Было утро понедельника. Инспектор потирал руки и даже негромко напевал какую-то мелодию. Потом сел за письменный стол и принялся быстро просматривать почту и донесения. Полчаса ушло на то, чтобы дать распоряжения подчиненным в самых различных местах. Затем он прочитал протоколы, которые положила перед ним стенографистка. Наконец, нажал одну из кнопок у себя на столе. Тотчас же появился Белье.

– Привет, Томас! – задушевно сказал инспектор. – Как ты поживаешь в это славное осеннее утро? Велье позволил себе улыбнуться.

– Достаточно хорошо, инспектор. А вы? В субботу вечером вы казались немного усталым. Инспектор усмехнулся.

– Что было – то прошло, Томас. Вчера я вместе с Джуной был в зоопарке и провел там с нашими меньшими братьями не один по-настоящему прекрасный час.

– Готов спорить, что ваш маленький плут чувствовал себя как на седьмом небе, – проворчал Велье. – Особенно ему, должно быть, понравилось у вольера с обезьянами. Он почувствовал родство душ.

– Ну-ну, Томас, – с упреком сказал инспектор, – ты несправедлив к Джуне. Он – умный парнишка. Когда-нибудь из него наверняка выйдет толк.

– Из Джуны-то? Выйдет! – абсолютно серьезно ответил Велье. – Готов положить руку в огонь… Что там у нас сегодня на повестке дня?

– Дел по горло, Томас, – загадочно ответил Квин. – Ты смог найти Майклза, как я тебе велел вчера утром?

– Конечно. Как только вы позвонили. Он уже час ждет у вас под дверью, явился ни свет, ни заря. Привел на хвосте Пиготта. Тот вел все это время постоянное наблюдение за ним и в результате схватил насморк.

– Ну что ж, я ведь всегда говорил – надо быть порядочным дураком, чтобы идти служить в полицию, – усмехнулся Квин. – Веди этого невинного агнца сюда.

Велье вышел и вскоре вернулся с Майклзом. Широкоплечий слуга Фильда был в темном костюме. Казалось, он нервничает и настроен неприязненно.

– Вот что, Томас, – сказал инспектор, указав Майклзу на стул рядом с письменным столом. – Сейчас ты выйдешь, закроешь нашу дверь на замок и не пустишь сюда никого, даже самого начальника полиции. Ясно?

Велье удивленно поглядел на инспектора, но только молча кивнул и вышел. Контуры его массивной фигуры обрисовались на матовом стекле в дверях кабинета.

Прошло полчаса, и Велье по телефону был приглашен войти в кабинет инспектора. Он отпер дверь. На письменном столе инспектора лежал простой незаклеенный конверт. Оттуда выглядывал лист обычной почтовой бумаги. У стола стоял бледный и дрожащий Майклз, терзая в могучих руках собственную шляпу. От внимательного взгляда Велье не укрылись чернильные пятна на пальцах его левой руки.

– Препоручаю твоей заботе мистера Майклза, Томас. Позаботься о нем хорошо. Очень хорошо! – сказал инспектор, прибираясь на столе. – Я бы хотел, чтобы ты сегодня взял на себя заботу о его развлечениях. Уверен, можно найти что-нибудь интересное. Может, вам пойти в кино? А почему бы и нет? Во всяком случае, возьми на себя заботу об этом господине вплоть до моих очередных указаний… Вы не должны вступать в контакт ни с кем, Майклз. Понятно? – строго добавил он, поворачиваясь к Майклзу. – Будете просто ходить с сержантом туда, куда он вас поведет, и ни в коем случае не сердите его.

– Вы же знаете, инспектор, я – человек честный, – удрученно пробормотал Майклз. – Это все совершенно ни к чему…

– Простая мера предосторожности, Майклз. Всего лишь простая предосторожность, – перебил его инспектор. – Желаю вам от души поразвлечься, парни.

Майклз и Велье вышли. Квин немного отъехал от стола в своем вертящемся кресле на колесиках, взял в задумчивости конверт со стола, достал из него лист дешевой почтовой бумаги и с легкой улыбкой пробежал глазами написанный на нем текст.

В письме не было ни обращения, ни даты. Начиналось оно прямо с сути дела, без околичностей.

«Полагаю, что вы знаете автора этого письма. Меня зовут Чарльз Майклз. Более двух лет я был правой рукой Монти Фильда.

