Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Не обращая внимания на Линду, он смешно, по-пиратски, скосил один глаз, нахмурился и грозно обратился к Томми:

— Как? Ты еще не спишь?! Это что за бунт на корабле! Немедленно ложись, если не хочешь угодить в котел с банановым пудингом. О, это страшно — умереть в банановом пудинге!

Томми захихикал, но послушно лег. Грэг нахмурился еще свирепее.

— Как, глаза еще открыты?! Немедленно закрыть! А теперь я расскажу тебе о приключениях Бозо.

Мальчик зажмурил глаза. Грэг взял стул и поставил его у кровати, так близко от Линды, Что, когда он усаживался, его локоть коснулся ее Руки. И снова его прикосновение беспричинно взволновало ее, вызвало нежелательную лихорадку в ее крови.

Но он, казалось, не заметил ее, а подтянул струны и стал их настраивать.

— Баллада о коте Бозо, — объявил Грэг, взяв аккорд, и начал петь. Голос у него был грубым, неровным, но глубоким и приятным:

Жил на свете кот Бозо,
Мальчик Томми любил его.
Вдруг исчез он как-то странно —
Словно кто унес его.
То ль космический корабль?
НЛО? Или пираты?
Я могу сказать вам честно,
Где он был, мне неизвестно.
Оказался на новом он месте —
Я нашел его в старом Ки Уэсте.

Голос поющего становился все тише, а аккорды на гитаре — убаюкивающе монотонными.

Все по улицам шел и глядел он.
Вот так шел он по Патрисия стрит,
Вот так шел он по Роуз стрит,
Вот так шел он по Лэирд стрит,
Вот так шел он по Джонсон стрит.
Вот так шел он по Фистер стрит,
(А лапки у него все больше уставали.)
Вот так шел он по Вашингтон стрит,

К тому времени, когда Грэг добрался до Билли Гоат Лейн, Томми уже крепко спал со слабой улыбкой на лице.

Тогда Грэг отложил гитару и посмотрел на Линду.

— Ну, слава Богу, а то у меня иссяк весь запас улиц. Наконец-то он уснул.

— Благодаря вам, — смущенно сказала Линда.

— Не похоже, что вы благодарны.

Она встала, поправила на Томми простыню и, отвернувшись, подошла к балконной двери и слегка приоткрыла ее. Теплый соленый воздух наполнил комнату, легкий ветерок принес с собой смешанные запахи моря.

— Здесь слишком богатая жизнь, — сказала она, стоя спиной к Грэгу. — Томми нуждается в покое и размеренности, а все эти… эти излишества утомляют его. Слишком много всего.

— Вы считаете, это моя вина? — помолчав, спросил он.

— Да, ваша. — Она даже не взглянула на него.

— Но ведь это я укачал его.

— Да, вы все проделали славно и даже трогательно, — холодно согласилась она. — Но ведь именно из-за вас он и не спал. У вас слишком богатая жизнь.

— Может быть, это ваша жизнь слишком бедная?

— Может быть, но нам она больше подходит. Благодарю за серенаду. И спокойной вам ночи. У меня тоже сегодня был очень длинный день.

Чтобы показать, что с нее довольно, Линда вышла на балкон и устремила свой взор на океан — в слабом свете звезд было видно только колыхание пены у берега.

Она ждала, что, получив выговор, Грэг тут же уйдет. Но вместо этого он выключил свет и вышел на балкон, с легким щелчком прикрыв за собой дверь.

— Не закрывайте, — сказала она, повернувшись к нему лицом.

— Я не хочу, чтобы кот вышел из комнаты, и нам еще нужно поговорить.

— Мы можем поговорить завтра.

— Через три дня нам придется изображать счастливых новобрачных. Нам следует все обсудить.

— Это может подождать.

— Нет, не может. Предполагается, что мы, извините за выражение, влюблены и знаем друг друга довольно близко.

— Влюбленные, — с иронией произнесла она и снова отвернулась к морю.

