Я дернула головой, чтобы высвободить подбородок.

– А тебе как кажется: со мной все в порядке?

– Мне кажется, что ты прекрасна. И ужасно хочется тебя поиметь. Причем хочется так, что сил нет терпеть. Однако это чревато опасными последствиями. Я могу снова попытаться вернуться в исходное положение, поэтому мне, наверное, стоит тебя отпустить, раз уж ты сама об этом просишь.

– Что-что, а красиво говорить ты умеешь, – буркнула я, неожиданно поняв, что ничуть не задета.

Ведь, по правде сказать, столь неистовое желание овладеть мною служило в моих глазах серьезным оправданием всему прочему.

Подхватив сумочку, я поднялась на нетвердых ногах. Сейчас первым делом необходимо как можно скорее отсюда убраться. А потом, после работы, можно немного посидеть в одиночестве с бокалом вина.

Кросс встал вместе со мной.

– Я заканчиваю в пять. И зайду за тобой.

– Нет. Это ничего не изменит.

– Черта с два не изменит.

– Кросс, не будь таким самонадеянным. Да, я на секунду потеряла самоконтроль, но по-прежнему не хочу того, чего хочешь ты.

Его пальцы сжали дверную ручку.

– Еще как хочешь. Ты просто не желаешь принять мою манеру тебе это предлагать. Ну что ж, будем повторять встречи и попытки.

Ну да, конечно. Он все решил за меня.

Прикрыв ладонью его пальцы, я надавила на дверную ручку, а потом, поднырнув под его руку, выскочила за дверь. Секретарь Кросса, поспешно встав из-за стола, обалдело вытаращился на меня, как, впрочем, и сидевшие в приемной посетители: женщина и двое мужчин.

– Скотт проведет вас в мой кабинет. Я сейчас вернусь, – раздался за моей спиной голос Кросса.

Уже возле приемной он перехватил меня – его рука прошлась по моим ягодицам и легла на бедро. Не желая устраивать сцен, я отстранилась только тогда, когда мы дошли до лифтов.

Он спокойно нажал на кнопку вызова.

– Так не забудь, Ева, в пять часов.

– Я занята, – буркнула я.

– Тогда завтра.

– Занята до конца выходных.

– С кем? – натянуто спросил он, встав передо мной.

– Это не твое…

– Не надо, – закрыл он мне ладонью рот. – Потом скажешь. И прежде чем произнести «никогда», посмотри на меня и честно признайся: похож я на человека, которому говорят «нет»?

Лицо его было суровым, а взгляд прищуренных глаз – непреклонным. Я поежилась. Уверенности в том, что в волевом противоборстве с Гидеоном Кроссом победа будет за мной, у меня, естественно, не было.

Проглотив комок в горле, я дождалась, когда он опустит руку.

– Думаю, нам обоим не помешает слегка остыть. Взять хотя бы пару дней на размышления.

– В понедельник после работы, – заявил он.

Тут двери лифта открылись. Я вошла внутрь, повернулась к нему и строго сказала:

– В понедельник за ланчем.

На ланч отводится один час, и это служило своего рода гарантией.

– У нас непременно все получится, Ева, – было последним, что я услышала, прежде чем двери закрылись.

Однако его слова прозвучали не как обещание, а скорее как угроза.

– Не переживай, Ева, – сказал Марк, когда я, с опозданием чуть ли не на четверть часа, нарисовалась возле своего рабочего стола. – Ты ничего не пропустила. Я сам задержался за ланчем с мистером Лимэном и только-только вернулся.

– Спасибо.

Но все равно чувствовала я себя ужасно. Казалось, мое так хорошо начинавшееся пятничное утро было в другой жизни.

До пяти мы плотно работали, обсуждая заказ для ресторанов быстрого питания и сопоставляя возможные подходы к рекламе сети бакалейных магазинов.

– Тут бы неплохо ввернуть что-нибудь про прекрасных любовников, – пошутил Марк, который и понятия не имел о том, насколько подходила его шутка к моей личной жизни.

Я только-только выключила компьютер и как раз вытаскивала из ящика сумочку, когда у меня на столе зазвонил телефон. Бросив взгляд на циферблат и убедившись, что сейчас ровно пять, я решила не отвечать, потому что формально рабочий день закончился. Но потом, вспомнив о своем затянувшемся ланче, я решила себе в наказание снять трубку:

– Офис Марка Гэррити…

– Ева, солнышко, Ричард сказал, что ты забыла мобильник в его кабинете.

