– Кажется, это как-то касалось наследства, которое она может получить только после замужества. Оно было от ее деда с материнской стороны. Выйдя замуж, она получила бы наследство и счета ее отца были бы оплачены, а семья спасена.

– Гм… – Некоторое время все молчали, потом Эйдриан сказал: – Я так понимаю, этот Филдинг предложил себя в качестве мученика, готового помочь ей в трудную минуту?

Леди Моубри кивнула с мрачной улыбкой:

– Очень мило с его стороны, не правда ли?

– О, несомненно, – согласился Эйдриан.

– Итак, они направились в Гретна-Грин, – бодро вставил Реджиналд. – И поженились без оглашения в церкви и священника в присутствии проститутки, вора и кузнеца, а потом поехали на медовый месяц в Кале.

– Свидетелями были владелец публичного дома, портной и кузнец, – сухо поправила его леди Моубри. – И они так и не добрались до Кале: их остановили в доках. Боже мой, – добавила она с лукавством, – все-таки любопытно, как сплетни искажают все факты, не правда ли?

Эйдриана позабавило, как кузен съежился под взглядом его матери, но он спас Реджиналда от неловкой ситуации, спросив:

– Кто остановил их?

– Ее отец, разумеется. Ну, вернее, не отец. Видишь ли, после того как леди Кларисса уехала, тетка опомнилась достаточно, чтобы занервничать из-за неизвестной кареты. Она послала письмо лорду Крамбри, справляясь о здоровье матери, встревожив их всех тем, что что-то неладно. Крамбри нанял нескольких человек, которые проследили леди Клариссу до Гретна-Грин, а потом до корабля, на котором они должны были отплыть в Кале. Кажется, Филдинг сказал девочке, что ее отец должен встретиться с ними, когда дело будет сделано, но сыщики настигли их, объяснили, что все это была полная чушь, и привезли девочку домой, опозоренную. По общему мнению, она совершенно потеряла рассудок.

– А что Филдинг? – спросил Эйдриан, думая о том, как несправедливо, что девушка пострадала из-за этого. Ведь очевидно, что ее вины тут не было никакой.

– Ну, он тоже сначала вернулся, – нахмурив брови, сказала леди Моубри. – Он был совершенно уверен, что ее отец ничего не сможет сделать. В конце концов, они ведь были женаты. Однако отец Клариссы умный человек. Он обвинил Филдинга в похищении несовершеннолетней и добился аннулирования брака. Он также быстро увез леди Клариссу в деревню, чтобы избавить ее от скандала. Но это не слишком помогло, – пробормотала она себе под нос.

– Что вы хотите этим сказать? – с любопытством спросил Эйдриан.

– Ну, ее отсутствие вряд ли остановило злые языки, – печально заметила леди Моубри. – Это была слишком пикантная история. Сплетни расцвели пышным цветом. Ходили слухи, что, возможно, брак все-таки был осуществлен. Филдинг был очень уверен в себе. И потом, тот факт, что ее удалили от всеобщего внимания, заставил людей думать, не было ли это попыткой скрыть, что она забеременела после этого короткого брака.

– А она забеременела? – спросил Эйдриан.

– Никто не знает, – вставил Реджиналд, пожимая плечами. – Это первый раз, когда она снова появилась в свете, а прошло уже десять лет.

Эйдриан вопросительно посмотрел на мать, которая, кажется, была слишком хорошо осведомлена в этом деле. Однако, к его большому недовольству, пожилая дама тоже пожала плечами и сказала с очевидной неохотой:

– Это вполне возможно. После свадьбы они провели ночь в гостинице, хотя и поселились в разных комнатах. Корабль должен был отплыть на следующий день.

Эйдриан нахмурился, недовольный такой неопределенностью, потом спросил:

– А что Филдинг?

– Перед самым судом он сбежал из страны. Но леди Уидерспун сказала, что через несколько лет он вернулся в Англию и был пойман. Он предстал перед судом, был признан виновным и приговорен к пяти годам в Ньюгейте. С тех пор никто ничего о нем не слышал.

Снова все замолчали. Эйдриан погрузился в свои мысли, взвешивая собственную реакцию на то, что короткий брак леди Клариссы мог быть осуществлен. Не переставая думать об этом, он окинул взглядом зал, бессознательно ища девушку и ее мачеху.

