— Тогда идемте.
Ник не оборачиваясь пошел вперед. Она покорно трусила следом. Около вращающейся двери кафе он на минуту задержался и оглянулся. Все-таки надо было соблюдать осторожность — кто знает, вдруг этот ее папаша позвонил в полицию. Впрочем, теперь уже поздно было об этом беспокоиться. К тому же старик все равно не мог ничего с ними сделать. Он открыл дверь перед девушкой. Некоторые посетители повернулись к ним, окинув их любопытным взглядом. Но по этой дороге ездило так много ночных путешественников в город и из города, что они едва ли смогли пробудить какой-то особый интерес к себе.
Ник заказал чай и бутерброды. Серена тихо сидела и ждала, сложив руки на коленях и чуть склонив голову. Бедный ребенок, пронеслось у него в голове, вид у нее совсем измученный. Но ничего, крепкий горячий чай ее взбодрит.
Сейчас он в первый раз мог как следует разглядеть ее. У нее было удивительное тонкое, даже изысканное лицо. Ее темные волосы не были изуродованы новомодными начесами или дурацкими кудряшками; они мягко падали на плечи. Разумеется, думал Ник, она так бледна от усталости и нервного напряжения. Вдруг девушка, словно почувствовав на себе его взгляд, подняла глаза, и, как ни странно, он, взрослый мужчина, светский лев, смутился от ее взгляда.
Ник был рад, когда они вышли из кафе и он смог полностью сосредоточиться на дороге — под этим предлогом можно было не поддерживать с ней разговор. Она тоже как будто не имела желания беседовать. Но вдруг, когда они проезжали район Бэгшот, она вдруг точно опомнилась и спросила:
— А как вас зовут?
Он сразу не представился скорее по лени, чем из предосторожности — маловероятно, чтобы она оказалась искательницей приключений.
— Николас Ханслоу, — громко и четко произнес он и понял, что она слышит его имя впервые.
Она вежливо сказала:
— Красивое имя, не правда ли?
— Не знаю, — коротко бросил он, злясь на себя, потому что его задело, что она понятия не имела, кто он такой.
Она снова погрузилась в молчание, потом тихо, так, что он сначала даже решил, что ослышался, сказала:
— Я сказала вам неправду, мистер Ханслоу!
— Что? — обернулся он в ее сторону.
— Я сказала вам неправду, — повторила она чуть громче.
— Вот как? — На этот раз он расслышал ее отлично. — И в чем же эта неправда?
— Я вам сказала, что у меня есть друзья в Лондоне… — произнесла она едва слышно.
— А на самом деле?
— На самом деле у меня никого нет. Никого на свете!
— Так, — мрачно сказал Ник, — давайте-ка разберемся во всем по порядку! Это значит, когда мы приедем в Лондон, вы на самом деле не имеете представления, что будете делать?
— Нет, — призналась она.
— Но тогда скажите, ради бога, зачем вам понадобилось туда ехать? — воскликнул он, не скрывая раздражения.
— Просто вы туда ехали, а мне надо было как можно дальше уехать от отца, — объяснила она, и Ник тихо рассмеялся.
— А если бы я сказал, что еду к черту на куличики, вы сказали бы, что у вас и там есть друзья?
— Да, конечно, но вы ведь понимаете, что я… что мне пришлось это сделать, мистер Ханслоу?
— Что ж, пожалуй, так. Но все равно, у вас должен быть какой-то план действий.
— Я решила… что, когда мы доедем туда, вы мне как-нибудь поможете, — доверчиво выпалила девушка.
Теперь Ник готов был проклясть себя. Надо же, он попался как последний дурачок.
— Знаете что — если бы у меня было время и бензина достаточно, я отвез бы вас сейчас обратно и выбросил там! — сурово заявил он.
Но даже после этих слов она не спросила, что же он собирается делать с ней дальше. Он не мог понять почему — то ли она все же была попросту ловкой авантюристкой, то ли у нее хватило ума понять, что с ним ей ничего не грозит. Что ж, это можно легко выяснить. Надо будет только отвезти ее кое к кому, и уж там — он мог поспорить на что угодно — ее в два счета выведут на чистую воду!
Было почти шесть часов утра, когда они остановились перед чопорным пригородным домом. Ник с силой потряс девушку за плечо.