Услышав голос матери, я тяжело вздохнула и обмякла на стуле. Перед моим мысленным взором тут же возник скрученный носовой платок – непременный атрибут ее истерики. Эта деталь всегда бесила меня, но и вызывала дикую жалость.

– Привет, мама. Как ты?

– О, спасибо. Все прекрасно.

Голос моей мамы казался чем-то средним между голосами Мэрилин Монро и Скарлетт Йохансон, то есть был слегка хрипловатым и одновременно девически нежным.

– Клэнси уже завез его к тебе на работу и оставил у охранника внизу. Ведь сейчас без сотового как без рук. Никогда не знаешь заранее, когда понадобится позвонить…

Конечно, можно сохранить телефон и просто переадресовывать поступающие на него звонки на мой новый номер, который мама не знала, но сейчас меня заботило другое.

– А что говорит доктор Петерсен о твоей мании выслеживать меня по сотовому телефону?

– Доктор Петерсен знает, как я о тебе беспокоюсь, – помолчав, ответила она.

– Мама, – сказала я, ущипнув себя за переносицу, – по-моему, самое время опять устроить нам общую встречу.

– О… ну да, конечно. Доктор тоже говорил, что хотел бы снова с тобой увидеться.

«Возможно, поскольку подозревает, что ты не больно-то откровенна».

– Знаешь, мне очень нравится моя новая работа, – сменила я тему.

– Это замечательно, Ева! А твой босс хорошо к тебе относится?

– О да, он чудесный. О лучшем и мечтать не приходится.

– А он симпатичный?

– Даже очень. Но уже занят, – улыбнулась я.

– Черт побери, с хорошими мужчинами всегда так!

Она рассмеялась, а я расплылась в довольной улыбке.

Меня радовало, когда она была счастлива, и мне очень хотелось, чтобы это случалось как можно чаще.

– Жду не дождусь нашей завтрашней встречи на благотворительном обеде.

Моника Трэмелл-Баркер-Митчелл-Стэнтон являлась неотъемлемым элементом жизни высшего общества: блистательная красавица, которая явно не могла пожаловаться на недостаток внимания.

– Давай выберем денек, – восторженно пропела мама, – и проведем вместе, ты, я и Кэри. Сходим в спа-салон, почистим перышки, отмоемся до блеска. Думаю, после такой напряженной работы тебе не помешает массаж.

– Да, было бы здорово. Кэри наверняка тоже будет в восторге.

– Очень хорошо! Я пришлю за вами машину часам к одиннадцати.

– Мы будем готовы.

Повесив трубку, я откинулась на стуле и вздохнула: оргазм в горячей ванне – что может быть лучше. И если Гидеон Кросс каким-то чудом узнает, что я мастурбировала, думая о нем, мне плевать. Сексуальная фрустрация ослабляла мои позиции, и я знала, что он непременно воспользуется моей слабостью. Вне всякого сомнения, у него еще до конца дня найдется готовое решение.

Я уже сунула ноги в уличные туфли, когда телефон зазвонил снова. Мою маму трудно сбить с намеченного курса. Пять минут, прошедшие с момента окончания нашей беседы, были промежутком времени, как раз достаточным для того, чтобы она сообразила, что основная волновавшая ее тема, а именно вопрос о сотовом, осталась за рамками разговора. И опять я сначала решила не снимать трубку, однако мне чертовски не хотелось, чтобы оставались какие-то недоговоренности. Словом, неохота было тащить накопившиеся за день проблемы с собой домой.

Я ответила, как обычно, хотя бодрости в голосе за день поубавилось.

– Знаешь, я все время думаю о тебе.

Когда я услышала бархатный, хрипловатый голос Кросса, то почувствовала глубокое облегчение. Я только сейчас поняла, что втайне страстно надеялась услышать его вновь. Сегодня. Господи! На меня накатило такое сильное желание, что уже не приходилось сомневаться в том, что он стал для меня наркотиком, источником неких сверхинтенсивных сигналов.

– Я тебя до сих пор чувствую, Ева. Ощущаю твой вкус. После того как ты ушла, я с трудом выдержал все, что на меня навалилось: две встречи и телеконференцию. Так что у тебя есть преимущество: выкладывай свои требования.