Пожилая женщина медленно шла полем к полуразрушенному бывшему военному городку. Задумчиво улыбалась. Будто уговаривала не шалить погибших пятилетних дочек-близняшек. Или разговаривала с мертвым мужем.

В тот страшный вечер она задержалась на работе в сельском клубе. Супруга подполковника могла и не работать, но она не привыкла сидеть дома — скучно и неинтересно. Общаясь с коллегами на работе, чувствуешь себя нужной не только для общества, но и для своей семьи. Дополнительный доход в семейный бюджет, пример для детей.

Долгие поиски работы увенчались неожиданным успехом — предложили заведовать библиотекой в деревне. Удобное место — всего в двух километрах от военного городка, где она жила. Рабочих мест в гарнизоне не было — их заняли более находчивые жены офицеров и прапорщиков.

Должность библиотекаря не только не обременительная — интересная. Общение с читателями, организация обсуждений новинок, рекомендации новых публикаций — все захватывает, заставляет много читать, многим интересоваться. После обеда она с удовольствием бежала в клуб, поздно вечером приходила домой радостная оживленная, смеялась, шутила.

Единственное неудобство — приходится поздно возвращаться с работы. Посетители библиотеки не торопятся — читают газеты, курят, выпуская дым в приоткрытую форточку, задают множество вопросов, играют в шашки и в шахматы, разгадывают кроссворды. Не сельская библиотечка — клуб по интересам!

Не выгонять же, не намекать на брошенных детей и голодного мужа?

Иногда ее провожают, но чаще приходится, дрожа от страха, добираться домой в одиночестве. По деревне она идет более или менее спокойно. Вокруг — люди, при необходимости можно позвать, попросить помощи. А вот когда она бежит по небольшому леску и по мосту через реку, сердце скатывается в желудок, страх туманит голову. Чудятся бандиты с пистолетами и ножами, черные деревья угрожающе шумят, из кустов вылезает какая-то нечисть.

Муж всегда занят, но она не обижается. Мало ли обязанностей у заместителя командира части! Начиная от порядка в казармах и кончая караульной службой. Домой приходит в полночь, усталый и голодный. Иногда засыпает за столом…

В тот вечер библиотекарша не успела добежать до речки — в гарнизоне прогремел сильный взрыв. Что случилось? Неужели взорвался склад боеприпасов? Или — короткое замыкание на складе ГСМ?

Первая мысль — о муже. Вдруг он в момент взрыва находился в его эпицентре?

Неожиданное происшествие подняло на ноги всю деревню, весь военный городок. Женщины плакали, мужчины гадали: бытовой газ или теракт? Солдаты и офицеры расчищали руины жилого здания, рычали бульдозеры, работали краны

Она не плакала, не упала в обморок — безумными глазами смотрела на завалы кирпича и железобетона похоронившие ее детей. Губы что-то шептали, голова дергалась.

Подполковник отвез жену в больницу. На обратном пути машина врезалась в стоящий на обочине грейдер. Погибли оба — и офицер, и солдат-водитель.

Так, в одночасье женщина потеряла семью. Психика не выдержала — сломалась. Она никого не видела и не слышала — только Женечку и Таточку. Бродила по больничному коридору или по парку, что-то шептала, улыбалась, но никогда не плакала.

Пострадавшую переправляли из больницы в больницу, упорно лечили. В конце концов, выписали со сложным диагнозом, в просторечии — тихое помешательство. Для общества она безопасна, зачем держать в четырех стенах? Вдруг общение с людьми благотворно повлияет на больную психику?

Родственники пытались увезти ее на Урал, но она не далась — плакала, отбивалась. Пришлось оставить ее в покое. Так она и бродила по полям и перелескам, окружающим бывший военный городок, мысленно лаская двойняшек и разговаривая с мужем.

Подкармливали несчастную сердобольные деревенские бабы, подавали милостыню дачники. Особенно старалась Клавдия — пирожки, ветчинку, холодец, заливное, кое-что из белья и одежды...

Ивана тоже притягивал заброшенный городок мотострелкового полка. Но по другой причине.

