А за окном по-прежнему шел надоедливый осенний дождь. Тек по стеклу кривыми дорожками, и не интересна ему была заснувшая мгновенно девушка Даша Кравцова. И так с ней все было ясно. А вот если в другое окно заглянуть – большое, квадратное, без штор – там гораздо, гораздо все завлекательнее будет! Вот туда можно и плеснуть от души своей осенней сырой и холодной грустью, там не спят… Там такая же молодая и красивая девушка по имени Наташа Егорова, правда, теперь уже мать-одиночка по статусу, провожает глазами стекающие вниз капли… И непонятно на первый взгляд, то ли грустит она, то ли думает. А может, не грустит и не думает, а отдыхает после тяжелых женских трудов. Вон как рука у нее расслабленно и вольно свесилась с опущенной решетки стоящей рядом детской кроватки… А может, не отдыхает и не грустит, а сон своего новорожденного сына так стережет по неопытности…

Отпросившись у Екатерины Тимофеевны по причине будто бы нагрянувшей неожиданно головной боли, Даша шустро шагала в ту часть городка, где располагалась десятая школа. Вообще, зачем она туда так шустро шагала – она и сама пока не определилась. Так, интересно стало взглянуть на «подлеца» и «соблазнителя» Сашку Тимофеева. И впрямь – какие у них тут бывают «подлецы» и «соблазнители», в славном городе Синегорске? Похожи ли они на московских океанологов или так себе, бледная их тень-копия? Поглядим, поглядим…

Десятая синегорская школа по сравнению с образцово-показательным, трудами Екатерины Тимофеевны взращенным учебным заведением выглядела совсем уж убого. Одноэтажно и как-то по-сталински выглядела. Оштукатуренные и окрашенные в грязно-розовый цвет стены отталкивали взгляд, маленькие окошки таращились сердито и подслеповато, и даже солнышко, соизволившее в этот день глянуть из-под серых облаков, никак в них не отражалось, боялось будто. Действительно, испугаешься тут, даже и входить не хочется…

– Эй, пацан! – окликнула Даша карабкающегося на крыльцо рыжего мальчишку. – Скажи, ты Сашку Тимофеева знаешь?

– Тимофея-то? Знаю, конечно. А кто ж его не знает? – важно обернулся к ней мальчишка.

– Вызови мне его сюда, а?

– Щас! – возмутился он вдруг очень искренне. – Чё я тебе, лох, по заказам бегать?

– А за полтинник?

В подтверждение своих слов Даша вытащила из кармана бумажку, покрутила ею перед его веснушчатым носом. И секунды не прошло, как чумазая пацанская ручонка будто самопроизвольно выдернулась из кармана старенькой курточки и сомкнулась в жадный кулачок, не долетев до заветного полтинника миллиметр всего – Даша едва-едва успела руку отдернуть.

– Ну чё ты? Дай! – возмущенно пропищал мальчишка. – Я позову, дай!

– Позови сначала! – держа бумажку над головой и призывно поигрывая ею меж пальцев, проговорила Даша, улыбаясь.

– Ладно… – смирился с обстоятельствами пацаненок. – А как ему сказать-то, кто его вызывает?

– Скажи – дама зовет.

– Какая дама? – совсем уж одурело уставился на нее мальчишка, моргая рыжими ресницами.

– Скажи, из Амстердама.

– Чё, так и сказать?

– Ага. Так и скажи. Дама из Амстердама…

Проскользнув в приоткрытую тяжелую дверь, мальчишка скрылся с Дашиных глаз, и совершенно вовремя, как оказалось, потому что в следующий уже момент толстые школьные застенки содрогнулись от убойно-громкого, визгливого и нервно-паралитического дребезжания – звонка на перемену, стало быть. Содрогнулась от этого звука и Даша, благоразумно отошла от школьного крыльца чуть подальше, встала скромненько в сторонке. Ждать пришлось недолго – вскоре в дверях показался шустрый ее рыжий знакомец, быстро огляделся, заметил Дашу и, крикнув что-то в открытую дверь, резво бросился к ней, взглянул вопросительно:

– Ну, давай свой стольник!

– Ты хотел сказать, полтинник? – вежливо улыбнулась ему Даша.

– Да чё ты жмодяришься, стольник давай! – нагло выпучил на нее рыжие глаза мальчишка.

– А может, тебе ключи от квартиры впридачу к стольнику дать? Где деньги лежат?

