— Разумеется, милейший Ник, это всё — скорее, философские представления древних, поэтические наития наших предков, пытавшихся привести в систему видимую картину мира, — говорит Ар-Нель с обычной, надменной и насмешливой миной. — Видишь, мой друг, я, в меру сил, постарался посвятить тебя в основы мировоззрения моего народа. Теперь послушал бы сам — о богах твоих соотечественников. Я долго и терпеливо ждал.
— Боюсь, что тебе это будет слишком дико, Ар-Нель, — говорю я. — Мы сильно различаемся…
— Нелепо, Ник! — фыркает Ар-Нель. — Оставь опасения, человек всегда поймёт человека, на этом мир стоит!
— Ладно, — как трудно ворочать языком! — Я попробую. Начнём с того, что Творец ни с кем, конечно, не сражался. Земная Мать Божьего Сына… она стала Матерью чудом.
У Ар-Неля расширяются глаза.
— Оэ… просыпаешься утром беременной женщиной?! Без поединка, просто так?! Ты прав, это — да… удивительно.
Я еле сдерживаю смешок над собственной незадачливостью. Плоховат из меня проповедник, и тема не так знакома, как должно, и в легенду вписывается тяжело… впору позавидовать Ар-Нелю, но он-то рассказывает так, как сам понимает с раннего детства! Попробовал бы он изложить свой концепт неподготовленному земному слушателю!
Пытаюсь пояснить.
— Нет, конечно. Творец прислал к будущей Матери духа-вестника. Да и будущая Мать… она — человек не случайный. Осиянный благодатью.
Ар-Нель улыбается и кивает. Это воодушевляет меня; я с грехом пополам, старательно переводя земные понятия, начинаю пересказывать Евангелия. Очень непросто.
— И вот её муж…
— Хок! Какой муж?! Она же — Трофей Творца!
— Творец велел благочестивому старцу охранять свою возлюбленную.
— И назвал его мужем ей? Мне кажется странным, что мужем, а не названным отцом, скажем.
Сказка сказывается в час по чайной ложке. Я пытаюсь рассказать про Ирода. Ар-Нель морщится. Перескакиваю через события. Ар-Нель не впечатляется медитацией в пустыне и искушениями, не понимает, зачем гнать торговцев из храма, и останавливает меня на блуднице.
— Прошу меня простить, Ник, — говорит он задумчиво. — Я непременно дослушаю потом. Сейчас — ответь… Слова Госпожи Ра создали у меня впечатление, что ты пришёл откуда-то со стороны Хен-Ер, с севера… твой вид вполне соответствует моим представлениям о горцах-северянах, если таковые существуют… Но эта легенда… она кажется мне южной. Скажи, Ник, ты из Лянчина?
Ага. Это уже очень ново.
— Нет.
— Я не слишком сведущ в древней истории наших южных соседей, — говорит Ар-Нель, — но мне представляется, что все эти ужасы и мерзости вполне могли там происходить. И убийства младенцев, и казни для женщин… Надеюсь, тебя не обидело сравнение с лянчинскими Братьями?
Я вступаю на очень и очень скользкую почву. Чем дальше от нашей базы в горах Хен-Ер, тем меньше информации; дальше Кши-На наши резиденты-неудачники не были, а без резидентуры от спутниковой съемки нет проку…
Ладно. Продолжаем быть откровенными.
— Не могло меня обидеть, Ар-Нель. Я о них ничего не знаю. Не помню даже, чтобы кто-нибудь из твоих сограждан о них упоминал…
Но тут вспоминаю пару непрояснённых идиом — более-менее понятная, "жесток, как лянчинский пёс", и "лянчинская игрушка", определение, за которое определённый порывался набить определителю морду.
Лянчин — каков бы он ни был — для жителя Кши-На явно символ негатива.
— Ты вполне можешь не знать, — говорит Ар-Нель. — До нашей тихой провинции никогда не докатывалась война. Но здесь, в Столице — ты ещё услышишь и увидишь. С Юга приходит немало бед; впрочем, вряд ли я могу рассказать тебе о Братстве Варваров достаточно компетентно.
— Расскажи мне обо всех соседях Кши-На, — говорю я. — Мы, жители Хен-Ер, маловато знаем, потому что почти не спускались с гор.
Улыбаюсь, и милый-дорогой Ча улыбается в ответ.
— Но Ник, я же не так учён, как ты! Мне не написать книгу даже о нашей провинции, я бы сказал, к тому же эта ширма для меня слишком плотна…
— Ча, прекрати ломаться, — говорю я, и он смеётся.