Однажды, Кирсанов взял сына в поездку по подмосковным городам. То ли изучал возможность открытия в них новых магазинов компании «Твоя империя», то ли решил отдохнуть от предпринимательской крутоверти. Тогда они завернули сюда, навестили школьного приятеля. Не то командира батальона, не то помпохоза — Иван по малости лет не разбирался в армейской иерархии. Впрочем, в гражданских должностях — тоже.

Все, что касается погибшего отца для его сына — святыня. Не только люди, окружающие бизнесмена, но и здания в которых он побывал и даже дороги-тротуары...

Как всегда, Иван устроился в развалинах бывшего технического здания на железобетонной плите. Закрыл глаза, попытался вспомнить отца. Не получилось. В голову лезли то дядя Лавр с его занудливыми поучениями, то — Федечка, слегка насмешливый, немного — серьезный, то — мама...

Увидев идущую к нему уже знакомую сумасшедшую, он соболезнующе поморщился. Внешне — обычная женщина, никогда не подумаешь — несчастная сумасшедшая. Разве только отсутствующий взгляд пустых глаз да нервные подергивания рук.

— Здрасьте.

Она остановилась, строго поглядела на вежливого мальчика. Кто знает, какие мысли бродят в ее поврежденном сознании? Может быть, малолеток напоминает ей погибших дочек?

— Моё почтение, — несколько вычурно ответила женщина, присаживаясь рядом. — Пришла пора позавтракать... Или — пообедать?

Раскрыв пакет, она достала из него и разложила на газетном листе бутерброды, куски пирога. Иван попытался отказаться от угощения, но его отказ встретил негодующе поджатые губы. Брезгуешь угощением? Или презираешь дарительницу?

Пришлось согласиться.

— Они сказали: здесь — с икрой, а вот это — с яйцом и, кажется, с котлетой... Запьешь морсом из грибов. Кажется, боровичков.

— Кто сказал? — не понял Иван.

Недоуменное пожатие сухими плечами. Дескать, какое значение кто, главное — сказали. Но все же ответила. Спокойно, доброжелательно.

— Дачники сказали... Им нравится быть щедрыми, вот и одаривают. Я тоже люблю принимать... Но все это — белковое. А мне нельзя. Группа крови не позволяет. А твоя группа крови разрешает принимать белковые бутерброды?

И грустно, и смешно. Но смеяться нельзя — сумасшедшая обидится. Отец говорил: обижать людей — великий, незамолимый грех.

— Не знаю... Думаю, разрешает, — серьезно ответил Иван.

Женщина обрадовалась.

— Я тоже так думаю. Надо много-много белков. Ты растешь, мальчик. Ты уже вырос... Вчера вырос... А что было вчера? Не помню...

— Вчера была среда.

— Господи, какой же ты умник! Как моя доченька Таточка... Совершенно верно — среда... Ешь. Говори и ешь белки. Среда — плохой день. Четверг — хороший день. Сегодня мы с тобой встретились. Значит — хорошо... Дачники — щедрые, Мне тоже нравится быть щедрой... Если бы я не была сумасшедшей, обязательно сделалась бы меценатом... Ешь, не стесняйся! Наверно, бутерброды очень вкусные, хлеб совсем свежий... Пожалуй, я отщипну корочку. К углеводам моя группа крови относится нейтрально... А ты попробуй пирожок с капустой. Говорят: тоже полезно.

Пожевав корочку, она протянула сотрапезнику кусок пирога. Наверно, подношение заботливой Клавдии.

— Спасибо.

Кусок не лез в горло. Что по сравнению с этой несчастной все его переживания? Мелочь. Мало того — глупость! Мальчишество! Придумал себе врагов и — кого? Мягкого, заботливого Федора Павловича, такого же заботливого и внимательного Федечку.

Иван будто прозрел. Ему сделалось нестерпимо стыдно.

Сумасшедшая сложила в пакет остатки пиршества, поднялась, оправила сбившийся подол.

— Пойду, пожалуй. Надо обойти еще триста пятьдесят девять грибниц и проверить всходы.

Иван молча кивнул. Он был не в силах вымолвить хотя бы одно слово. Боялся расплакаться.