– Н-не знаю, – икнула та, проглатывая последние слезы. – Наверное, смогу.

– Переулок ты помнишь?

– Н-нет, но это где-то близко. Я помню вывески. Рядом ресторанчик и магазин «Оптика», а над подъездом, в который вошел Гладышевский, вывеска: «Хотапиусе».

– Ха! – воскликнула Таисия. – Какое потешное слово. Что бы это значило – Хотапиус?

– Понятия не имею.

– Какая-то смесь Хоттабыча с архивариусом!

Предлагаю в ближайшее время обследовать тот район, найти «Хотапиус» и все там разведать. Ты согласна?

– Я-то согласна, а ты? Мне не хочется, чтобы ты рисковала!

– Брось, Инга; это так интригующе! Хотя и страшно. Но очень интригующе.

– Если бы ты это видела...

– Есть еще вариант, – немедленно подхватила Таисия. – Прямо с утра отправиться в милицию.

Написать заявление, где все подробненько изложить. Ну... может, про говорящую собаку не нужно рассказывать. И про Гладышевского в гробу тоже...

Да и про труп, который показывал тебе язык, пожалуй, следует умолчать...

– И что же тогда останется? – возмутилась Инга.

– Душитель Киплер. Тем более ты теперь знаешь, где его найти.

– Таисия, мне даже не смешно Я пойду с этой куцей историей в милицию, они вызовут Киллера, сведут нас нос, к носу, он снова станет изображать святую невинность, его с миром отпустят, а меня оштрафуют за клевету!

– Эк ты загнула! – восхитилась Таисия. – Но предупреждаю: если ты расскажешь про собаку, тебя могут подвергнуть психиатрической экспертизе. Оно тебе надо?

– Не надо. Лучше мы с тобой сами во всем разберемся.

Сказав «мы с тобой», Инга поймала себя на мысли, что, несмотря на решимость все распутать самостоятельно, продолжает цепляться за друзей и знакомых. Наверное, это она так тяжело переживает расставание с Григорьевым. Нельзя сказать, чтобы она мучилась и не спала ночами... Даже наоборот.

Спала Инга теперь как убитая. Не в последнюю очередь из-за того, что Верлецкий делал ей уколы... И потом, еще когда они с Григорьевым считались женихом и невестой, она уже мечтала о Треопалове...

Как же так вышло, что налаженная, размеренная жизнь с четкими перспективами в один миг превратилась в гонку с препятствиями? Впереди – туман, позади – кошмары!

На работу она поехала на машине, решив, что ни за что больше не станет передвигаться пешком по городу, где бродят воскресшие мертвецы и говорящие собаки. Вместо того чтобы отправиться в свой кабинет и заняться чем-нибудь полезным, Инга отправилась искать коменданта здания. Охранник уверял, что только он в курсе, кому принадлежит то или иное помещение и что находится за той или иной дверью. Она решила во что бы то ни стало узнать, куда ведет железная дверь, скрытая за кустом, и у кого есть от нее ключ.

Коменданта звали Максимом Петровичем Лучистым. Он носился по коридорам и нечеловеческой скоростью и был почти что так же неуловим, как Фантомас. Сначала Инга действовала путем расспросов, потом пыталась подстеречь его в холле и в конце концов развернула на Лучистого настоящую охоту.

Тем не менее он попался в силки только поздно вечером, когда автостоянка, по традиции, опустела и в гости мог заявиться буквально кто угодно.

У коменданта были потный лоб, бегающие глазки и короткие ручки, которые с трудом сходились наживете.

– В этом здании творится черт знает что! – отдуваясь, сообщил он Инге. – А на девятом этаже вообще труба. Они там занимаются каким-то непотребством. И, главное, комиссии к ним не ходят. А я что могу? Ничего! У меня полномочий нет! – А план у вас есть? – осторожно спросила Инга. – В какой комнате что находится, можете сказать?

– Зачем? – насторожился Лучистый и пробежал глазками по лицу Инги – туда и обратно. – Что это даст?

– Мне нужно знать, кому принадлежит металлическая дверь слева от главного входа, вкрадчиво сказала она и одарила его улыбкой соблазнительницы.

Комендант улыбки не оценил и хлопнул себя по брюшку:

– Кому принадлежит? Да вам!

