— Полагаю, вы правы — сказала Генри.

Ее голос прозвучал как-то очень спокойно. Данфорд заволновался. Он вопросительно поднял брови.

— В конце концов, — продолжила она, — если бы старый хлев был построен как надо, нам не пришлось бы строить новый.

Данфорду вдруг стало не по себе. Слишком уж довольной выглядела Генри.

— Поэтому будет разумно не допускать таких неумех, как вы, к строительству свинарника.

— И что это значит? Она просияла.

— Это значит… — Она подошла к стене и подняла лопату. — Поздравляю, лорд Стэннедж, вы назначаетесь главнокомандующим лопаты.

Он и не подозревал, что ее улыбка может быть такой широкой. Генри радовалась от всей души. Она кивнула в сторону зловонной кучи. Ничего подобного Данфорд никогда раньше не видел. Он посмотрел, как Генри зашагала в сторону рабочих. Понадобилось все его самообладание, чтобы взять себя в руки и не подшлепнуть ее сзади этой самой лопатой.

Через два часа он был готов убить ее. Отбросив прочь эту мысль, он принялся думать над тем, как заставить ее страдать. Его воспаленное воображение рождало множество способов мести. Физическая расправа была бы слишком банальным решением, да и потом, у него не хватило бы духу применить ее к женщине. Хотя… Он посмотрел на создание в мешковатых бриджах. Неужели она улыбается, перетаскивая камни? Весьма необычная женщина. Он отбросил эту мысль. Были и другие способы отомстить ей. Подсунуть змею в кровать? Не годится, а вдруг эта чертовка любит змей? Паук? Кажется, все ненавидят пауков. Данфорд оперся на лопату, прекрасно понимая, что рассуждает как мальчишка, но и на это ему было наплевать. Он все испробовал, пытаясь увильнуть от этого отвратительного занятия, и не потому, что работа была трудной, а запах, от которого некуда было деться, запах был просто омерзительным, а потому, что да хотел, чтобы она одержала верх в их молчаливом споре. И все же ей удалось это. Она заставила его, владельца имения, пусть и с недавних пор, разгребать грязь, навоз и бог его знает что еще. Он был загнан в угол, ибо отказаться от этой работы значило бы признать себя изнеженным лондонским денди. Данфорд заметил Генри, что если он будет кидать навоз туда, куда она ему показала, он окажется у нее на пути и помешает ей работать. Но получил ответ:

— Работайте, разровнять можно и потом.

— Но грязь может попасть вам в сапоги. Она засмеялась в ответ:

— Мне не привыкать.

Это был явный камень в его огород. Стиснув зубы, он продолжал кидать навоз. Запах стоял просто омерзительный.

— Помнится, вы утверждали, что свиньи чистоплотны.

— Чистоплотнее, чем о них думают, но, конечно, не такие, как мы с вами. — Генри бросила взгляд на его заляпанные ботинки, ее серые глаза радостно заблестели. — Обычно.

Он шепотом выругался и со злостью посмотрел на нее.

— Я думал, что свиньи в отличие от коров не… ну, вы понимаете.

— Так оно и есть.

— Странно. — Он оперся на лопату и выжидательно посмотрел на нее.

Генри подошла ближе и потянула носом воздух над кучей.

— О Боже! Думаю, здесь всего достаточно. Случайно попало. Вообще-то это часто бывает. Не обессудьте. — Она улыбнулась ему и вернулась к работе.

Поворчав немного для собственного успокоения, он подошел к куче. Ему казалось, он умеет держать себя в руках. Он думал о себе как об уравновешенном, спокойном человеке. Но когда один из рабочих сказал: «Теперь, Генри, с твоей помощью, работа пошла быстрее», — ему потребовалось все его самообладание, чтобы не кинуться на нее с кулаками. Данфорд не знал, почему от нее так пахло в первый день встречи, но наверняка причина была не в том, что она по колено в грязи помогала строить свинарник. Ярость ослепила его. Она пыталась убедить его в том, что это и есть повседневный труд владельца имения! Стиснув зубы, он зачерпнул лопатой навоз, собираясь отнести его на кучу. Он проходил как раз мимо Генри, когда навоз соскользнул с лопаты и оказался на ее сапоге. Нечаянно. Генри резко повернулась. Он ждал, что за этим последует: «Вы сделали это нарочно», — но она стояла не шелохнувшись, лишь чуть прищурившись. Затем быстрым движением ноги стряхнула навоз ему на брюки. Ухмыльнувшись, теперь она ждала, как Данфорд скажет: «Вы сделали это нарочно», — однако и он молчал. Затем он улыбнулся, и тут она поняла, что ей несдобровать. Не успела она и глазом моргнуть, как он поднял ногу и вытер подошву своего ботинка о ее бриджи, оставив на них грязный след. Глядя на нее, он ждал, что будет дальше. Сначала она хотела запустить грязью ему в лицо, но отказалась от этой мысли, решив, что у него будет достаточно времени увернуться; и потом, у нее не было перчаток. Чтобы сбить его с толку, она быстро посмотрела налево и с силой наступила ему на ногу. Данфорд вскрикнул от боли.