Белые гребешки волн стремились к берегу. Слева от виллы чуть виднелся длинный облезлый пирс, уходивший в море. Желтые огни слабо освещали его, и их отражения танцевали в черной воде.

— Да, влюбленные, — еще более насмешливым тоном, чем у нее, повторил он.

— Для этого надо проделать слишком большую работу. — Она посмотрела вверх на тусклые звезды.

— С обеих сторон.

— У вас это лучше получается, — сказала она. — Вас как-то не беспокоит истинное положение вещей. Вам это, кажется, доставляет удовольствие.

Он подошел к ней. Она не взглянула на него, но сразу почувствовала его близость. Казалось, от него исходит какой-то сильный импульс, который она не могла уловить. В этом было что-то сверхъестественное, и она слегка вздрогнула.

— Вам холодно?

— Нет.

— Вы нервничаете?

— Да, конечно, нервничаю. Мне не приходилось заниматься подобными вещами. Если бы не кот, я бы никогда не согласилась. При одной мысли об этом мне делается плохо.

— Наверное, это будет, как в сказке, — засмеялся он. — Ваши силы удесятерятся благодаря вашему чистому сердцу.

— В отличие от вашего, — ледяным голосом парировала она.

— Верно, в отличие от моего. Но, я полагаю, что сердце у вас чистое, как у вашего покойного мужа. Он был таким же невинным, как и вы? Если да, то тогда откуда взялся ребенок.

Линда вся напряглась, но ничего не ответила.

— Все ясно, — сказал Грэг, и Линда сразу представила себе его кривую усмешку. — Вы не станете чернить его память разговорами с человеком, подобным мне. Но я вовсе не такой плохой. Я не заставляю вас снять его кольцо и надеть мое.

— По крайней мере, хоть это верно, — сказала она бесстрастно.

— Вы не хотите рассказать мне про автокатастрофу? — дерзко спросил он. — Иначе мне снова придется состряпать какую-нибудь ложь для Бадави.

Она опять обратила свой взор к черноте океана.

— Нечего рассказывать. Мы жили тогда в Миннеаполисе. Был ноябрь. Фрэнк, мой муж, и Томми возвращались с покупками домой накануне дня моего рождения. Шел очень сильный снег. Машина попала на участок, покрытый льдом, и потеряла управление. Она ударилась о бетонную опору моста. Муж умер мгновенно. — Она сильно закусила нижнюю губу. — А Томми был ранен, но находился в сознании. Для него это все было ужасно.

— Простите, — сказал он, помолчав мгновение. — Мне очень жаль.

Она устала от всех этих бессмысленных фраз типа «простите», «мне жаль», у нее уже не осталось сил общаться с человеком, который заставил ее заново все пережить.

— Вам жаль, — саркастически проговорила она. — С вашей стороны очень любезно сказать мне это.

— Но мне действительно жаль, черт побери, — вспылил он. — Я же вижу, что ребенку пришлось многое пережить. А вам не приходило в голову показать его психологу и еще кому-нибудь?

— Конечно, я показала его врачам, — теперь ей пришлось еще и оправдываться. — Самый умный из них сказал, что время — лучшее лекарство, и предложил переменить обстановку. С тех пор Томми стал бояться снега, просто приходит от него в ужас.

— И поэтому вы переехали сюда?

— Мне тоже не хотелось видеть снег. Томми раньше нравилось отдыхать у моря. А к психологу я вожу его и здесь, раз в неделю. Она говорит то же самое — должно пройти время.

Поднявшийся легкий ветер еще больше растрепал густые волосы Грэга и еще сильнее обозначил его сильное тело под рубашкой. Он посмотрел на звезды.

— А вам тоже потребуется много времени, чтобы преодолеть все это?

— Преодолеть то, что случилось с Томми? — Она посмотрела туда, где стоял ее маленький дом, темный и пустой. — Конечно. Каждый раз, когда я вижу печаль в его глазах…

— Я имею в виду совсем другое. Любому дураку ясно, как много он значит для вас. Я имел в виду, много ли времени потребуется вам, чтобы пережить потерю мужа.

16
{"b":"158070","o":1}