— О Господи! Неужели все так плохо?

Бетани собралась было запротестовать, но нижняя губа ее беспомощно задрожала, и бодрое восклицание прозвучало горестным всхлипом.

— Ох, Ронни…

— Это из-за Герберта?

— Ага… А как ты догадался?

— Я — актер, — не без ехидства напомнил он. — А актеры — тонкие наблюдатели и прекрасные психолога. — Ронни на мгновение умолк. — Послушай, поехали со мной на свадьбу? Заодно и развеешься!

— На чью еще свадьбу? — недоумевающе переспросила Бетани.

— На свадьбу Эвана с Берил. Ты разве забыла?

— Но меня не приглашали.

— Еще как приглашали! Берил мне сказала, что вписала твое имя в приглашение Герберта. Разве он тебе не сообщил?

— Нет, — мрачно отрезала Бетани, не уточняя, что на протяжении всей недели не отвечала на его звонки.

— Ну что ж, в моем приглашении значится: «Ронни Коннолли и еще одно лицо». Хочешь быть «еще одним лицом»?

Бетани замялась, говоря себе, что в силу ряда причин следует отвергнуть подобное предложение. Но что-то ее удерживало.

Она была несчастна. Места себе не находила с того самого дня, когда они с Гербертом возвратились в город из Милберри-холла, этой обители горестных и сладостных воспоминаний. Может, Герберт вычеркнул в приглашении ее имя, чтобы пригласить кого-то еще? Может, он уже и для постели замену подыскал? А если так, лучше убедиться в этом собственными глазами. И заодно показать Герберту, что и у нее в кавалерах недостатка нет…

— Ладно, Ронни, — задумчиво отозвалась она. — Уговорил.

В трубке раздался приглушенный смех.

— Судя по твоему тону, речь идет о тюремном заключении, ни больше ни меньше, — съехидничал он. — Ладно-ладно, не извиняйся…

— И никому — ни слова! — строго наказала Бетани. — Устроим всем сюрприз.

Она повесила трубку, и тотчас же телефон зазвонил снова. На этот раз голос — глубокий и бархатистый — ничем не уступал первому. Но сердце Бетани дрогнуло… Да что там дрогнуло — едва не выскочило из груди!

— Бетани…

Спокойствие, только спокойствие, сказала она себе.

— Герберт, это ты?

— А то кто же?! — взорвался он, но тут же снова взял себя в руки: спокойствие, только спокойствие! — Как поживаешь? — любезно осведомился Герберт.

— Отлично.

— Вот и славно. — Больше всего на свете Герберту хотелось вышвырнуть телефон из окна, отправиться к Бетани, и… и… Но годами воспитываемая сдержанность возобладала над минутным порывом. — Ты не отвечаешь на мои звонки.

— Верно. Не отвечаю.

Герберт невольно улыбнулся. Да, Бетани всегда была неисправимой упрямицей!

— Ты случайно не занята в следующую субботу?

— Случайно занята.

На мгновение Герберта ослепила жаркая первобытная ярость. Впрочем, какое ему дело, куда Бетани собралась и с кем? Он вдохнул поглубже и мысленно сосчитал до десяти.

— Очень жаль, — заметил он равнодушно, точно комментируя погоду. — А я собирался пригласить тебя на свадьбу Эвана и Берил. — И во избежание недоразумений добавил: — Берил очень хотела тебя видеть.

Берил хотела ее видеть. Не Герберт, нет. Сердце молодой женщины сжалось, и она лишний раз порадовалась, что собеседник не видит выражения ее лица. Впрочем, Герберт ей не солгал, и на том спасибо. Другой стал бы лицемерно уверять, что без нее вечер будет безнадежно испорчен…

Так сказать ли Герберту, что она будет в числе гостей? Или просто заявиться нежданно-негаданно под руку с Ронни и дать пищу досужим сплетникам? Но если Герберт узнает, что она пойдет с кем-то еще, он может назло ей подыскать себе другую спутницу!

Бетани разрывалась надвое. Ей отчаянно не хотелось лгать. Пожалуй, лучше всего сказать правду…

— Уверен, что Берил и Эвана очень огорчит твой отказ… Ну да не судьба, видно, — ворвался в ее мысли холодный голос Герберта. — До свидания, Бетани.

— До свидания, — эхом повторила она, вешая трубку.