— На Юге, в Лянчине, живут вояки-варвары, — говорит он, — если тебя так уж интересует моё мнение, а я невежественен и предвзят. Братья — злобны и глуповаты, их обычаи, если мне о них не лгали, отвратительны, и они смотрят на моих сограждан, как на возможную добычу. Мне рассказывали о жестоких стычках на границах Кши-На; жители Лянчина — единственная серьёзная угроза моей родине, как я это понимаю.
— Почему ты решил, что я их родич?
Ар-Нель пожимает плечами.
— Они фанатично верят в Отца, но не верят в Мать. Их жестокому богу могло прийти в голову выбрать из смертных Юношу, чистого душой, и сперва чудом превратить его в женщину и чудом заставить зачать пророка, потом отдать в жёны чужому мужчине, а потом послать знамение безумному правителю, дабы тот приказал перебить всех маленьких детей. Эта легенда похожа на многие ужасные сказки, которые я слышал раньше.
— Хорошая характеристика, я заинтересовался. А другие иностранцы?
— Другие… Наши соседи с северо-запада, из лесной страны Мо — отважные бойцы, красивые люди. Они иногда приезжают сюда продавать бесценную шерсть своих снежных коз… Юго-запад и дальше на юг — земли Братства, безумных фанатиков, которые считают постыдным для юношей показывать старшим лица, ненавидят слабость в любом виде и добывают золото в песке своих рек. На юго-востоке, сколько я помню, живут Кри-Йа-На, считающие всю земную жизнь комедией для своих жестоких и скучающих богов… больше я ничего не знаю.
— Я думал, ты лучше образован.
— Для простой и счастливой жизни я обременён знаниями сверх меры, — улыбается Ар-Нель. — Чем меньше человек знает, тем легче ни на что не обращает внимания.
— Многие познания умножают скорбь…
— О да, ты сказал хорошо.
— Это один из наших мудрецов.
— Он действительно мудрец… Но я тоже хочу спать, Ник. Ещё я хочу умыться. Я оставлю тебя; мне не нравится спать в одежде и не снимая украшений, чтобы утром выглядеть встрёпанной птицей.
— Ты… — как бы перевести слово "выпендрёжник"? — Любишь заставлять на себя смотреть, да, Ча?
— Мне не хочется остаться Юношей навсегда. Но тебя это не касается, Ник. Я думаю, твой взгляд может оттаять, лишь упав на соотечественника, так?
Ну да, да. Я киваю и развожу руками. Ар-Нель самодовольно улыбается, зевает и уходит из комнаты.
Вот тут-то я и принимаю сигнал экстренного вызова.
Обычно девайс, имплантированный в мой несчастный череп, работает только на передачу. И то сказать, голоса в голове мало кого обрадуют! Но иногда, в принципиальных случаях, когда нужно сообщить что-то срочное и принципиальное, он ловит сигнал, преобразуя его довольно забавным образом.
Позывной — пара-другая тактов очень старой песни "Опустела без тебя Земля", шутка юмора создателей системы оповещения — никак не может померещиться, при штатном состоянии психики, во всяком случае. И уже в следующий момент на моё зрительное поле накладывается мерцающая карта местности с отмеченным маршрутом.
Меня ждут в дворцовом саду. На широкой площадке для праздников и шуточных поединков. Тьфу ты, пропасть!
Я накидываю свою всепогодную куртейку, которую, за убогостью внешнего вида, дворцовые лакеи уже несколько раз порывались забрать и выкинуть, прикрываю её дарёным плащом с горностаевой опушкой, прихватываю торбу — может, догадаются пополнить мне запасы медикаментов? — и тихо выхожу во двор.
Гвардейцы под розовым фонариком, ухмыляясь, салютуют руками в зашнурованных перчатках. Я им киваю. У нас мир с гвардией — они не считают меня на всё готовым ведьмаком, я их не подначиваю. Седой убийца, Господин Ки-А из Семьи Ву, капитан королевских мушкетёров, долго меня расспрашивал о использованном против его людей снотворном. Я убеждал его, что не знаю точного состава зелья, что оно досталось мне от бабки-знахарки, и что я употребил всё, что оставалось — по личному приказу Государыни. Ки-А выслушал скептически, осмотрел содержимое торбы, выслушал объяснения… может, и поверил, но, похоже, взял меня на заметку. Государь может мне доверять, а вот лично он, Сторожевой Пёс Трона, верить первому встречному проходимцу, устроившему конфуз с его подчинёнными, вовсе не собирается.