— Просыпайтесь, пора выходить, — сказал он.
— Это ваш дом? Вы здесь живете? — спросила Серена, еще не до конца проснувшись.
— Боже упаси! — процедил он. — Нет, здесь живет один человек, которому больше пристало с вами разбираться, чем мне. Только, ради всего святого, не болтайте лишнего.
Она поплелась за ним, и они вошли в удивительно неуютный дворик. Ник нажал ярко блестевший медный звонок с таким чувством, словно подносил огонь к фитилю бомбы.
Через пару минут дверь открылась. На пороге стояла пожилая дама в опрятном черном платье и фартуке, который буквально топорщился от крахмала.
— Николас, мальчик мой! — искренне обрадовалась она. — Что-нибудь случилось?
— Ничего страшного, — сказал он, обнимая ее за плечи и звонко чмокая в обе щеки.
— Заходи, — позвала она. — О… — В этот миг она увидела Серену. — Кто это?
— Посмотри, Эмма, это моя подопечная, — сказал Ник. — Я очень прошу — помоги ей. Понимаешь, ей пока негде остановиться…
— Мистер Ханслоу слишком любезен, называя меня своей подопечной, — вежливо сказала Серена. — Но… это не совсем так. Мы только сегодня вечером познакомились. Но он был так добр…
Эмма бросила насмешливый взгляд на Ника, потом снова посмотрела на Серену.
— Идемте со мной, остальное расскажете мне в доме. Я не хочу, чтобы соседи нас подслушивали.
Она провела их через прихожую, которая вполне соответствовала уродству дворика. Потом их проводили в комнату, которая, если не считать нескольких фотографий и календарей, была обставлена строго в стиле викторианских времен.
— Ну что же, — обратилась Эмма к Серене. — Я хочу услышать от вас всю историю.
— Я убежала из дому, потому что мой отец пытался выдать меня замуж за… за человека, который мне отвратителен. Он старый и вообще… ужасный. Если бы не мистер Ханслоу, мне бы оттуда никогда не выбраться. А когда он узнал, что мне некуда идти, он привез меня сюда… — Она замолчала. — Но я вполне пойму, если вы…
— Можете остаться, — перебила ее мисс Твист и повернулась к Нику: — А ты не так безнадежен, как я думала.
— Я заеду сегодня днем или ближе к вечеру, если успею, — сказал Ник Серене на прощание. — С Эммой вы будете под надежной защитой. Вы ей понравились, а это уже немало. Всех благ!
— А вы еще приедете? — наивно спросила Серена. — Вы не… не исчезнете?
— Конечно нет, — бездумно пообещал он. — Честное слово джентльмена.
Но прошло целых три дня, прежде чем они снова увидели Ника.
— Я самый счастливый человек в мире, — радостно заявил он. — У меня никак не получался второй акт. Но теперь я его переделал, и он стал лучшим во всей пьесе.
— В пьесе? — переспросила Серена, переводя взгляд с Ника на мисс Твист и обратно.
— Николас — драматург, — объявила Эмма.
— То есть вы пишете пьесы?.. — недоверчиво протянула девушка.
— Ну, пока только одну написал, — честно признался Ник. — Но надеюсь, что когда-нибудь поставят еще одну мою пьесу.
— Вот это да! — восторженно ахнула Серена.
Интересно, что ее так восхитило? — подумал Ник.
— А что такое? — спросил он.
Она повернулась, глядя на него сияющими глазами.
— Я просто подумала: это должно быть потрясающе интересно — придумывать людей, а потом видеть, как они оживают на сцене, — объяснила она.
— Да, это верно, — серьезно сказал он. Его поразило, как глубоко понимает это такая простая деревенская девчонка.
— А я еще не видела ни одной пьесы, — призналась Серена. — Только кино… но в кино все ненастоящее.
— Я тебя как-нибудь возьму посмотреть мою пьесу — пообещал Ник.
Но вместо того чтобы обрадоваться, Серена спросила с тревогой:
— Но ведь в театр, говорят, ходят в специальной одежде?
— Ты имеешь в виду вечернее платье? Да. А у тебя такого нет?
Она засмеялась:
— Нет, конечно. Что бы я в нем делала на ферме?
