Несколько секунд девушка отрешенно смотрела на нее, а затем произнесла:

— Ах да. Значит, это вы помолвлены с Данфордом. Он здесь?

— Нет, к сожалению, сегодня у него дела.

— Прошу вас, не извиняйтесь. Все это, — она показала рукой на стулья и пюпитры, — просто ужасно. Ваш жених — великодушный человек и уже трижды приходил на наши вечера. Скажу честно, я даже рада, что его нет. Мне не хотелось бы нести ответственность за глухоту, которая разовьется у него, если он будет посещать наши музыкальные вечера.

Генри с трудом сдержала смех.

— Нет-нет, вы можете смеяться, — сказала девушка, — это намного лучше, чем говорить комплименты, как все.

— Но скажите, — Генри нагнулась к ней, — почему же тогда все продолжают приходить на эти вечера?

Девушка была явно озадачена.

— Не знаю. Полагаю, из уважения к моему покойному отцу. Простите, что не назвала своего имени. Я — Шарлотта Смит-Смайт.

— Я знаю. — Генри показала программку, в которой были перечислены исполнительницы.

Шарлотта даже зажмурилась.

— Мне очень приятно познакомиться с вами, мисс Баррет, и надеюсь, у нас еще будет возможность увидеться. Но прошу вас, не приходите на наши вечера, если вам дороги рассудок и слух.

Генри улыбнулась ей:

— Ну, ваше исполнение было не настолько ужасно.

— Я-то знаю, о чем я говорю.

— Но если честно, вы правы, — признала Генри. — И все же я рада, что пришла. Ведь вы — единственная из родственников Данфорда, с кем я познакомилась.

— А вы — первая из его невест, с которой я познакомилась.

У Генри сердце сжалось в груди:

— Простите?

— О Господи, — сообразила Шарлотта, ее лицо залилось румянцем. — Я все время говорю что-то не то. И почему-то мои слова каждый раз вслух звучат иначе, чем у меня в голове?

Генри улыбнулась: кузина Данфорда чем-то напоминала ей саму себя.

— Конечно же, вы первая и, надеюсь, единственная его невеста. Его помолвка была для всех полной неожиданностью. Он всем казался таким повесой, и… О Господи, вам, наверное, совсем не хочется слышать об этом.

Генри безуспешно попыталась улыбнуться. Меньше всего ей хотелось слушать сейчас о былых похождениях Данфорда.

Вскоре после этого разговора Каролина и Генри уехали. Каролина, удобно расположившись в экипаже и обмахиваясь веером, заявила:

— Клянусь, больше никогда не появлюсь на их концертах.

— На скольких вы уже побывали?

— Это был третий.

— Не пора ли уже сделать выводы?

Каролина вздохнула:

— Ты права.

— Тогда почему вы продолжаете ездить туда?

— Не знаю. Девушки так милы, и мне не хотелось обижать их.

— По крайней мере сегодня мы сможем пораньше лечь. Весь этот шум так утомил меня.

— Меня тоже. Если получится, я лягу сегодня пораньше.

Полночь. Генри закашлялась.

— Который теперь час?

— Наверное, уже половина двенадцатого. Часы показывали четверть двенадцатого, когда мы уезжали.

Если бы Генри могла заставить свое сердце биться не так быстро! Должно быть, в эту минуту Данфорд собирается уехать из клуба. Скоро он поедет в Блумсбери, на Рассел-сквер, четырнадцать. В душе она проклинала леди Уолкотт за то, что та назвала ей адрес. Генри не удержалась и отыскала его на карте города. Теперь она знала точно, куда поедет Данфорд, и от этого ей стало еще тяжелее.

Экипаж подъехал к особняку Блайдонов. В ту же минуту из дома вышел лакей и помог дамам сойти. Они вошли в холл, и Каролина, с трудом сняв перчатки, сказала:

— Я сразу же иду спать, Генри. Не знаю почему, но я чувствую себя совершенно разбитой. Будь добра, скажи слугам, чтобы меня не беспокоили.

Генри кивнула.

— А я пойду в библиотеку, возьму что-нибудь почитать. До утра.

Каролина зевнула.

— Спокойной ночи.

Генри взяла со столика подсвечник и вошла в библиотеку, освещая корешки книг. «Нет, — подумала она, — что-то мне не хочется читать Шекспира. „Памела“ Ричардсона слишком длинна. Том был толстым, никак не меньше тысячи страниц.

