В известном смысле, такой процесс духовного познания подобен научному методу. Вначале ученые имели лишь самое общее представление о Луне или Марсе. Их расчеты не были точными. Теперь эти планеты стали доступнее, на них можно полететь и провести подробные эксперименты. Так же трудно дать точное описание буддовости, но мы можем сказать, что поскольку у нас есть ум, то состояние это достижимо.

Вот так же и наши негативные эмоции – у них нет разумных причин. Их нельзя логически обосновать. Это просто негативные эмоции. А вот у эмоций позитивных есть и причина, и разумное объяснение. Привязанность, например, возникает без всяких на то причин, тогда как сострадание появляется благодаря обдумыванию, обоснованию, изучению. Мы осознаем, что другие подобны нам. Вы можете сказать себе: «Я не хочу испытывать боль», но и другие живые существа тоже этого не хотят. Если помнить об этом, то, когда вы видите чьи-то страдания, вы понимаете их и внутри вас рождается сострадание. Временами, когда мы испытываем сильное сострадание, это вызывает невероятно мощный эмоциональный отклик. Однако мы можем использовать разум, чтобы естественно принять это чувство. В ту секунду, когда это происходит, мы испытываем некое подобие ясности. Мы приблизились к постижению своей глубинной природы. Когда нет ничего, кроме боли или страданий, они иногда затуманивают ясность нашего ума и мы становимся вялыми и безжизненными. Но когда из сострадания мы естественно принимаем страдание, то у него есть причина и цель. В конечном счете, те мощные эмоциональные импульсы, которые рождаются вместе с состраданием, не подрывают наши душевные силы.

Вы видите, в чем разница? Анализируя наши повседневные жизненные ситуации, мы можем сократить количество негативных эмоций и увеличить число позитивных. Благодаря пустотеи оттого, что мы обладаем природой будды, нам известно, что эти негативные эмоции можно устранить. Сочетание всех этих причин позволяет нам утверждать, что в целом буддовость возможна.

Кроме того, очень сложно дать точное описание просветления. Чтобы выйти на столь высокий уровень философских и духовных дискуссий, нам приходится опираться на суждения других. Однако, чтобы принять эти суждения, нам нужно убедиться в истинности человека, их высказавшего. Следовательно, мы изучаем учения Будды о взаимозависимости и другие весьма глубокие теории. Как только мы убеждаемся, что он – настоящий, истинный Учитель, то больше не существует причин недоверять ему. Ему незачем лгать.

Научное знание передают обычные люди. Их предшественники достигли определенного уровня и передали свои знания последующим поколениям, которые продолжают исследования, опираясь на эти открытия. Эта система передачи знаний сильно отличается от буддизма.

Фабьен: Если я правильно понял, духовная передача от учителя к ученику – важный элемент буддийского учения. Достоверный опыт Мастера делает учение очень ясным..

Далай Лама: Это то, что мы называем «линия передачи». Существует некая форма энергии, которая последовательно передается от самого Будды. Настоящие Мастера высокого уровня обладают этой энергией и могут передавать ее своим ученикам. Это непостижимо! Если группа из ста учеников одновременно получает одно и то же учение или инициацию от одного учителя, лишь немногие получат полную Передачу. Другим достанется меньше, а некоторым – ничего. Кроме того, другие, слушая учителя, своими направленными на него негативными мыслями не только отторгают эту положительную энергию, но и увеличивают негативную карму.

Фабьен: Играют ли любовь и сострадание какую-то роль при духовной передаче? Являются ли они чем-то насущно важным?

Далай Лама: Да, именно так. В учениях Махаяныили Тантраянысострадание требуется с обеих сторон: учителя и ученика. Конечно, предполагается, что лама обладает большим опытом и более высокой реализацией, чем ученик, но для передачи этой особой священной энергии он должен чувствовать сострадание. Иначе, как говорится в пословице, это будет похоже на попытку наполнить один пустой кувшин из другого пустого кувшина.