– Не-е-е… От квартиры не надо. На фига мне твоя квартира? – озадаченно взмахнул он рыжими ресницами.

– Ну вот, и совершенно зря вы здесь свой бисер мечете, дама… – проговорил насмешливо высокий симпатичный парень, подходя к Даше сбоку. – Никто тут ваших литературных намеков не понимает, и не старайтесь. Несмотря даже на то обстоятельство, что вы из самого Амстердама к нам прибыли, как стало только что известно в наших кругах…

Сунув в маленькие цепкие пальчики мальчишки вожделенную бумажку и развернув теперь уже законного ее обладателя за плечи, Даша легким толчком отправила его в сторону школьного крыльца. Потом распрямилась и взглянула с любопытством на подошедшего к ней вплотную соблазнителя хорошей и умной девочки Наташи Егоровой. То есть на отца только что родившегося ее ребеночка. То есть на подлеца, конечно. Хотя Сашка Тимофеев, она это сразу решила, никак на коварного соблазнителя и уж тем более на подлеца не тянул. Он даже и на отца-то как такового с трудом тянул, если честно. Слишком уж был юн. Парень как парень. Не слишком акселерат, но и не тупой буйвол-качок. Обаятельный, конечно, это сразу видно. Высокий, худой, глазки умные-грустные, о каком-никаком присутствии интеллекта говорящие, модный ежик волос торчит над высоким лбом…

– Привет. Так вот ты какой, юный отец-подлец… – улыбнулась ему насмешливо Даша. – А я думала, сейчас крутизна какая местная из этих дверей на меня свалится…

– А вы, дама, собственно, откуда взялись, чтоб оценивать мою скромную внешность? У вас, дама, есть для этого какие-то специальные полномочия?

– У-у-у… – протянула Даша, закатив к небу глаза. – А ты, оказывается, еще и зануда, парень…

– А правда, ты кто? – продолжая разглядывать ее с интересом, проговорил Сашка.

– Конь в пальто. Разве так в вашем Синегорске с девушками знакомятся?

– Нет, в нашем Синегорске по-другому знакомятся. Судя по тому, как вы презрительно произносите название нашего города, вы не местная? Откуда ж вы, дама, свалились? И что вам от меня, интересно, надо?

– Да ничего мне от тебя не надо, господи… – как-то враз потеряла интерес к разговору Даша. – Просто посмотреть хотела, в кого бедную девушку угораздило до полной потери сознания и разума влюбиться. Ты хоть в курсе, что у тебя вчера сын родился, Тимофеев?

Сашкино лицо вдруг дернулось желваками и будто стекло вниз. И тут же погасло, будто неведомый кто у Сашки внутри дернул за рычажок, отвечающий за яркие в глазах добрые смешливые искорки, за юношеский нежный румянец, за улыбку «не такого, как все» мальчика-интеллектуала, почитывающего хорошие и умные книжки. Таких вот мальчиков очень любят школьные учителя и романтические девочки-отличницы. А что? Любить их – одно удовольствие! Обаяние из них так и прет вежливой смешливостью да начитанностью, и никаких с ними особых хлопот, а одна только сплошная легкость-приятность в общении. А когда вдруг неприятности какие случаются, они, эти мальчики, пугаются сразу так вот нехорошо и неприятно, желваками начинают нервно играть, кадыками дергать…

Торопливо схватив Дашу за локоть и лихорадочно оглянувшись, Саша Тимофеев отвел ее от школьного крыльца чуть подальше и молча уставился ей в лицо, будто ждал объяснений случившемуся. Нет, он не был зол на нее, Даша это видела. Он, как это ни странно, и правда будто ждал объяснений. Или советов, может. Или утешений каких…

– А… Как у нее там? Все нормально прошло? – после минутного молчания с трудом выдавил он из себя.

– Да нормально, конечно, – пожала плечами Даша. – Нянька из роддома сказала, что ее даже заведующая похвалила…

– А ты ей кто? Родственница, что ли? Я тебя не знаю…

– Нет. Я ей не родственница. Я ей вообще никто. Я сама по себе решила на тебя посмотреть. Интересно стало, как это вообще все происходит…

– Что – происходит? – поднял парень на Дашу свои вмиг потухшие глаза.

– Что? Да предательство, вот что!

– Ну что ты об этом знаешь… Как тебя зовут, кстати?