Заливистый лай Ноузи, уверенного в том, что они затеяли какую-то новую игру, разносился по округе, он барахтался рядом с ними, обдавая каскадом брызг. Кит отбросила мокрые пряди волос с лица и, переводя взгляд с беснующегося пса на его хозяина, чувствовала, что не может больше сдерживать смех. И она наконец расхохоталась. Напряжение спало, Кит будто ожила, согрелась и приободрилась.

— Вы меня напугали, — укорила она Рафа. — Я думала, вы утонули. — Она шаловливо брызнула в него водой.

— Это пошло вам на пользу, — непринужденно ответил Раф, поддерживая ее за талию. — Вы самая упрямая, неуправляемая, своенравная, твердолобая…

— Но остроумная, — насмешливо перебила она, упираясь руками в его грудь, покрытую влажными жесткими темными волосками.

— Очень остроумная, — пробормотал он хрипло, ямочки на щеках углубились, глаза пытались поймать ее взгляд.

Кит хотела выскользнуть из его объятий и выбраться из бассейна, но волнующая близость его крепкого тела, почти слившегося с ее собственным, ослабляла ее сопротивление. Безотчетно она подалась вперед, ее полные груди мягко прижались к его широкой груди. Голубые глаза были прикованы к карим. Раф склонился к ее лицу и жадно раздвинул полуоткрытые губы Кит своими, пробуя, изучая, наслаждаясь сладкой влажностью ее рта со всепоглощающей страстью.

Намокший халат Кит уже не выполнял свои защитные функции под натиском ласкающих рук Рафа. Он гладил уже обнаженное тело. Она застонала, чувствуя, как твердеет и поднимается ее грудь под умелыми прикосновениями его пальцев. Его нога скользнула между ее бедер, заставив отчетливо понять, что растущее внутри нее томление означает, что она желает его так же, как он ее.

Это было опасное удовольствие. От возбуждающей искусности его прикосновений огонь струился по ее жилам. Впервые в жизни она по-настоящему чувствовала себя женщиной, и женщиной желанной.

Ее тело инстинктивно стремилось навстречу наслаждению.

— Ты мурлыкаешь, как котенок, — прошептал он, щекоча усами ее ухо. Его слова рассеяли магию происходящего. Мускулы Кит напряглись. В голове зазвучал трезвый и ясный голос рассудка: Раф просто использует ее. Новый сексуальный опыт для разнообразия. В конце концов, она просто некий заменитель настоящей любви, что-то вроде запасного варианта.

Смущенная и расстроенная, она высвободилась из его объятий. В три взмаха рук она добралась до края бассейна и выбралась наверх. Раф медленно повернулся в ее сторону, удивленно покачав головой. Он помог продолжающей резвиться в воде собаке доплыть до лесенки и вылезти на поверхность. Затем придвинулся к девушке.

— Кит? — произнес он полувопросительно. Взяв ее за подбородок своими длинными пальцами, он повернул к себе опущенную голову.

— Я просто слишком далеко зашла, играя роль вашей любящей невесты, — ответила она холодно.

Он приподнял бровь, изучая ее бесстрастное лицо, освещенное лунным светом.

— Что ж, это просто прекрасно, — медленно произнес Раф. — Вы знаете такую пословицу: «У ночи тысяча глаз»?

Кит утвердительно кивнула, озадаченно наморщив лоб.

— Я просто хотел, чтобы все, кто наблюдал за нами, убедились, что мы помирились. — И он одарил ее очередной неотразимой улыбкой.

Губы Кит дрогнули в кривой недоверчивой усмешке. Она выжала свои мокрые волосы.

— Что прикажешь делать с твоими новыми нарядами? — спросил Раф, откровенно любуясь четко обрисованными изгибами ее тела, которые подчеркивал мокрый халат.

— Вы действительно хотите это знать? — живо поинтересовалась она. Поймав его взгляд, Кит судорожно вздохнула и переменила позу.

Раф ухмыльнулся, наслаждаясь ее смущением.

— Ты примешь костюм для верховой езды?

Она отрицательно покачала головой.

— Черт побери, Кит, тебе же нужны и сапоги, и шапочка! — взорвался он, не в силах больше сдерживаться. Тяжело дыша, он снял насквозь промокшие ботинки, поставил их на бортик бассейна. — Я могу запретить тебе совершать прогулки верхом, — предупредил он с угрозой. Стянув с себя мокрую рубашку, он отвернулся и швырнул ее на скамейку.

