Захваченная творческим порывом, Энн решила, что глупо, сидя в башенке замка, решать вопросы об обстановке будущих коттеджей. Там было много различных проблем, и легче было разрешить их на месте. Хотя день выдался мягкий и солнечный, она надела ветровку. Энн была в Шотландии достаточно долго, чтобы понять, что погода здесь совершенно непредсказуема.

Она забежала на кухню предупредить Фиви и пошла на пляж. Собаки бежали следом, по обыкновению радуясь прогулке по берегу. Энн чувствовала себя более счастливой, чем обычно. Она написала родителям о Рори, о том, что хочет, чтобы они приехали в Шотландию и познакомились с ним, и о своем решении остаться здесь так долго, как он ей позволит. В довершение всего она ощущала необыкновенную свободу – она почти верила, что может взмыть над бухтой, как белокрылые чайки.

Часа два она работала, делая заметки и эскизы. Она надеялась поговорить с Мак‑Кормиком в ближайшие дни, поскольку у нее созрело желание обсудить планы с Рори. Ей было неловко держать проект в тайне от него и становилось все важнее, чтобы он разделил ее энтузиазм.

Первым делом она сделала эскиз внешнего вида коттеджей, какими они когда‑нибудь будут, с каменными стенами. Во избежание унылых серых и белых стен Энн отметила, что нужно сделать все поярче. Она составила список цветов, которые можно использовать: вероятно, зеленый и, возможно, золотистый и цвет жженого миндаля. Прекрасные цвета. У каждого коттеджа, разумеется, будет свое название, написанное на керамической дощечке.

Внутри коттеджей она ходила по комнатам, разглядывая их. Она хотела сделать там новые камины, поменять ставни на окнах и двери.

Резкие, возбужденные крики ворон заставили ее выглянуть в разбитое окно. Восемь или десять больших черных птиц возились на пляже, хлопая крыльями. Казалось, они что‑то искали, и каждая громко предъявляла свои права. Представив себе какую‑нибудь несчастную морскую тварь, терзаемую воронами, Энн выбралась из коттеджа, чтобы прийти на помощь жертве. Жестокость в любой форме – даже в природе – возмущала ее. Бросив блокнот на песок, она побежала к птицам, размахивая руками и крича, чтобы вспугнуть их. Краем глаза она заметила Макриханиша, который оставил свою рыболовную снасть и направился к ней. Вот смешно будет, когда он узнает, что она всего лишь пыталась спасти какого‑нибудь краба или улитку!

При появлении людей вороны прекратили свою битву и рассыпались в разные стороны, гневно каркая. Одна из них, не слишком торопившаяся улетать, издала торжествующий крик, подхватила клювом найденный предмет, расправила крылья и взлетела всего в паре футов от Энн. Добыча блеснула серебром в лучах полуденного солнца, и когда Энн поняла, что же это такое, она просто открыла рот от удивления.

– Брошь! – вскричала она. Повернувшись к сбитому с толку Макриханишу, она повторила: – Эта ворона утащила брошь Рори!

– Брошку? – переспросил старик, явно уверенный, что у нее солнечный удар или что похуже. – Вы говорите, что ворона утащила в клюве брошку?

– Да, – утвердительно кивнула Энн. – Я видела это так же ясно, как Божий день! Я не знаю, где она ее нашла. Они здесь дрались за нее…

– Да уж, вороны любят все блестящее.

– Они, должно быть, нашли ее на пляже. – Энн заслонила глаза рукой от яркого света. – Смотрите, эта ворона села на крышу!

Макриханиш запрокинул голову.

– Не могу увидеть, далеко слишком, дочка, но мне кажется, что у нее гнездо в дымоходе.

– Вы правы – она исчезла внутри. – Энн оглянулась. – Надо найти что‑нибудь, чтобы забраться на крышу. Я верну эту вещь, даже если это будет моим последним делом в жизни!

Макриханиш ухмыльнулся.

– Вы, американки, слегка странноваты, – сказал он. – Большинство женщин просто подождали бы своего мужчину и попросили бы его достать побрякушку.

– Только не я, – гордо сказала Энн. – Это по моей вине брошь потерялась, так что я хочу сама вернуть ее. Поверьте, мне будет приятнее вручить ему эту брошь, чем просить его лезть за ней самому.

Шотландец пожал плечами.

– Молодой Рори нашел себе сокровище в наше‑то время.

Энн решила, что это был комплимент, но не была в этом уверена. Тем не менее, боясь, как бы пернатая воровка не утащила брошь еще куда‑нибудь, она не стала вдаваться в рассуждения.

– Есть ли здесь какая‑нибудь лестница? – спросила она, направляясь к коттеджу.

– Она может не выдержать, – предупредил Мак.

Когда Энн нашла лестницу и посмотрела на нее при дневном свете, то обнаружила, что хотя в ней и не хватает трех перекладин, она вполне пригодна. Энн прислонила лестницу к краю крыши и, попросив Макриханиша подержать, полезла наверх.

– Полегче, – предостерег Мак. – А то вся крыша может рухнуть вместе с вами.

– Я буду осторожна, – пообещала она сквозь зубы. Крыша была неровной и провалилась в двух или трех местах. Энн двигалась очень осторожно, зная, что если что случится, то виновата будет только она сама. И что Рори в таком случае потеряет всякое терпение.

– Я уже здесь, – крикнула она и тут же выругала себя. Звук ее голоса вспугнул ворону, которая высунула блестящую черную голову из дымохода. Видя, что она приближается, птица взлетела и злобно каркнула. Брошь выпала у нее из клюва и исчезла в дымоходе.

Двигаясь со всей возможной скоростью, Энн добралась до вершины крыши раньше, чем это сделала ворона. Она заглянула за каменный бортик и увидела гнездо, устроенное прямо на камне. Оно было пустым. Издав издевательское карканье, ворона улетела.

Энн заглянула в зияющую дыру рядом с гнездом.

– Брошь, должно быть, упала в камин, – крикнула она Макриханишу. – Я спускаюсь.

Оказавшись снова на земле, она развеселилась.

– Рори не поверит, когда я отдам ему булавку его двоюродной бабушки, – заявила она, входя в хижину. – Я знаю, он думает, что она пропала навсегда.

Она склонилась над очагом, роясь в мусоре, который скопился там за долгие годы. Макриханиш стоял у нее за спиной.

– Ее здесь нет, – пробормотал он. – Даже я это вижу.

– Значит, она могла где‑то застрять внутри дымохода, – сделала вывод Энн. – Я просто полезу и посмотрю.

Сидя на полу, она изогнулась и заглянула в дымоход.

Вверху виднелся кусочек неба, и она разглядела внутренность дымохода. Он был сложен из камней, ступенчато поднимавшихся вверх, и сужался к вершине. Паутина оплела и камни, и остатки старого гнезда.

– Я вижу что‑то странное, – сказала она. – Но не могу достать.

Энн передвинулась и изогнулась еще сильнее.

– Если протянуть руку… что же там такое… О, я достала ее!

Энн стала выбираться из дымохода, стараясь не стукнуться головой.

– Что там такое? – спросил Макриханиш, пританцовывая от нетерпения. – Вы нашли брошь?

Лицо и руки Энн были в пыли и паутине. В руках у нее была маленькая корзинка, и сверху в ней лежала серебряная брошь со сверкающим аметистом.

– Ура! Вы ее нашли! – закричал старый Мак. – И ворона не выклевала вам глаза!

Улыбка Энн слегка поблекла.

– А могла?

– