В процессе работы над подготовительными материалами к этой книге во мне окрепло убеждение, что минойский Крит представлял собой суперцивилизацию, возникшую в эпоху, когда единственной державой, способной по-настоящему соперничать с ним, было древнеегипетское царство. Что касается египтян, людей обстоятельных и педантичных, то они оставили нам множество письменных источников, позволяющих судить не только об их науке и религиозных представлениях, но и о повседневной жизни. Минойцы в этом отношении более загадочны, ибо хотя мы можем сегодня совершить прогулку по развалинам их замечательных дворцов, восхищаясь архитектурными шедеврами этого давно исчезнувшего народа, дело этим и ограничивается, поскольку кроме величественных руин мы не располагаем практически никакими материалами, позволявшими бы реконструировать исторический контекст и фон интеллектуальных достижений минойцев.
По иронии судьбы, хотя Крит сегодня является частью Греции, именно древние греки были теми, кто внес основной вклад в то, чтобы затушевать, отодвинуть на задний план замечательные достижения минойцев в области науки. Образно говоря, греки сперва поглотили их, а затем извергли на свет божий под видом своих собственных «оригинальных» идей. Впрочем, это могло быть сделано и бессознательно, поскольку минойский Крит от эпохи величайших мыслителей античности отделяют многие века или, точнее, целое тысячелетие. Микенцы, которые столь успешно ассимилировали Крит в свою собственную культуру, в полной мере воспользовались богатыми знаниями и опытом минойских инженеров применительно к нуждам своей воинственной цивилизации и сделали шаг в обратном направлении, попытавшись приблизиться к богатству художественных форм, созданных задолго до них. Что им не удалось перенять — это некоторые аспекты минойской религии в их первозданном виде, религию, которая в значительной мере служила культовой оболочкой для массы астрономических и математических знаний, которые так бережно собирали и хранили на Крите в минойскую эпоху. Рост могущества Греции с ее царствами и многочисленными городами-государствами позволил ее жителям активно овладевать всевозможными знаниями, привозимыми со всех концов тогдашнего света. Вполне возможно, что многие из этих знаний имели минойское происхождение, и поэтому некоторые аспекты минойской мысли проникли в Грецию весьма и весьма кружным путем. Оказавшись включенными в русло основного потока греческой культуры и наследия античности, эти идеи и открытия оказывали и продолжают оказывать влияние на западный мир. Сегодня мало кто сомневается в том, что Греция классической эпохи обязана Криту весьма и весьма многим, и многие из ее богов и богинь впервые появились на свет среди гор и долин этого волшебного острова. Даже сами греки, очень обеспокоенные проблемой сохранения местных корней своих древних религиозных верований, знали, что Зевс, отец всех их богов и богинь, родился и вырос на Крите и там же укрылся от своего отца, Кроноса, в одной из пещер острова, расположенной высоко в горах Дикти, где будущего громовержца вспоила своим молоком коза.
Именно Криту обязана Греция и обилием своих богинь, не последнее место среди которых занимала и сама Афина [56]. И хотя в Греции богиня оказалась в гораздо более патриархальном окружении, чем общество, процветавшее на Крите в минойскую эпоху, она тем не менее сохранила важное значение в религиозных верованиях греков периода классики. Многочисленные ее изображения стояли в храмах, которые некогда были возведены на вершинах холмов, или красовались на общественных площадях (агорах, форумах) почти в каждом древнегреческом городе.
По мнению историков, это — важный элемент наследия минойцев. Вплоть до открытия в самом начале XX в. великих минойских дворцов, этот аспект бессмертия минойской культуры был практически неизвестен. По иронии судьбы, именно в мифах и легендах, столь любимых эллинами — обитателями материковой Греции, мы можем найти ключи к достижениям минойцев, даже если нам для этого приходится тщательно просеивать их через сито научных взглядов, чтобы вычленить истину, скрытую под поверхностной оболочкой. И поскольку сыпучие пески времени полностью уничтожили большинство других аспектов астрономических познаний минойцев, богатая сокровищница фольклора, преданий и исторических свидетельств заслуживает того, чтобы рассмотреть ее более внимательно.