— Ну, с меня хватит!

— Вы первый начали.

— Вы начали это еще до моего приезда, вы безрассудная, неуправляемая…

Она ждала, что он скажет «стерва», но он промолчал. Вместо этого, схватив Генри за талию, он перекинул ее через плечо и зашагал прочь.

— Вы не смеете! — визжала она, сильно колотя его по спине. — Томми! Гарри! Кто-нибудь! Остановите его!

Но мужчины, работавшие у стены, не двинулись с места. Открыв от удивления рты, они глазели на то, как мисс Генриетту Баррет, никому не дававшую спуску, уносили против ее воли.

— Может, нам стоило помочь ей? — предположил Гарри.

Томми покачал головой, глядя, как странная фигура скрылась за склоном холма.

— Не знаю. Ведь он — новый барон. Если он уносит Генри, значит, у него есть на это право.

Генри не согласилась бы с этим суждением и все еще продолжала кричать:

— Вы не имеете права так поступать со мной!

Наконец Данфорд сбросил ее возле небольшого сарая, где хранился сельскохозяйственный инвентарь. К счастью, вокруг не было ни души.

— Неужели? — Его голос звучал крайне высокомерно.

— Вы знаете, сколько нужно времени, чтобы завоевать уважение людей? Вы знаете? А я скажу вам — много времени. Чертовски много времени. А вы все испортили. Испортили!

— Сомневаюсь, что местное население перестанет уважать вас из-за моих действий, — прошипел он, — хотя ваши собственные могут довести вас до беды.

— Что вы хотите этим сказать? Если вы забыли, то я напомню, что это вы скинули мне грязь на ноги.

— Начнем с того, что это вы заставили разгребать меня это дерьмо. — Данфорду вдруг пришло в голову, что он впервые в своей жизни так грубо разговаривает с женщиной. Поразительно, до какого бешенства она довела его.

— Если вы не собираетесь управлять поместьем, можете отправляться назад в Лондон. Мы чудесно обойдемся без вас.

— Ах, вот в чем дело! Маленькая Генри в ужасе оттого, что я заберу ее любимую игрушку, поэтому и пытается выжить меня. Знаете, вот что я вам скажу. Двадцатилетней девушке вряд ли удастся меня запугать.

— Не заноситесь, не то… — Это прозвучало как угроза.

— Не то что? Что вы можете сделать мне? Что же такого вы можете сделать, чтобы навредить мне?

К ужасу Генри, ее губы задрожали.

— Я могу… я могу… — Ей надо срочно придумать что-нибудь, очень надо. Она не позволит ему сломить себя. Он выгонит ее из поместья, и ей некуда будет пойти, и что еще хуже, она никогда больше не увидит Стэннедж-Парк. Наконец в отчаянии она выпалила: — Я могу сделать все, что угодно! Я знаю имение лучше, чем вы! Лучше, чем кто-либо! Вы даже не успеете…

Не успела она и глазом моргнуть, как он прижал ее к сараю и больно ткнул указательным пальцем в плечо. Генри не могла ни вздохнуть ни выдохнуть, она просто забыла, как это делается, а под его зловещим взглядом ее ноги сделались ватными.

— Не совершайте ужасную ошибку, — прошипел он, — не то заставите меня рассердиться.

— Значит, сейчас вы еще не рассердились? — удивленно прошептала она.

Он резко отпустил ее и, нахмурив лоб, улыбнулся, глядя, как она сползает вниз.

— Еще нет, — спокойно ответил он. — Я всего лишь хотел восстановить некоторый порядок.