Захлопнув за собой дверь, она бросилась в ванную. Ей хватило сил открыть краны, чтобы звук воды заглушил рыдания. Раздался громкий стук в дверь, и ее сердце подпрыгнуло.

— Лиллиан?

Ее поспешное «Со мной все в порядке. Пожалуйста... я сейчас», должно быть, возымело свое действие, потому что стучать он перестал. Нервы у нее сдали окончательно.

Рыдания раздирали ей грудь, сильные, прерывистые рыдания. Лиллиан схватила полотенце и уткнулась в него лицом. Ее предали. Всю жизнь она делала все, чтобы завоевать любовь Евгении. Изо всех сил старалась не ревновать ее к Ракели. А испорченной до мозга костей Ракели, избалованной паршивке, обожаемой бабушкой, все сходило с рук. И согласно бабушкиному мнению. Ракель, которая всегда вела себя просто возмутительно, не могла поступать плохо.

Лиллиан вышвырнули вон только для того, чтобы проучить Ракель? Она не сомневалась, даже Евгения не верит в это. Лиллиан лишили поддержки потому, что она надоела Евгении, потому, что Евгения никогда не любила внучку, которую ей навязали.

Возможность послать Лиллиан в Техас, чтобы впоследствии лишить ее всего, несомненно прельщала Евгению. Наконец-то она ей отомстила. Вместо того, чтобы постоянно изливать свой гнев на внучку, которую презираешь, гораздо удобнее послать ее в самую глушь, где она никого не знает и где никто не сможет ей помочь.

И осознание всей правды причиняло Лиллиан страшную горечь. Зачем плакать оттого, что тебя выгнала эта старая ведьма? Лиллиан перестала рыдать, опустила полотенце и стала разглядывать в зеркале свое заплаканное лицо.

Евгения Ренард не стоит ее слез. Лиллиан почувствовала изумление, когда вдруг поняла, что наконец свободна от этого бесполезного соперничества за бабушкину любовь. Желание Евгении унизить внучку и отомстить за мать привело к лучшему. Да, ей будет трудно, но у нее есть работа, есть жилье и, по всей вероятности, есть друг, Рай. Наверное, она сможет найти и других друзей, пусть даже не соответствующих стандартам Евгении. А через два года получит свои деньги, и ей больше никогда не придется беспокоиться о будущем.

Придет время, и ей не придется быть чувствительной, уступчивой простофилей, которая все годы тщетно пыталась завоевать хоть чуточку внимания или одобрения Евгении Ренард. Она больше не позволит, чтобы с ней обращались как с бедной родственницей, не позволит, чтобы ее использовали в качестве злополучной отдушины для выхода негативных эмоций бабушки и сестры. И впервые с момента того ужасного бабушкиного звонка Лиллиан осознала, что стала такой свободной, какой не была никогда за всю свою жизнь.

Девушка вдруг ощутила небывалую легкость на сердце, покой и умиротворение. До сих пор она и не представляла, какой ужасной была ее жизнь с Евгенией Ренард.

И теперь, когда Евгения отказалась от нее, мир вдруг стал окрашиваться в яркие краски, а Лиллиан стала счастливым человеком.

Не понимая еще, что с ней творится, и будучи осторожной по характеру, Лиллиан отогнала от себя эти мысли. Она наклонилась к раковине и стала умываться. Вытерев глаза, накрасила их снова.

А Рай еще там? Ее чувства были настолько обострены, что она бы не вынесла, если бы он не дождался и ушел. Она не собиралась сидеть в ванной так долго. Выплакавшись, Лиллиан утешилась, ей стало гораздо лучше. Неприлично оставлять его так долго одного.

Окинув себя еще раз критическим взглядом, Лиллиан собралась было выйти, как снова ра3' дался стук в дверь.

— Лиллиан! Как ты там?

При звуке его низкого хрипловатого голоса на душе потеплело. Неужели он действительно волнуется за нее?

— Лилли! — От тревоги, прозвучавшей в е голосе, у нее снова стало жечь глаза.

— Нормально, — откликнулась Лиллиан, дверь открывать не стала.

— Я могу тебе помочь?

От этого вопроса ее затопила нежность. Она вдруг поняла, что Рай Парриш может и вправду стать ее преданным и любящим другом, и ей стало так тепло и спокойно на душе, как никогда в жизни.

