Непонятно. Почему она не остановит его, а то ведь он всех перебудит?

Быть может, что-то случилось.

Быть может…

Прекратив гадать, он отправился на поиски коридорного. Если что-то не так, то ему нужен ключ, чтобы войти в ее номер.

В коридоре никого не было. Грант бросился к конторке. Молодой, с проплешиной, служащий поднял на него слегка сонные глаза.

— По-моему, женщина в люксе чувствует себя плохо. Она не отворяет дверь и…

Коридорный умело подавил зевок. Еще и часа не минуло с начала его дежурства, а уже второй постоялец поднимает шум. Вот не спится людям, куда бы сам он отправился с превеликим удовольствием — так это в кровать.

Просмотрев список на экране, он убедился, что не ошибается. Вот она, запись.

— Женщина из номера не открывает дверь потому, что уехала, сэр.

— Уехала? — недоверчиво переспросил Грант. — Но это невозможно. — Наверно, какая-то ошибка. — Я недавно разговаривал с ней, и часа не прошло. Я…

Служащий не стал спорить. Просто повернул монитор экраном к постояльцу.

— Убедитесь сами, сэр. Она выписалась сорок пять минут назад.

Грант не спускал глаз со строки, на которую ему показывал коридорный. Его разум отказывался воспринимать увиденное. Однако придется. Шайен уехала из гостиницы. Так запросто. Не сказав ни единого слова, не попрощавшись и не предупредив. Тишком.

Наконец Грант спохватился: должно быть, он производит впечатление спятившего.

— Она сообщила, куда направляется?

Служащий повернул монитор к себе:

— Нет, сэр.

Грант поблагодарил кивком головы. Он не помнил, как повернулся и подошел к лифту. Но, должно быть, все же проделал это, потому что очнулся перед его серебристыми дверцами.

Голова у него шла кругом. Не позвонить ли Рили, чтобы тот пригнал лимузин? Нужно что-то предпринять, отправиться на поиски, что-то делать! Но откуда ему начинать? Неужели она поехала в аэропорт, чтобы первым самолетом улететь в Лос-Анджелес? Если так, то с какого аэровокзала, каким рейсом?

Однако она не любит летать, так что, возможно, поехала поездом или автобусом.

Выбор громадный, а вот времени гадать нет. Он не найдет ее до отъезда из Нового Орлеана.

Быть может, она отправится и не в Лос-Анджелес.

Вздохнув, Грант почувствовал, что не прочь разбить какую-нибудь вещицу. Кулаки у него так и чесались, он бы с удовольствием прошелся ими по чему-нибудь твердому, например по собственной голове.

Тряхнув головой, он вошел в лифт. Вот уже его одолевает злость. Что дальше? Никогда раньше он не испытывал такого выворачивающего наизнанку гнева.

Серебристые дверцы затворились, и он остался один на один со своим адом.

«Пожалуй, так даже лучше», — сказал он себе. Быть может, это рок, или судьба, или как это там называется, остановило его от досадной ошибки. Шайен Тарантино не похожа ни на одну из знакомых ему женщин. Она забралась ему в душу и все там перевернула вверх тормашками.

Взгляните, во что превратила его эта женщина, а ведь он даже еще и не спал с ней.

Он получит развод. Ему лучше не встречаться с ней, ни в коем случае не заниматься с ней любовью. Тогда, пожалуй, он и сумеет переключиться на что-то другое…

«На что другое?» — резко спросил он себя, поднявшись на свой этаж. Доставит ли это другое ему радость? Осчастливит ли его?

Да и от чего он, черт подери, собирается спастись?

Войдя в номер, Грант грязно выругался. Им овладело чувство, будто кто-то забавляется его мозгом.

Время. Ему нужно время, чтобы прояснилось в голове. Время подумать, как и пристало человеку, а не ходячей половой клетке. «Это все из-за них», — настойчиво повторял он, захлопнув за собой дверь. Одни лишь гормоны, и ничего больше. И чем быстрее он втемяшит эту мысль себе в голову, тем скорее позабудется происшедшее, и он вновь заживет спокойно.

Ни одна женщина не превратит остаток его дней черт знает во что. Довольно с них и его отца. Никакой сладкоречивой красотке он не позволит вмешиваться в его жизнь.

Шайен, просунув в пряжку серебряный язычок, опустила руки на колени. Ее холодные пальцы сплелись вместе.

