Без башлей в современной России нечего делать, они — самый действенный рычаг, не считая бутылки, которая — валюта из валют! Особенно, в провинции. Нужно что-то о ком-то узнать — пообещай бутылку, разобьются, но сделают, предоставят всю информацию, вплоть до генеалогического древа. Поэтому, получив солидную сумму в баксах, Федечка решил затовариться алкогольным пойлом.

Выбрав самый пристойное заведение, он вошел в небольшой зал, перенасыщенный множеством бутылок разных калибров и вместимостей. Есть храм науки, имеется храм искусства, а это какой храм? Винно-водочный, что ли?

За прилавком — женщина не первой молодости и далеко не первой свежести — жирная толстуха, обвешанная фальшивыми побрякушками. На нарумяненном лице застыла приглашаюшая гримаса.

— Что угодно молодому господину?

Как всегда, упоминание о «молодости» больно укололо Федечку, но он удержался от прозрачного намека на тройной подбородок и необ»ятную талию. Ограничился презрительным взглядом и выразительной улыбкой противника поддержанной древности.

— Мадам, в этом изобилии не сможете ли вы определить на глаз соотношение настоящей продукции к суррогатам?

Закрученная просьба не пришлась продавщице по вкусу. Жирные пальцы сжались в кулаки, глаза прищурились.

— В милицию захотел? Так я это быстро организую!

— Нет нужды. Просто захотелось выпить. В кои-то века один раз.

— Здесь тебе не распивочная — приличный магазин.

При виде положенной на прилавок стобаксовой бумажки, дама размягчилась. Пальцы разжались, в глазах появилось понимание и даже сочувствие. Судя по внешнему виду, парень не злостный алкаш и не грабитель. Захотелось выпить — обычное желание любого мужчины.

— Впрочем, говорят, что нет правил без исключений. Испробуй шампанского. Настоящего, не подвального разлива.

Федечка придирчиво оглядел бутылку, похожую на немецкую ручную гранату времен Великой Отечественной.

— Одесская? Мадам, вы изволите шутить?

— Ха! — выдохнула жиртрест. — Сказал! Все одесские шутники давно шутят в Израиле или на Брайтоне. В Москве остались только серьезные люди. Поэтому, не сомневайся. Это настоящее шампанское, разрешаю продегустировать, не отходя от кассы.

Выдала проштампованное сравнение и захохотала. Огромные груди вздрогнули и запрыгали. Как спасательные круги на крутой волне.

— Значит, «Одесса»? Уверены!

— На все сто процентов! С гарантией. Не понравится — запечатаю.

— Тогда, была не была, открывайте — продегустируем!

Толстуха не обманула — содержимое «гранаты» оказалось не суррогатом. Попросить продолжить дегустацию, на этот раз — водки, Федечка не решился. Не привыкшая к возлияниям голова закружилась. Выпьет еще — появится вполне реальная перспектива очутиться в вытрезвителе.

— Понравилось? — осведомилась развеселившаяся баба.

— Еще бы не понравилось! Пожалуйста, затарьте меня парочкой «Одессы». В дорогу.

— Нет проблем!

Расплатившись и вежливо простившись с продавщицей, поздний покупатель поспешил на вокзал...

Вагон последнего поезда пустует. Вернее сказать, почти пустует. Два храпящих алкаша и перекрашенная девица. Скорей всего, проститутка, возвращающаяся с промысла в родные пенаты.

Тишь да гладь, да Божья благодать!

Федечка полюбовался на упакованное сокровище — две «гранаты». Ах, Одесса, жемчужина у моря, пропел он полузабытую песенку. Увидел двух «транспортных» ментов и опасливо затолкнул пакет под лавку. Вообще-то, бояться нечего, не взрывчатку везет и не гранатомет, но сработала интуиция, полученная из прошлого — отчаянной борьбы с алкоголизмом. Во всех его проявлениях, начиная с вырубки виноградников.

Менты невнимательно осмотрели алкашей, прошлись заинтересованными взглядами по проститутки и прочно застыли рядом с подозрительным рыжим парнем. Стоят, выразительно переглядываясь и плотоядно улыбаясь. Будто пересчитывают деньги в кармане лоха.

Пришлось послать им подобострастную улыбочку.