Не буду долго ходить вокруг да около. В прошлый понедельник вы убили Монти Фильда в Римском театре. Монти Фильд рассказал мне в воскресенье, что договорился встретиться с вами в театре. Я – единственный, кто знает об этом.

И еще одно. Я знаю также, почему вы убили его. Вы убрали его с дороги, чтобы заполучить те бумаги, которые были в его цилиндре. Но вы не знаете, что бумаги, которые вы взяли, – не подлинники. Чтобы доказать вам это, прилагаю одну страничку из бумаг по делу Нелли Джонсон, которые хранились у Монти Фильда. Если те бумаги, которые вы взяли из цилиндра Фильда, еще сохранились, сравните их с этой страничкой. Вы убедитесь, что я говорю правду. Остальные подлинники я спрятал в таком месте, где вы их никогда не найдете.. Вероятно, будет уместно напомнить, что полиция тоже лихорадочно разыскивает их. Как бы вы посмотрели на то, если бы я с этими документами и со своим рассказом сходил в кабинет к инспектору Квину?

Но я дам вам шанс выкупить у меня эти бумаги. Если вы принесете 25000 долларов наличными туда, куда я скажу, я отдам их вам из рук в руки. Мне нужны деньги – вам нужны бумаги и мое молчание.

Давайте встретимся завтра, во вторник, в двенадцать часов ночи на седьмой скамейке по правую руку от входа в Центральный парк, на мощеной аллее, которая начинается на северо-западе, от угла 59-й улицы и Пятой авеню. Я буду в сером пальто и мягкой фетровой шляпе серого цвета. Скажите мне только одно слово – «Бумаги».

Это – единственная возможность для вас получить эти документы. Не пытайтесь разыскивать меня до назначенного времени. Если вы не будете в условленном месте, я знаю, как поступить».

Под письмом, нацарапанным мелким почерком и с явным трудом, стояла подпись – «Чарльз Майклз».

Инспектор Квин вздохнул, провел языком по краю конверта и заклеил его. Потом спокойно поглядел на фамилию, на адрес, написанные на конверте тем же самым почерком, и не спеша приклеил на конверт почтовую марку.

После этого нажал другую кнопку на своем столе. В дверях появился детектив Риттер.

– С добрым утром, инспектор.

– С добрым утром, Риттер. – Инспектор, задумавшись о чем-то, взвесил письмо на ладони. – Чем вы занимаетесь сегодня?

Детектив замялся.

– Ничем особенным, инспектор. До субботы помогал сержанту Велье. Но сегодня утром за дело Фильда еще не принимался.

– Что ж, тогда у меня есть милое маленькое поручение для вас. – Инспектор усмехнулся, протягивая детективу письмо. – Отнесете это и бросите в почтовый ящик где-нибудь неподалеку от угла Сто сорок девятой улицы и Третьей авеню.

Риттер удивленно поглядел на него, почесал в затылке, сунул конверт в карман и вышел.

Инспектор откинулся в кресле и с наслаждением понюхал табак.

Во вторник, второго октября, в половине двенадцатого ночи из холла небольшого отеля на Пятьдесят третьей улице вышел высокий мужчина. Он быстро зашагал к Центральному парку. На нем были мягкая черная шляпа и черное пальто, воротник которого он поднял – ночью похолодало. Дойдя до Пятьдесят девятой улицы, он свернул на восток и продолжал свой путь по направлению к Пятой авеню по обочине безлюдной проезжей дороги. У входа в парк с Пятой авеню, сразу за небольшой круглой площадью, он ненадолго остановился в тени одной из больших бетонных колонн и прислонился к ней спиной. Когда он прикуривал сигарету, огонек спички осветил его лицо – лицо человека пожилого, сплошь изрезанное морщинами. Над верхней губой красовались пышные седые усы. Из-под шляпы выглядывали седые волосы.

Спичка потухла.

Человек постоял, прислонившись к колонне, держа руки в карманах и пуская дым кольцами. Не будь темноты, внимательный наблюдатель заметил бы, что пальцы его слегка подрагивают. Он беспокойно переминался с ноги на ногу.

Когда сигарета была докурена, он щелчком отбросил ее и поглядел на свои часы. Было без десяти двенадцать. Он недовольно ругнулся и зашагал в парк.