Но, по крайней мере, свадьба отвлекла Бетани от горестных мыслей. Будущее уже не казалось ей таким безотрадным. Ей отчаянно хотелось выглядеть так, чтобы затмить всех приглашенных дам. И если для этого понадобится потратить все ее многолетние сбережения — что ж, туда им и дорога! И хватит с нее экстравагантности. Строгий классический стиль — вот что ей нужно! Чтобы у Герберта челюсть от удивления отвисла…

Сразу после работы Бетани направилась в один из эксклюзивных магазинов в центре города. Тамошние консультанты охотно взялись просветить покупательницу в том, что касалось цвета и стиля. По иронии судьбы первая истина, которую познала Бетани, заключалась в том, что ей не следует носить желтое ни под каким видом! Зато когда она торжественно выплыла из примерочной, даже ко всему привычная продавщица изумленно воскликнула:

— Ух ты! Чудесно!

Бетани оглядела себя в зеркале, постепенно привыкая к новому имиджу. А ведь эту модель она даже мерить не хотела. Вот и урок: можно дожить до двадцатипятилетнего возраста, так и не узнав, что тебе к лицу!

Платье было из тех, что на вешалке ничьих взоров не привлекает. Длинное, до полу, простого покроя, из серебристо-серой ткани. И, только надев его, Бетани поняла, насколько выгодно платье подчеркивает все достоинства ее фигуры.

К платью прилагались прозрачная шаль и причудливая шляпка, пронзенная черной стрелой. В общем и целом наряд изумительно подходил для той, кому предстояло сопровождать известного киноактера на великосветскую свадьбу.

Венчание должно было состояться в городской церкви, а торжественный обед — в особняке родителей Берил. За час до назначенного времени у дома Бетани притормозил огромный лимузин с затененными окнами.

— Он приехал! Он здесь! — возбужденно воскликнула Джилл, покидая неизменный сторожевой пост у занавески. — О Господи, он выходит! Бетани, скорее — он уже поднимается по ступенькам!

— Так открой ему дверь.

— Не могу! Я себя не помню от смущения! Я просто растаю, превращусь в лужицу у его ног!

— Джилл, если я могу с ним нормально общаться, так тебе это тоже под силу, уверяю!

— Ты — это совсем другое дело! — возразила девушка с видом крайне умудренным. — Ты любишь другого, так что, разумеется, Ронни Коннолли оставляет тебя равнодушной. А это, в свою очередь, безмерно интригует его. — Джилл вздохнула. — Сложная штука жизнь!

— Ступай открой дверь! — прикрикнула Бетани, поправляя непослушный локон и размышляя о словах подруги. О том, что она, дескать, любит Герберта.

Можно яростно отрицать это перед самой собой — и небо свидетель, она сколько раз уже пыталась! Можно внушать себе, что познакомились они с Гербертом совсем недавно, так что чувство это — обыкновенное физическое влечение, не более. Или глупая влюбленность, если угодно. Но, вопреки всему, в глубине души Бетани знала: это — настоящее, это — любовь.

Ради торжественного случая Ронни надел белый смокинг.

— Нравится? — томно осведомился он.

— Умереть, не встать! — мечтательно зажмурилась Джилл.

— Выглядит и впрямь замечательно, — сказала Бетани, с трудом сдерживая улыбку.

Вместе, рука об руку, вступили они в церковь, в этот оазис красоты, тишины и мира среди шумных улиц и площадей. И тотчас же под высокими сводами послышался возбужденный гул голосов.

— Кто это? Кто это с Ронни Коннолли?

А в следующий миг у Бетани остановилось сердце, потому что прибыли жених и шафер и поспешно прошли к алтарю. И конечно же шафером был не кто иной, как Герберт!

Едва переступив порог церкви, Герберт каким-то шестым чувством ощутил присутствие Бетани. Он тотчас же отыскал молодую женщину взглядом — и на мгновение словно прирос к месту.

Без преувеличения можно было сказать, что Бетани Браун затмевает красотой всех собравшихся в церкви дам, да и наряд ее был верхом элегантности.

Заметив рядом с Бетани эффектную фигуру Ронни, Герберт тотчас же преисполнился самой черной зависти. Вот, значит, почему бывшая секретарша не отвечала на его звонки? Никак, уловила в свои сети киношного красавчика? Герберт с трудом подавил желание надавать лучшему другу по шее прямо здесь и сейчас, и удержался он только из уважения к брату.