«Не знаю, прощу ли я когда-нибудь его, — подумала она, сидя в бегущем по взлетной дорожке самолете. На самом деле Шайен была уверена: она никогда не простит Гранта О’Хара.

Он воспользовался ею для забавы. Развлекался за ее счет. Сбивал ее с толку. Не давал ей проходу, говоря о своем желании. Он дурачил ее. Когда же она была готова отдаться ему, отказался от своих же слов, которым она поверила, оправдываясь перед ней какой-то жалкой отговоркой.

Не желает, чтобы она была на его совести.

Ха!

У мужчин, подобных Гранту О’Хара, нет ни капли совести. Он все тщательнейшим образом продумал. Довел ее до того, что она едва не сошла с ума от вожделения. А все зачем? Чтобы удостовериться, что сумеет соблазнить ее. А когда убедился, что задача ему по плечу, даже не довел дела до конца, настолько она ему безразлична.

«Ну что ж, я ему задам, — подумала она, глядя из иллюминатора на уменьшающееся в размерах взлетное поле. — Я покажу ему, где раки зимуют. Пускай лишь дождется статьи вместе с фотографиями в журнале. Это произведет на него впечатление, где бы он ни находился».

Она отберет самые нелестные снимки. Они украсят ее статью. Покажет его ханжой и лицемером. Пусть читатели увидят, каков на самом деле этот благородный и могущественный мистер О’Хара.

Последние слова эхом отдались в ее голове.

Шайен испуганно закрыла лицо руками. Ох, что же она замышляет? Бабью месть. Ну уж нет! Интервью должно быть беспристрастным. Ради Бога, она же опытный журналист, а не новичок. Она же гордится тем, что пишет одну правду.

Даже если он не таков.

Грязный, отвратительный скот. Да как он смел целовать ее, влюбленно смотреть на нее, восхищаться каждым движением ее сильного, упругого тела… а затем сбежать, отговорившись, будто поступает так ради ее блага?

Да будь он проклят!

Моргнув, Шайен стряхнула с ресниц слезы. Только сейчас она поняла, что плачет.

Ну, самое большее, что в ее силах, — это приостановить оплату по ее чеку. Ни за что ни про что платить полторы тысячи долларов? Если она передаст эту сумму, он умрет со смеху. Как только откроется банк, надо позвонить туда и…

И что? Распорядиться не оплачивать чек?

Так нельзя. Деньги пойдут детскому приюту, не ему. Она не способна выместить досаду на невинных созданиях, которым, возможно, нужны ненароком пожертвованные ею деньги. Дети не виноваты, что ее надули, словно пустоголовую, поклоняющуюся знаменитостям девчонку.

Виновен Грант. Однако не в ее силах заставить его платить по счетам. Никак.

Стерев слезы кончиками пальцев, Шайен глубже вжалась в кресло. Такой несчастной она не чувствовала себя ни разу в жизни. Она была такой жалкой, что даже не поняла, что с нею говорит стюардесса, пока та не коснулась ее плеча.

Подавив вздох, Шайен выпрямилась в кресле и пристегнула ремень.

— Вы хорошо себя чувствуете? — обеспокоенно повторила женщина. — Могу ли я помочь вам?

«Нет, со мной не все ладно, — подумала Шайен. — Я, возможно, никогда не оправлюсь после случившегося».

Она досадливо сжала губы и отрицательно покачала головой.

— Ничего страшного. В самолете я постоянно нервничаю, — промямлила она и затем запоздало поняла: во время взлета ее не тошнило.

Ну что ж, хоть какая-то польза от случившегося. Занявшись мыслями о мщении, она позабыла, что боится летать.

«Пошлю ему медаль, — язвительно подумала она. — Наградим змею».

Стюардесса сочувственно посмотрела на нее.

— Метеорологическое бюро передало: отсюда до Лос-Анджелеса чистое небо, — доброжелательно сообщила она. — Для беспокойства причин нет. — Она внимательно всматривалась в лицо Шайен: — Вы уверены, что я ничем не могу вам помочь?

— Да, — убежденно произнесла Шайен. Стюардесса, вероятно, увидела следы слез на ее щеках. Она повернулась к иллюминатору и тут вспомнила одного человека, о котором забыла на долгое время. Шайен окликнула стюардессу: — Постойте. В самолете есть телефон?