Она взглянула на часы, стоявшие в углу. Лунный свет ярко освещал циферблат. Половина двенадцатого. Генри скрипнула зубами. По-видимому, этой ночью ей не суждено заснуть. Минутная стрелка не торопясь двинулась влево. Она стояла и смотрела на часы, пока стрелка не остановилась на тридцати трех минутах. Это было невыносимо. Не будет же она всю ночь стоять и смотреть на часы? Надо что-то делать.

Бегом поднявшись наверх, Генри оказалась в своей комнате. Еще не решив, что предпринять, она открыла гардероб. В самом углу лежали бриджи и жакет, словно служанка хотела запрятать их подальше. Взяв в руки одежду, девушка задумалась. Темно-синий жакет и темно-серые бриджи ночью не будут бросаться в глаза. Она быстро выскользнула из вечернего платья и, натянув на себя мужскую одежду, предусмотрительно положила ключ от дома в карман. Затянула волосы шнурком и заправила их под воротник жакета. Если кто-то и вздумает хорошенько присмотреться к ней, ни за что не отличит ее от мальчугана, а уж она-то постарается не привлекать к себе внимания.

Генри уже хотела было выйти из комнаты, но вспомнила о часах. Метнувшись к ночному столику, она схватила маленькие часы и побежала назад к двери. Затем высунула голову и, удостоверившись, что коридор пуст, поспешила вниз. Ей удалось выбраться из дома незамеченной. Генри быстро шла по тротуару. Мейфер считался одним из самых спокойных районов Лондона, однако и здесь следовало быть начеку. Недалеко от дома можно нанять экипаж. Она доберется до Блумсбери, понаблюдает за домом Кристины Фаулер, а затем вернется в Мейфер.

Одиннадцать сорок четыре. Ей придется ехать быстро.

Несколько экипажей стояли вереницей. Забравшись в первый, она назвала адрес Кристины Фаулер. «Остановитесь недалеко от дома», — приказала она четко, пытаясь интонационно сымитировать Данфорда. Именно так он говорил, когда хотел получить что-то немедленно.

Возница, свернув, несколько минут ехал по Оксфорд-стрит, после чего, сделав еще пару поворотов, выехал на Рассел-сквер.

— Приехали, — сказал он, не сомневаясь, что она собирается выйти.

Генри взглянула на часы! Без четырех минут двенадцать. Вряд ли Данфорд уже приехал. Он был пунктуален, но не относился к тем, кто своим преждевременным приездом ставит хозяев в неудобное положение.

— Я немного подожду, — объяснила вознице Генри. — Я жду одного человека, и его еще нет.

— Это будет стоить дороже.

— О деньгах не беспокойтесь.

Возница внимательно, посмотрел на Генри. Если у дамы денег куры не клюют, зачем она напялила на себя этот ужасный наряд? Он откинулся на спинку сиденья и подумал о том, что такое времяпрепровождение куда приятнее поиска нового заработка.

Генри, не отрываясь, смотрела на маленькие часы. Минутная стрелка медленно приближалась к двенадцати. Наконец, послышался цокот копыт, и, вглядевшись в темноту улицы, она узнала экипаж Данфорда. Генри сидела затаив дыхание. Он вышел из экипажа, как всегда элегантный и красивый. Генри вздохнула. Любовнице Данфорда совсем не захочется отпускать его.

— Это не тот, кого вы ждете? — спросил возница.

— Нет, это не он, — поспешила сказать Генри. — Я подожду еще немного.

Он пожал плечами:

— Дело ваше.

Данфорд поднялся по ступенькам и постучал тяжелым латунным кольцом в дверь. Этот звук отозвался гулким эхом по всей улице. Ее измученные нервы были напряжены до предела. Она подвинулась ближе к окну. Кристина Фаулер, должно быть, держит в доме лакея, но Генри на всякий случай решила смотреть повнимательнее.

Дверь открылась, и на пороге показалась необыкновенно красивая женщина, с густыми черными волосами, волнами спадавшими вниз. Было видно, что ее наряд предназначался не для обыкновенного посетителя. Генри подумала о своем, явно неженственном одеянии, и у нее предательски засосало под ложечкой. Перед тем как захлопнуть дверь, Кристина обвила руками шею Данфорда и прильнула к его губам. Генри сжала кулаки. Дверь захлопнулась, и Генри не увидела, насколько продолжителен был этот поцелуй. Взглянув на ладони, она увидела кровавые следы от ногтей.