Мы уже упоминали о ламах. Об этих животных следует рассказать в первую очередь. Их дикие собратья гуанако, которые, похоже, являются старшими в этой семье, и викуньи, справедливо славящиеся своей красотой, стали довольно редкими после испанского нашествия, однако лама и ее ближайшая родственница альпака остались добросовестными помощницами индейцев. Лама хорошо известна всем детям, часто посещающим зоопарки, а также коллекционерам марок, поскольку она изображена на перуанском гербе. И она оправдывает свою репутацию. Это животное с длинной шеей и маленькой головой, элегантное и гордое, может перевозить тяжелые грузы, но лучше умрет на месте, чем примет на себя чрезмерную нагрузку. Тот, кто донимает ламу или плохо относится к ней, может получить в лицо длинную струю слюны. Это выносливое животное очень полезно, так как может обходиться без еды и воды несколько дней, питается травой и дает нужную шерсть и навоз, но не мясо, потому что в возрасте старше трех лет мясо имеет горький привкус из-за растительности, которой лама питается. Более того, лама очень гармонично вписывается в окружающую обстановку Анд. Испанцы описывали ее как большую овцу или маленького верблюда.

Это животное и человек как бы созданы друг для друга: оба степенны и дисциплинированны, оба задумчиво и медленно шествуют по дороге бытия, по серому пейзажу однообразных дней. Легко понять легенду, в которой лама сама начала молиться и привела своего спутника-хозяина к христианской вере.

Местные собаки и маленькие индейские свиньи, которые в прежние времена составляли основу хозяйства семьи, имеют гораздо меньшее значение. На побережье некоторые племена приручили сокола.

В растительном мире маис занимает такое же почетное место, как и лама в животном мире. Произрастая на больших высотах, на обедненной почве, он обеспечивает человека как едой, так и питьем. Следующим по значению злаком считается манко, в прошлом так же распространенный, как и маис, однако с тех пор, как белый человек завез сюда пшеницу, полностью исчезнувший.

Для нас, европейцев, наиболее замечательным из всех доколумбовых продуктов является картофель, который пришел к нам из Перу. У него было два конкурента: ока, сладкий картофель, и хикима, которая исчезла после испанского нашествия, подобно манко.

Среди других растений в прошлые времена наиболее распространенным был кинуа, однолетний небольшой рис, популярный среди испанцев. В сьерре произрастало три разновидности этого съедобного зерна. Его высохшие стебли использовались в качестве топлива, а зола добавлялась при приготовлении липты, которая смешивалась с кокой. Кроме этого, в пищу использовалась каньяуа, которая могла расти на высоте более 1200 футов, ачита, встречавшаяся в более умеренных зонах, и различные бобовые, которые можно видеть на росписях керамики Чиму, и, помимо всего прочего, ахи («индейский перец»), который всегда добавляют, иногда чрезмерно, в большинство мясных блюд.

В тропических долинах флора была более разнообразна. Там можно было найти большое количество фруктов: томаты, гуава, гуаба, чиримоя, груши, пальта (авокадо, аллигаторова груша или дикие персики, как их называли некоторые историки). Кроме этого следует назвать юку, известную своим ароматом, исчезнувшую впоследствии никому или ахипу, корни которой съедобны, а также маньи, травянистое растение, которое культивировалось для сбора семян, получения крахмала, в качестве приправы и для получения желтоватого масла.

Большое число растений доколумбовых времен можно классифицировать как промышленные. Даже трава плато (ичоа) использовалась в качестве корма для лам, как основа для покрытия крыш и как скрепляющий материал при изготовлении кирпичей. Альгарробо славился своим немного тягучим соком, а ветки использовались как топливо. Опунция, обыкновенный древесный кактус с красными плодами, обеспечивал рукодельниц своими шипами в качестве иголок. Для изготовления красителей использовали артемиску или малко, а также ачиоте с его красными семенами и черный сок хагуа. Тотора, тростник, произраставший по берегам озера Титикака, хорошо известен туристам, так как используется для изготовления красочных лодок, фотографии которых вошли во все книги, рассказывающие об этой части страны. Для изготовления текстильных изделий наиболее полезными были магэй или кабуя, все еще широко распространенные в некоторых районах высокогорного плато.

О лечебных растениях мы расскажем в главе, посвященной целителям.

На плато деревья встречались редко. Изящная ива давала белую древесину. Сейба, достигавшая высоты до 24 футов, росла по берегам Апуримака и широко использовалась, потому что ее древесина стойка к воздействию воды. Рябина вырастала высотой до 45 футов и применялась при постройке Куско. В тропических лесах можно встретить большое количество удивительных деревьев. За лукумо охотились мастера, работавшие с черным деревом. А в некоторых местах кедр достигал высоты 60 футов.

Если сравнить многообразную флору и фауну, которые окружают нас сегодня, с тем, что имели индейцы тех времен, то можно сказать, что они находились в гораздо худшем положении. Имея столь ограниченный выбор, они благодарили богов за те продукты, которые им были ниспосланы свыше. Богатство – скорее психологическое, чем экономическое понятие, и заключается оно в изменении потребностей, а не накоплении полезных вещей.

Давайте перенесемся во времена правления Уайна Капака, в конец XV – начало XVI столетия. Это момент торжества, так как империя достигла своего зенита. Правители понимали, что их социальная система вышла за границы установленных человеком стандартов. От 12 до 15 миллионов индейцев жили на территории, в пять раз превышающей территорию Франции, по единым, строгим законам. Управлять таким государством было еще возможно, но довольно затруднительно. Как для империй, так и для других предприятий существуют оптимальные размеры. Император решает разделить свои земли между двумя своими сыновьями, превратив их таким образом в смертельных врагов и посеяв семена гражданской войны. Развитие цивилизации достигло своего пика, и настал час, когда колесо судьбы повернулось в другую сторону, и боги, до сих пор благосклонные, отвернулись от своих почитателей.

Средний индеец, естественно, не осознавал весь трагизм ситуации. Его географические знания ограничивались узким регионом, где он появился на свет. Индеец знал, что империя имеет огромные размеры, но не мог себе представить, каковы они на самом деле, знал, что это его мир, окруженный дикими племенами, против которых велись войны, участником которых он уже был или еще станет. Его исторические знания были необъективны и неточны, поскольку в дни праздников ему приходилось слушать истории, рассказываемые официальными сказителями. Таким образом, ему преподавали сильно приукрашенную историю, превозносившую древних правителей и тесно переплетенную с легендами, где часто пересекались пути богов, животных и человека. Мифы конкретной местности, также передававшиеся из поколения в поколение, иногда привносили несозвучную ноту в эту странную симфонию.

Трудно найти правду при таком обилии разнообразных данных, но еще труднее правильно расставить по своим местам факты прошлого, которые в своем большинстве уходят корнями к сотворению мира и мало связаны между собой. Следует, однако, подчеркнуть один общепризнанный факт. Так получается, что все легенды о возникновении инков отражают как бы отправной момент всей официальной истории. Испанцы могли бы с легкостью распознать эту уловку, но поддались на обман, и поэтому считали, что до инков на плато существовал только беэтриас, то есть полная анархия. Одного только существования руин Тиауанако, о которых они знали и которыми восхищались, уже было достаточно, чтобы заподозрить обман. Многие говорили, что происхождение этих руин невозможно объяснить, но при этом даже не пытались этого сделать.