Генри сильно зажмурилась, надеясь, что начнет плакать. Слезы опустошили бы ее, и тогда она смогла бы заснуть.

— Что значит: заболела? — Данфорд угрожающе шагнул навстречу Белл.

— Это так, Данфорд. Она почувствовала себя плохо. Я отвезла ее домой и уложила в постель. Для нее последние две недели были очень трудными. Половина Лондона решила, что им просто необходимо познакомиться с ней. А ты оставил ее на растерзание этим волкам, как только мы приехали на бал.

Данфорд поморщился, словно от боли, услышав упрек в голосе Белл.

— Я стараюсь свести сплетни до минимума. Если я буду уделять ей много внимания на публике, в свете снова начнут чесать языками.

— Довольно ссылаться на сплетни! — фыркнула Белл. — Я знаю, что ты делаешь это ради Генри, но ее это мало утешает. Ей нужен ты, а ты сегодня исчез.

Его глаза сверкнули.

— Я хочу повидать ее.

— Нет, ты не поедешь туда, — сказала Белл, схватив его за рукав. — Бедняжка совсем измучена, пускай немного поспит. И когда я сказала, что не нужно думать о сплетнях, я вовсе не имела в виду, что тебе разрешается врываться к ней в спальню — в доме моей матери и тем более посреди ночи!

Данфорд замер, ненавидя свою беспомощность. Он никогда не испытывал ничего подобного. У него было такое ощущение, словно что-то оборвалось в груди. Невыразимо тяжело было осознавать, что Генри больна, и не иметь возможности помочь ей.

— С ней все будет в порядке? — наконец спросил он, следя за тем, чтобы его голос звучал спокойно.

— У нее все будет просто прекрасно, — ласково сказала Белл, положив свою руку на его. — Ей просто нужно немного поспать. Я попрошу маму заглянуть к ней после бала.

Он молча кивнул.

— Пожалуйста, попроси. А завтра я приеду навестить ее.

— Уверена, что она обрадуется. Я тоже заеду к ней.

Она уже собралась уйти, но он окликнул ее. Обернувшись, она спросила:

— Да?

— Я хотел поблагодарить тебя, Белл. — Он помолчал, было видно, как напряглись жилы у него на шее. — За то, что стала ей другом. Ты даже не представляешь себе, как ей это нужно. Для нее это очень важно. И для меня.

— О, Данфорд, не стоит благодарить меня. Мне было нетрудно с ней подружиться.

Данфорд вздохнул, покидая зал. Бал интересовал его только потому, что невеста обещала ему вальс. Теперь, когда она уехала, ничто больше не удерживало его здесь. Поразительно, какой блеклой казалась жизнь без любимой. Что это с ним? Он покачал головой, пытаясь отогнать непрошеные мысли. Не было никакого повода представлять себе жизнь без Генри. Он любит ее, она любит его. О чем еще можно мечтать?

— К вам приехали с визитом, мисс Баррет.

Генри, лежа в постели, взглянула на служанку, которая только что произнесла эти слова. Утром приехала Белл, чтобы проведать ее, и сейчас они вместе перелистывали журнал мод.

— Кто это, Салли?

— Это лорд Данфорд, госпожа. Он сказал, что хочет узнать, как чувствует себя его невеста.

Белл нахмурилась:

— Будет не очень-то удобно, если он войдет сюда, но ведь ты больна, и потом, я буду с вами.

У Генри даже не было времени сказать о том, что она не уверена, хочет ли видеть его, как Белл добавила:

— Уверена, что ты до смерти хочешь видеть его. Пожалуй, мы сможем принять его ненадолго. — Она кивнула служанке, и та отправилась вниз за Данфордом.

Он появился буквально через минуту, и Генри подумала, что ему, должно быть, пришлось бежать через ступеньку.

— Как ты? — чуть хриплым голосом спросил Данфорд, подходя к постели.

Она судорожно сглотнула, стараясь избавиться от комка в горле. Он смотрел на нее с такой любовью! Генри почувствовала себя настоящей предательницей, что пусть на мгновение, но все же поверила леди Уолкотт.

— Не… немного лучше.

Он взял ее руку в свои ладони.

— Ты не поверишь, как я рад этому.

Белл покашляла.

— Я постою за дверью. — Наклонившись к Данфорду, она предупредила: — Только две минуты.

Он кивнул. Белл вышла из комнаты, но не закрыла дверь.