С усилием улыбнувшись, Лиллиан открыла дверь. Рай стоял, опершись рукой о дверной косяк, и смотрел на нее.

— Тебе лучше?

— Да, — быстро и прерывисто ответила она.

— Да, выглядишь ты лучше, — отметил он и поправил выбившуюся прядь ее золотистых волос. Он так внимательно изучал ее лицо, что ей стало ясно — он все прекрасно понимает.

— Прости, что задержалась. Я не хотела...

Рай ласково коснулся пальцем ее губ.

— Я не обижаюсь. Просто... волновался. Знаешь, становишься беспомощным, когда хочешь кого-то утешить, а тебе не разрешают.

Лиллиан смотрела на него, переполненная чувствами.

— Тут можно попасть впросак. Думаешь, что люди хотят тебе помочь, а на самом деле они вовсе не стремятся к этому. И неизвестно, что будет, если ты захочешь устроить им проверку.

Рай отрицательно покачал головой.

— Не люди, негодяи, — мрачно поправил он ее. — Многие действительно хотят помочь, но не знают, как. — Он выпрямился и заговорил спокойнее: — Просто тебе попадались не те люди, ли. Может быть, сейчас тебе повезет больше.

Лиллиан отвела взгляд от его внимательных глаз. Ей было страшно думать о будущем.

— Полагаешь, у меня получится здесь?

— Уверен, Лиллиан. — И он протянул ей руку.

Лиллиан нерешительно вложила свою руку в его ладонь.

— А давай поедем на ранчо? — предложил он, ласково поглаживая пальцем ее ладошку. — Можем поплавать, потом поужинать. А вечером покатаемся верхом. Полюбуемся закатом, а ночью поглядим на звезды.

Она вспомнила о Ракель. Возможная встреча с сестрой ее отнюдь не радовала.

— А Ракель?

Лицо Рая стало сердитым.

— Последнее, что я слышал: сегодня она уезжает с ранчо.

— Помолвка разорвана?

— Так решил Чад, — ответил он и спросил: — А это имеет значение для тебя?

Лиллиан отрицательно покачала головой и отвела взгляд в сторону.

— Я думаю, что Евгения только и ждала подходящего момента. Даже если она передумает, я не вернусь к ней. Особенно после того, что случилось. — Чтобы Рай не подумал, что она все еще переживает, Лиллиан, взглянув на него, добавила: — Как говорится в пословице? «Что сделано, то сделано». — Она улыбнулась, немного грустно, но Рай понял, что самое страшное для нее позади.

Он нагнулся и лаково поцеловал ее. Лиллиан поразила его нежность, она неуверенно обняла его лицо ладонями...

Поцелуй они прервали одновременно. Лиллиан постояла с закрытыми глазами, мысленно продлевая наслаждение. Открыв глаза, она внезапно почувствовала себя уверенней.

И в эту минуту поняла, что влюбилась в Рая Парриша.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Когда они появились на ранчо, раздался высокий голос Джои:

— Дови, смотри! Мисс Лилли!

Мальчик так обрадовался, что Лиллиан поняла, теперь она — желанный гость. Джои подбежал к ней, остановился и стал вертеться на месте. Когда Лиллиан, улыбнувшись, наклонилась к нему, он бросился к ней на шею, а потом отскочил, будто показывая, что подобное выражение чувств недостойно мужчины.

— Вы пришли за своими вещами, мисс Лилли? — спросил он.

Она почувствовала, как Рай застыл позади нее, и засмеялась.

— Не только. Как поживает Бастер?

Джои тут же потащил ее на кухню, но, прежде чем они туда добрались — Джои первый, а Лиллиан следом, — Бастер сам вышел из своего угла, чтобы поприветствовать их своим хриплым «гав!».

— Вот она, Бастер! — сообщил Джои щенку и обнял его за шею. — Я же говорил, что Рай привезет ее обратно. — Парнишка вскрикнул, потому что Бастер продолжал шагать вперед, словно Джои его вовсе не удерживал: — Ой, Рай, он не останавливается!

Бастер прибавил скорость и помчался прямиком к Лиллиан, подпрыгивая на бегу. Из-за бинтов, обернутых практически вокруг всего его тела, Бастер казался еще более тяжелым, неуклюжим и громадным, чем раньше. Тем не менее ему удалось налечь передними лапами Лиллиан на плечи, отчего она покачнулась, пытаясь удержать равновесие.