Долгое время содержание мифов воспринималось историками, изучавшими культурные реалии дописьменных народов, как некие фантазии, не заслуживающие внимания. Такая точка зрения вполне понятна, поскольку при многократном пересказе историй, некогда представлявших собой рассказ о реальных событиях, они обрастали вымыслами и искажались сверх всякой меры. Однако полностью игнорировать такие предания означало бы впасть в другую крайность, проявить откровенную ограниченность. В древних легендах, и особенно в греческой мифологии, существуют истории, истинное содержание которых было недоступно для понимания авторов позднейших хроник. К счастью, в наши дни большинство ученых проявляют готовность к восприятию древних эпических циклов, которые нередко содержат ценные свидетельства о культурах далекого прошлого. Отчасти это объясняется поистине революционным переворотом в восприятии легенд и эпосов, который совершил знаменитый немецкий исследователь Генрих Шлиман [57], выросший в скучной провинциальной среде Германии начала XIX в. Шлиман был наделен богатым воображением, и у него рано возникла любовь к греческой мифологии. В частности, он просто обожал Гомера. Особенно восхищала молодого Генриха «Илиада», в которой подробно и красочно описывались перипетии Троянской войны.
Поскольку поэма Гомера изобилует мифологическими деталями и рассказами об интригах и романах богов, описанных так, словно они происходили на земле, историки обычно считали «Илиаду» чем-то вроде авантюрно-приключенческого романа, выдумки искусного автора, имеющей чисто развлекательную ценность. Шлиман же видел в «Илиаде» нечто гораздо большее и решил доказать, что описанная в поэме Троя (Илион) существовала в действительности. В молодые годы Шлиман упорно трудился и стремился составить себе солидный капитал, одновременно питая горячий интерес к истории Древней Греции. И вот, после многолетних бесплодных поисков он начал раскопки в Гиссарлыке, на территории современной Турции. Там, в толще огромного кургана, который много веков пребывал в забвении, Генрих Шлиман отыскал свою Трою, причем не одну, а сразу несколько.
Гравюра из книги Шлимана «Троя», изображающая рабочих на раскопках храма Афины в недрах холма Гиссарлык.
Вскоре было доказано, что это — действительно то самое место, где происходила эпическая война из-за Прекрасной Елены. Был доказан и факт осады Трои. Нет никакого сомнения, что политические мотивы Троянской войны были гораздо более сложными и серьезными, чем любовь царицы, и уж никак не связанными с ее легендарной красотой. Троя открыла Шлиману свои поистине сказочные сокровища, и хотя он не был археологом в строгом смысле слова и его раскопки причинили серьезный ущерб исторической сохранности Трои, он, по крайней мере, заставил современников и потомков всерьез задуматься об исторической достоверности эпических преданий и о том, что они могут поведать нам о жизни героев древности.
Как ни странно, тот же Шлиман едва не открыл знаменитый теперь Кносский дворец на Крите.
В конце прошлого века он вел переговоры о приобретении им земельного участка и холма, на котором находятся развалины дворца. К счастью для археологов, Шлиману не удалось договориться о цене с местным жителем, владельцем этого участка, и поднимать руины дворца из мрака минувшего довелось куда более осторожному мастеру раскопок — сэру Артуру Эвансу. Мои исследования тайн минувшего никогда не преследовали цель отыскать какие-нибудь несметные сокровища, по крайней мере — в материальном смысле этого слова. Ведь существуют сокровища неизмеримо более ценные, чем груды золота и драгоценных камней: интеллектуальные ценности, способные заполнить пробелы в наших представлениях о людях, живших много тысячелетий тому назад, и выявить истоки многих наших сегодняшних научных знаний. Несколько лет назад у меня возникло ощущение, что мы сможем узнать очень и очень многое, если научимся понимать истинную информацию, присутствующую в древних преданиях, отделяя одно за другим многовековые наслоения и искажения, обусловленные долгим, охватывающим многие века бытованием этих преданий. Реальное содержание даже самых простых из этих легенд быстро искажается или забывается, когда уходят в прошлое обстоятельства, породившие то или иное предание. Чтобы лучше проиллюстрировать эту мысль, позволю себе привести пример, более близкий мне и во времени, и в пространстве.