— Как ты на самом деле себя чувствуешь? — спросил он.

— Намного лучше, — искренне ответила ему Генри. Она и вправду почувствовала себя лучше, увидев его. — Наверное, это усталость.

— Ты и в самом деле выглядишь слегка уставшей. — Он нахмурился. — У тебя круги под глазами.

Она печально подумала, что круги появились из-за бессонной ночи.

— Я собираюсь пролежать в постели весь день, — сказала она. — Даже и не помню, когда со мной такое было. Я чувствую себя такой лентяйкой.

Он дотронулся до ее подбородка.

— Тебе совершенно необходимо отдохнуть.

— Ты так думаешь?

— Да. Ты должна хорошо выглядеть и набраться сил к нашей свадьбе. — Он озорно улыбнулся. — Потому что после нее я собираюсь тебя страшно утомить.

На ее щеках появился румянец, но она все же нашла в себе силы сказать:

— Жаль, что мы не можем пожениться сейчас же.

— И мне жаль, любовь моя. — Он наклонился, жадно глядя на ее губы.

— Ку-ку! — Белл заглянула в дверь.

Данфорд шепотом выругался.

— Ты умеешь считать минуты?

— Я развиваю в себе эту способность.

— Хотел бы я, чтобы ты развивала ее чуть помедленнее, — пробормотал Данфорд.

Данфорд взял руку Генри и, перед тем как встать, поцеловал ее.

— Я приеду завтра проверить, как у тебя идут дела. Может быть, мы сходим на прогулку, если ты будешь хорошо себя чувствовать.

— Я бы хотела этого.

Он сделал шаг, собираясь уйти, не потом вернулся к ней и нагнулся так, что их лица оказались почти на одном уровне.

— Могу я просить об одолжении?

Генри кивнула, озадаченная его серьезным взглядом.

— Обещай, что если тебе станет чуть хуже, ты сразу же обратишься к врачу.

Она снова кивнула.

— Ты обратишься к врачу также и в том случае, если твое состояние не улучшится к завтрашнему дню.

— Мне уже намного лучше. Спасибо, что пришел.

Он улыбнулся ей своей неотразимой улыбкой, от которой у нее до сих пор становились ватными ноги. Затем, слегка кивнув, вышел из комнаты.

— Ну что? Визит был приятным? — спросила Белл. — Нет, даже не трудись отвечать. Я вижу это сама. Ты вся просто светишься.

— Я знаю, что дамам из высшего света не принято заниматься торговлей, Белл, но если бы нам удалось поместить одну из его улыбок в пузырек в качестве лекарства, мы бы сколотили на этом состояние.

Белл снисходительно улыбнулась, поправляя платье.

— Несмотря на то что я обожаю Данфорда, должна заметить тебе, что его улыбка не идет ни в какое сравнение с улыбкой моего мужа.

— Ну уж нет, — фыркнула Генри. — С объективной точки зрения совершенно ясно, что улыбка Данфорда лучше.

— С объективной точки зрения, как же!

Генри улыбнулась:

— Нам необходимо мнение независимого эксперта. Можно было бы спросить об этом Эмму, но мне кажется, она сказала бы, что у нас обеих с головой не в порядке и что самая лучшая улыбка — у Алекса.

— Наверное, так оно и должно быть, — ответила Белл.

Генри поправила на себе одеяло и произнесла:

— Белл? Могу я задать тебе вопрос?

— Конечно.

— Это касается семейной жизни.

— О, — понимающе сказала Белл. — Я знала, что ты захочешь поговорить об этом. У тебя ведь нет матери, и я даже не представляю, у кого еще ты смогла бы спросить об этом.

— Нет-нет, не об этом, — быстро сказала Генри, чувствуя, как ее щеки заливает румянец. — Об этом я знаю все.

Белл покашляла, прикрыв рот рукой.

— Не из собственного опыта, разумеется, — солгала Генри. — Не забывай о том, что я выросла на ферме. Мы сами занимались разведением животных.

— Я… я вижу, что должна ненадолго прервать тебя. — Белл помолчала, соображая, как бы яснее изложить свою мысль. — Я не росла на ферме, но имею некоторое представление о жизни животных и должна сказать, что, несмотря на то что у людей техника та же…

Генри еще никогда не видела, чтобы Белл так сильно краснела. Она решила смилостивиться над ней и быстро сказала: