Очень скоро его лощеный вылизанный BMW, правда, не последней модели, свернул на Носовихинское шоссе.

Его связь с Танюшей продолжалась последние десять лет. Они познакомились в доме отдыха, в «Вороново», где Илья Петрович поправлял здоровье после случайного легкого ранения. Спустя пять лет она забеременела, тогда и был приобретен очаровательный кирпичный домик на ее имя. А еще через год маленький Илюша Крошев уже смело топтал ножками дубовые полы.

Танюша была счастлива. Свой дом, сын растет, богатый надежный любовник. Жизнь состоялась.

Полковник же Ставрогин от Татьяны откровенно тащился. Супругу же свою, Екатерину Васильевну, он уважал и почитал, но в определенном смысле потерял к ней интерес.

Ставрогину нравились значительные, крупные женщины. А Катя постоянно худела, сходила с ума от диет, не вылезала из фитнес-залов, саун, массажных салонов. Выглядела она бесподобно, но все же не девочка… А хотела, как девочка. Она любила спортивные курточки и узкие джинсы. Впрочем, со спины она легко сходила за девочку… А Ставрогину хотелось женщину… В молодости он не мог ограничиться связью с одной женщиной. Но встретив Татьяну, остепенился, как будто женился, наконец.

Татьяна была поистине царственная женщина, высокая, полногрудая, с тяжелыми русыми волосами, крупная и красивая.

Если бы Катя набрала хотя бы килограммов десять, возможно, Ставрогин и пофантазировал бы на ее счет. Но она предпочитала развлекаться по-своему, имея средства, и уважение со стороны мужа вполне устраивало ее.

К ребенку Илья Петрович относился сдержанно, но именно так, по его мнению, следовало воспитывать сыновей. Наверное, он бы любил дочь, при условии, что ее родила бы Катя. Но почему-то Катя оказалась пустоцветом. Вероятно, именно поэтому она и задержалась так надолго в образе девочки. Такое часто случается с психикой нерожавших женщин.

Сергей ворочался всю ночь в своей холостяцкой постели. В квартире было холодно и одиноко. За окном стрекотал затянувшийся с вечера дождь, усугубляя неважное настроение. Навязчивая мысль, пришедшая ему в голову по дороге с кладбища, притягивала его сознание, выволакивая из робкого неверного сна. Хотя он уже опять все перерешил снова-заново, оказавшись под давлением сложившихся не в его пользу обстоятельств.

Сперва мысль была неясной и эфемерной, но постепенно становилась все более оформленной, приобретая четкие очертания фотографии со стола Виктора в рабочем кабинете. Только на ней теперь он видел Лену, сына, а вместо Виктора себя самого. «Вот так когда-нибудь будет», — подумал Сергей, выбираясь из постели.

Робкое утро едва пробивалось сквозь сумрак и дождь. В ванной пахло лосьоном и мылом. В зеркале отразилась злобная, непроспавшаяся бородатая афганская морда. Впервые Сергей понял, как она ему надоела. Он смотрел на себя в зеркало, скучая по своему гладкому, чисто выбритому лицу. Он брился долго и с наслаждением, возвращая свой прежний, давно забытый облик, до боли, до матовой синевы на бледных щеках. Нежно коснувшись лица смоченной лосьоном ладонью, он непроизвольно улыбнулся: «Ну вот. Из почти дикаря получился почти порядочный человек… Матерый разведчик Джонс».

Это была фраза из многосерийного советского телевизионного фильма, который в детдоме им разрешили посмотреть по телевизору в Красном уголке. Фильм назывался «Большая перемена», и повествовал он вовсе не о разведчиках, а о веселых и непосредственных великовозрастных учениках вечерней школы. Эта фраза в фильме прозвучала по радио, не имея никакого значения. Просто один из учеников слушал передачу про шпионов. Но в тот момент Сергей подумал, что неплохо бы стать разведчиком. «Ваша карта бита! Вы рискуете, мистер Джонс!..»

«Рискую», — согласился Сергей.

Плавно развернувшись, самолет пошел на посадку в аэропорту Женевы. Расчерченная на квадраты земля быстро приближалась.

Все двадцать с лишним кантонов Швейцарии с заснеженными вершинами Альп, жилами рек, разбитыми зеркальцами озер, светло-зелеными лугами и темно-зелеными лесами лежали как на ладони. «Матерый разведчик Джонс смотрел в овал иллюминатора. Перед ним расстилалась чужая загадочная земля…» — снова вспомнил Сергей и чуть не рассмеялся. Странные сюрпризы в последнее время преподносила ему память, прямо-таки судьбоносные… и зять-милиционер… и эта рано умершая нянечкина знакомая… и детские мечты о разведчиках и шпионах…

Уже отчетливо виднелись горы, ясный лик Женевского озера, красные черепичные крыши игрушечных домиков.

Самолет, мягко тормозя, пробежал по посадочной полосе и остановился. Умолк оглушающий рев двигателей. Грациозно подкатил трап. Стюардессы официально и эротично пригласили на выход. Люди послушно спустились по высоким звонким ступенькам и двинулись гуськом по длинной гофрированной кишке.

В холле отеля играла тихая музыка. Пожилой швейцар приветствовал входящих и выходящих солидным и вежливым легким поклоном. В услужливо открытую высокую деревянную дверь с золочеными ручками вошел молодой человек в великолепном дорогом костюме, при галстуке, с небольшим кейсом матовой черной кожи. У стойки портье он остановился, поставил кейс на пол и посмотрел на часы.

— Добрый вечер, — бросил он небрежно. — Моя жена должна была забронировать номер на имя Александра и Эльзы Бьерквист.

Он выложил на стойку паспорт и равнодушно огляделся.

— Одну минуту… — засуетился портье, прикрывшись дежурной улыбкой. — Все верно. Номер сорок один. Направо, третий этаж. Но… ваша жена в номере, — добавил он, глянув на стенд с ключами.

— Отлично, — кивнул молодой человек. Портье тоже кивнул, не меняя выражения на лице, и ударил ладонью по звонку.

— Сейчас вам помогут донести вещи.

Молодой человек удивленно повел бровью.

— Это еще зачем? У меня нет вещей. Только кейс.

Приподняв кейс, он продемонстрировал его портье и направился к лифту Портье проводил его взглядом, недоуменно поджав невыразительные тонкие губы.

Лифт окружил молодого человека со всех сторон зеркалами. Чопорный худосочный лифтер в красной ливрее с золотыми обшлагами поднял его чинно и медленно на третий этаж.

Мягко ступая по ковровому покрытию коридора, он остановился у нужного номера и постучал.

— Минуточку!.. — ответил ему слабо узнаваемый женский голос.

— Ничего, дорогая, не торопись!.. — улыбнулся молодой человек. «Наш муж пришел», — добавил он про себя.

Щелкнул замок. С таинственным шорохом дверь отворилась. На пороге стояла Анна. В легкомысленной маечке, джинсовой мини-юбке… пластмассовые шлепанцы на босу ногу, голые плечи, волосы коротко острижены, на задорном мальчишеском лице россыпь мелких веснушек. Выглядела она несерьезно. Разве в таком виде надлежало жене встречать мужа в шикарном номере пятизвездочного отеля?

«Ну ни хрена себе!» — присвистнул Сергей. Конечно, он думал о том, какую к нему приставят «жену». Далее пытался представить себе разные варианты жен, скучая в самолете. Но она… Сергей не предполагал, что это может быть она. Хотя… возможно, это даже лучше, чем притираться к совершенно незнакомому человеку Почему-то в этот момент Анна воспринималась им, как старая добрая знакомая.

Удивление, вспыхнувшее в первый момент в ее зеленоватых глазах, сменилось деланным добродушием, остатки же его растеклись по щекам нежным очаровательным румянцем.

Воспользовавшись ее замешательством, Сергей сделал шаг прямо на нее. Она отступила, пропуская его внутрь.

Он рассеянно оглядел номер, откровенно смутившись при виде огромного двуспального ложа.

— Чего застеснялся? — усмехнулась Анна.

— Да нет… — Сергей запустил в волосы пятерню, явно еще больше смутившись, — просто… после Афгана… «работы на холоде»… и все такое…

— М-м-м… — Анна хитро прищурилась, потом резко перешла на деловой тон: — Ладно. Номер я уже проверила…

— А прическу поменять не хочешь? — перебил ее Сергей.