– Как это – мне?

– Не лично вам, а вашим директорам. Бумской, значит, у меня числится ответственным за ключи.

– А... а... – растерялась Инга, не в силах сообразить, какой еще вопрос можно задать неуловимому коменданту. – Там что-нибудь секретное?

У нас?

– Почем я знаю? – обиделся Лучистый, – Я только пожарную безопасность могу проверить – и все!

Он затоптался на месте, словно у него был зуд в коленках, и ноги так и норовили унести его в неведомые дали.

– Подождите! – остановила его Инга. – Пожарная безопасность! Это то, что меня страшно беспокоит. Вы ведь в курсе, что там полно токсичных материалов?

Лучистый немедленно насторожился.

– Безобразие! – воскликнул он.

– Я Бумскому тоже сказала: безобразие! – поддакнув, – А ему – как об стенку ворох.

– Я его разорву, – неуверенно пообещал комендант.

– Для этого факты нужны! – протянула Инга. – Пойдемте туда сейчас и прямо на месте преступления, так сказать... Вот увидите: там нет огнетушителей. А токсичные материалы так и кишат... То есть лежат... Горы токсичных материалов... А огнетушителей нет.

Лучистый шумно задышал и задумался, собрав глазки в кучку.

– Вот я им! – наконец сказал он. – Вот я вам...

Пошли! Только вот запаски возьму!

Он нырнул в какую-то комнату возле поста охраны и через некоторое время появился с холщовым мешком, похожим на инкассаторский. В нем, словно живые, переворачивались и дренькали тяжелые связки ключей.

– Сюда! – понукал он Ингу. – На улицу. Давайте-давайте. Ни одного огнетушителя – подумать только...

Инга озиралась по сторонам, до смерти боясь, что вот сейчас, сию минуту случится что-нибудь ужасное. Например, словно черт из коробочки, появится Бумской и загородит злосчастную дверь своим костлявым телом или достанет пистолет и выстрелит сначала в нее, а потом в несчастного коменданта. А дурак-охранник все проспит в своем кресле перед телевизором.

– Сейчас проверим, – приговаривал Лучистый, пробираясь вдоль газона к той самой металлической двери, за которой, как казалось Инге, таились ответы на все вопросы. – Я за отсутствие огнетушителей так их прижму... Вас прижму... Мало не покажется!

Было очевидно, что комендант волнуется проникая на чужую территорию без какой бы то ни было санкции. Инга боялась, что в последний момент он передумает, но нет! Лучистый поковырялся в своем мешке, добыл ключи и завозился за кустом, сопя и притопывая. Через минуту раздался тихий писк, дверь отворилась, и они уткнулись в густую темноту, похожую на свалявшийся войлок.

– Ах ты, батюшки! – вздохнул Лучистый, добыл откуда-то фонарик, включил его и вонзил в темноту острый луч, словно собирался ее препарировать. – Нужен этот... Выключатель.

Коменданта затянуло внутрь, он немного поворчал и наконец включил свет. Злоумышленники увидели невысокую лестницу. Взойдя по ней, они очутились перед другой дверью, незапертой. За ней скрывалась комната – почти пустая, неинтересная.

Единственное, что привлекало внимание, это вешалка с одеждой. Здесь висели пальто и куртки – все мужские, а на пустом столе лежали толстенькие пластиковые карты с красной точкой в уголке. Отчего-то Инга сразу догадалась, что это такое. Ключ, открывающий электронный замок той самой двери, ведущей в подвал. Вернее сказать, в ту его часть, где Инга никогда не бывала.

– Действительно, – удивленно огляделся Лучистый. – Не одного огнетушителя!

Проскочив комнату насквозь, ключом на той же самой связке он отпер еще одну дверь и попал в коридор первого этажа. Инга тоже высунулась наружу. Рядом – ее кабинет. Вот, оказывается, как призрак Гладышевского попал с улицы прямо сюда! Ничего ужасного и таинственного. Он прошел вполне по-человечески: через дверь по лестнице – и вышел в другую.

– Надо написать докладную записку, – неожиданно активизировался комендант.

Инга испугалась. Ни за что нельзя его отпускать! Нужно заставить Лучистого спуститься в подвал, открыв эту самую дверь с красным глазком.