Кит поперхнулась очередной колкостью, которой хотела уязвить его. Ее глаза были прикованы к спине Рафа, покрытой сетью застарелых шрамов.

— Раф? — прошептала она. Машинально она шагнула к нему и легонько прикоснулась пальцами к ужасным следам от ожогов.

— Небольшой прощальный сувенир из Вьетконга, — спокойно ответил он, прекрасно понимая, почему ее лицо так изменилось. — Тебе неприятно?

Кит сглотнула и покачала головой.

— Вам, наверно, было смертельно больно, — выдохнула она, и слезы блеснули в ее глазах.

— Мне говорили, что я орал, как ненормальный, пока был без сознания, — признался он бодро.

Она закрыла глаза и поежилась.

— Простите.

Это единственное, что она могла сказать, но поняла, как неестественно и глупо это прозвучало. Разве можно просить прощения за войну?

Кит открыла глаза, почувствовав на своем лице его ладони.

— Иногда невидимые шрамы болят сильнее.

Его слова удивили девушку. Ей показалось, что он тянется к ней. Выражение его глаз было серьезным и в то же время ласковым и зовущим. Кит почувствовала, как внутренне съеживается и отступает. Позволить себе открыться перед другим человеком так же страшно, как заглянуть в собственную душу. Она отстранилась от него и вскочила на ноги.

— Я куплю шапочку для верховой езды. Оставьте мне счет на письменном столе.

Она не откликнулась на его молчаливый призыв. Вместо этого она повернулась и поспешила скрыться в коттедже, заперев за собой дверь.

Кит почувствовала во рту какую-то горечь и мрачно посмотрела на бледно-розовый конверт, доставленный с утренней почтой. Нью-йоркский штемпель, изящный женский почерк и запах духов «Джой», ценой в сто долларов за унцию, не оставляли сомнений в том, кто его отправитель. Трейси Шипли понадобилось меньше недели, чтобы принять вызов в борьбе за Рафа Моргана.

В течение этого времени Кит удалось немного расслабиться, несмотря на то, что она все глубже увязала в семейных обстоятельствах Рафа. Сам он был вызван по делам на нефтяные месторождения около Дель Рио, и благодаря этому напряжение, сковывавшее Кит, несколько ослабло. Тем не менее Раф оставил ранчо на нее и Мэтта, передав ей также все полномочия по проекту медицинского центра. Морган весьма искусно втянул ее в разборку всех его личных счетов и ведение бухгалтерии на ранчо, заявив, что он отчаянно ненавидит бумажную канитель и ему необычайно повезло с невестой, которая отлично в этом разбирается.

Кит намеренно не отреагировала на провокационный оттенок данного заявления, однако согласилась взять на себя обязанности счетовода. Дальнейшая разработка проекта клиники приостановилась до улаживания земельных проблем, поэтому Кит была рада чем-то заняться.

Тереза обучала ее рецептам приготовления новых блюд и разным кулинарным премудростям. Вечерами они с Мэттом играли в карты или в слова и болтали. Кит заметила в нем неуловимые, на первый взгляд, перемены. Грубоватый, неряшливый, вечно бунтующий против чего-то подросток исчезал, ему на смену появлялся здравомыслящий, обладающий чувством ответственности юноша, уже начавший готовиться к занятиям в колледже.

Телефонный звонок заставил Кит вернуться к будничным обязанностям. Услышав голос Рафа, она удивилась.

— Как дела на буровых вышках? — поинтересовалась она вежливо, ничем не выдав волнения, охватившего ее при одном звуке его низкого голоса.

— Я закончил их сегодня рано утром и сейчас уже нахожусь в своем офисе, — так же вежливо сообщил он. — А как у вас дела?

— Просто великолепно. Мэтт занимается только что поступившими новыми заказами. Вчера он перегнал небольшое стадо брауншвейгских коров на верхний выгон. Еще у нас прошел дождь, осадков выпало на одну десятую дюйма, а температура снизилась до девяносто восьми градусов по Фаренгейту. — Кит широко улыбнулась. — Кроме того, вам пришел счет на поставку фуража, который по величине может соперничать с национальным долгом страны.