Фабьен: Я хотел бы вернуться к вопросу о Тибете. Создается впечатление, что когда-то в Тибете на душу населения было самое большое количество святых и религиозных учителей. Я не думаю, что в Европе, Америке или других местах можно найти такое множество мудрецов и святых на квадратный километр, как в Тибете до китайского вторжения.

Далай Лама: Вы так думаете? Правда, до китайской оккупации население Тибета было очень небольшим: около шести миллионов человек. И вправду кажется, что для такого маленького народа работа, проделанная в области буддийской философии и духовного развития, – огромна. Может, тибетцам больше нечего изучать, поэтому для людей с хорошими мозгами существует один вариант: буддадхарма.

По воле истории Тибет стал единственной страной, которая получила и сохранила буддадхармув ее полноценном виде. Шри-Ланка и Бирма – тоже настоящие буддийские страны, и в них на протяжении столетий жили великие Мастера. Но у них не было возможности изучать Махаянуи Тантраяну, а местное население отвергало принципы, заложенные в этих учениях. Одно время учения Махаяныбыли широко распространены в Индокитае и Китае, но не в своем полном виде. Тибет – это единственная страна, где изучали, практиковали и сохраняли все уровни буддизма. Поэтому здесь он остался наиболее истинным. Так или иначе, но по какой-то причине у нас была эта возможность.

Фабьен: Может, из-за того, что страна долгое время была закрыта для иностранцев, следовательно, внешнее влияние не могло повредить передаче Дхармы?

Далай Лама: Это один аспект.

Фабьен: Может, это было связано с самой местностью, с высотой?

Далай Лама: Это возможно. Может быть, к этому имели отношение какие-то «мистические силы». Я не знаю, почему Тибет стал таким избранным. Должно быть, между Буддой Шакьямуни и Ченрези, моим боссом, существовала какая-то сильная кармическая связь. О, мой босс такой сострадательный! Ха-ха!

Фабьен: Вы верите в привидения и духов мертвых?

Далай Лама: Конечно! Среди млекопитающих и других живых существ, обладающих телом, можно увидеть очень много разных видов. Точно так же бывает много разновидностей бестелесных существ – но они бестелесны лишь по сравнению с нами. С их точки зрения, тело у них есть.

Иногда Далай Лама играет две роли: одну, в качестве человека, среди тибетцев, а другую – в царстве духов. Вы, может быть, слышали о Шагдене* – это спорная фигура, защитник Дхармы*, который недавно создал некоторые проблемы в тибетских общинах. На меня была возложена большая ответственность – бороться с этим духом в потустороннем мире. Вот вам пример, когда человек обязан вмешиваться в дела духов!

Кроме того, у меня существует очень тесная связь с оракулом Нейчунга и покровительницей Тибета Палден Лхамо*. Неправда ли, звучит странно? Но, как бы то ни было, в существовании разнообразных привидений и многочисленных разновидностей духов я убедился на личном опыте.

Анна: Вы убеждены в этом, потому что видели их или были какие-то другие признаки?

Далай Лама: Я не могу их видеть. Я не миг-тонгва, человек, обладающий особым даром видеть духов; но я на самом деле чувствую присутствие этих потусторонних сил. Как и люди, некоторые из них хорошие и полезные, другие – приносят зло, а есть еще и нейтральные.

Фабьен: Они живут в нашем мире или в параллельном?

Далай Лама: Я полагаю, что те, о которых я упомянул, живут в том же мире, что и мы. Некоторые духи живут в своих собственных мирах и приходят в наш, чтобы помочь людям или навредить им.

Фабьен: Существуют ли элементальные силы или сущности, связанные с окружающей средой, которые отвечают за природу?

Далай Лама: Безусловно. В Тибете было довольно много случаев, когда после Культурной революции пересыхали источники и гибли деревья. А теперь, когда возвращаются ламы и вновь открывают храмы и монастыри в этих местах, источники оживают. Уже было несколько таких случаев. В будущем мы могли бы провести исследования в этой области.