— Ребята, до Окимовска еще долго?

Старший наряда ехидно улыбнулся, предупреждающе помотал черной дубинкой.

— Спи спокойно, дорогой товарищ, не дергайся, — и добавил более спокойным тоном. — Окимовск — конечная станция. Пилить и пилить. Не проедешь. Тебя разбудят.

— Спасибо, — невесть за что поблагодарил ментов Федечка. Неожиданно достал из пакета бутылку. — Угоститесь после службы, которая и опасна и трудна.

Оба дуэтом вздохнули. Прав ты, парень, до чего же трудна, до чего же опасна! Старший недоуменно поглядел на слишком уж щедрого дарителя. Не привык он к подобным презентам. Ну, сшибет штраф с пацана, курящего в неположенном месте, ну, примет мзду от карманника. Но чтоб так, без причины — такого еще не было.

Младший оказался более доверчивым.

— Разве что после службы... За что пить-то?

Федечка поднялся со скамьи, с таинственным видом прошепал менту на ухо.

— За помолвку... Только — никому... Ладно?

— Ни-ни! Могила! И ты — никому.

— Можете пить спокойно. Я не стукач...

Дюбин в армии по настоящему не служил — два года отбарабанил в военно-строительных частях. Но он понимал, что одиночки в сражениях не побеждают, один в поле не воин. И еще — любая операция начинается с разведки.

Ессентуки — не помощник, на роль пастуха и осведомителя он еще годится, но не больше. Дружанов, на которых можно положиться, не просматривается. За исключением Юраша, бывшего подручного Дюбина. Но кто знает, в кого он превратился сейчас? Не зря же ему перед смертью звонил Казик, предупредил о появлении восставшего из могилы монстра.

Кроме желания обрести достойного союзника, Дюбин рассчитывал на возвращение долга — доли трофеев по прежнему бизнесу. Несмотря на показное равнодушие, он не был таким уж бессребреником. И все же, основное — не в деньгах.

Враг ему Юраш или союзник?

Поэтому — разведка! Рейд в тыл противника. Или все же — союзника?

Припарковав машину в квартале от дома, адрес которого дал ему Ессентуки, Дюбин внимательно оглядел пустующую улочку, дома и подворотни. Ничего подозрительного, будто этот район города не населен, его вот-вот снесут.

На ногах — мягкие удобные кроссовки, трико плотно обтягивает тело, легкая куртка скрывает заткнутую за ремень сзади волыну. «Вальтер» сменивший после ликвидации экстрасенса «беретту». В карманах куртки — все необходимое для задуманной разведки. Набор отмычек, фонарик-карандаш, пружинный нож, запасные обоймы.

Скользящей походкой зверя, выслеживающего жертву, Дюбин пошел вдоль ограды особняка. Металлические стойки, похожие на казацкие пики, скреплены полосами. Боится владелец особняка, до озноба и поноса боится! Кого и чего? Конкурентов по криминальному бизнесу? Или бывшего подельника, которого он когда-то подставил?

Вокруг — одноэтажные домишки, даже собаки не лают. Не верится, что он идет по городской улице — чистая, вернее, грязная российская деревушка. Со всеми ее прелестями — разбитого асфальта, качающихся дверей в под»ездах, местами — луж после недавнего дождя, беспризорных собак и облезлых кошек.

Тишину нарушил рокот машины. Дюбин прижался к забору. Из легковушки выбрался Юраш, в сопровождении трех качков, вошел в открытую калитку и направился к особняку. Идут, беззаботно смеются.

— Он, понимаешь, мечом размахивает, пытается достать, — рассказывал белобрысый, с трудом удерживаясь от смеха. — Только противник попался явно не по зубам — подставляет палицу...

— Тоже не в цвет, — возразил брюнет, явно кавказского разлива. — Надо было не парировать — бить!

— Тевтон не пальцем деланный — не подставляется.

Общий смех.

Смейтесь, смейтесь, паскуды, как бы не пришлось лить слезы, с неожиданной злостью подумал Дюбин, проверяя готовность пистолета.

Кое-что прояснилось. В особняке размещается либо спортивый клуб, либо кинофирма, снимающая фильм о гладиаторах. В каком качестве Юраш? Главный тренер либо кинорежиссер?