– Они уехали сразу же после той нелепой сцены в танцевальном зале, – сообщила ему леди Моубри.

Эйдриан, вздрогнув, взглянул на мать, заметил блеск в ее глазах и понял, что ее очень взбодрил его интерес. И он действительно был заинтересован.

Когда он в первый раз сел рядом с ней, Кларисса, вздрогнув, отодвинулась от него, и Эйдриан испугался, что ошибся. Он испугался, что она все-таки увидела шрам, обезобразивший его когда-то красивое лицо. Однако в следующее мгновение она придвинулась ближе и прищурилась, явно пытаясь разглядеть его.

Когда Кларисса расстроенно нахмурилась и откинулась на спинку стула, он понял, что она действительно не может видеть его и, таким образом, ее не пугает его внешность. Эйдриан обнаружил, что в первый раз после приезда в Лондон улыбается и расслабляется в обществе женщины, которая не является его матерью. В первый раз за много лет, честно говоря.

После этого он провел с ней не более получаса, пока они сидели, разговаривали и танцевали – по утверждению его матери – пять танцев, и все же ему казалось, что прошло всего несколько мгновений. В эти полчаса Эйдриан улыбался и смеялся больше, чем за все годы после ранения. В первый раз за долгое время он чувствовал себя живым и здоровым.

Любая женщина, способная так повлиять на него, заслуживала его интереса, и, признался Эйдриан сам себе, он был определенно заинтересован. Что должно доставить его матери безграничное удовольствие, подумал он. Однако существовала проблема. Именно то, что позволяло ему расслабиться в ее присутствии, было также источником тревоги. Кларисса не могла видеть его, но ее слепота была не постоянной, а всего лишь временной. Что произойдет, когда она снова сможет видеть? Как она отреагирует? Испугается и отпрянет, словно от чудища? Упадет в обморок от ужаса при виде его? Ему было больно думать и о том, и о другом варианте.

– Хочешь, чтобы я еще разузнала о девушке? – спросила леди Моубри, отвлекая Эйдриана от его мыслей. Он посмотрел на мать, не в силах ответить. Большая часть его хотела сказать «да», но другая, тоже немалая часть боялась, а Эйдриан уже очень давно ничего не боялся.

Вдруг почувствовав раздражение от всего этого, Эйдриан отвернулся, не ответив, и направился к двери. Для одного вечера с него вполне хватило так называемого светского общества.

– Ты больше не будешь разговаривать с лордом Моубри.

Кларисса слепо уставилась в противоположный угол темной кареты на расплывчатое пятно, бывшее ее мачехой. Лидия не только выдернула ее из рук мужчины, с которым она танцевала, но и протащила ее по всему бальному залу к дверям и вообще прочь из дома. Мачеха была в столь очевидной ярости, что Кларисса не открывала рта, пока Лидия выкрикивала приказы, требуя, чтобы карета была подана немедленно. Но ее молчание, видимо, не очень смягчило гнев мачехи, потому что она больно вонзила ногти в руку Клариссы, как будто боясь, что та может в любой момент броситься назад в дом к этому мужчине.

Но если не считать этой грубой хватки, Лидия совершенно игнорировала Клариссу, приняв абсолютно безразличный вид, пока они ждали карету. Как только экипаж остановился перед ними, она практически втолкнула Клариссу внутрь, потом села напротив и зло смотрела на нее, пока карета не тронулась.

– Так зовут мужчину, с которым я танцевала? – спросила Кларисса, только сейчас осознав, что не знает его имени. Знает ли он ее, подумала она и устало взглянула на мачеху, когда та захлопнула рот, щелкнув зубами.

– Да, – огрызнулась Лидия. – Лорд Эйдриан Монтфорт, граф Моубри. И ты будешь держаться как можно дальше от него.

Кларисса помедлила, не зная, разумно ли спрашивать мачеху, когда она так рассержена, но не смогла ничего с собой поделать и выпалила:

– Но почему я должна держаться от него подальше? Он вел себя как истинный джентльмен, и если он граф…

– Он не вел себя как истинный джентльмен, – сразу же возразила Лидия. – Он танцевал слишком близко к тебе, а ему не следовало даже подходить к тебе, если вы не были представлены должным образом.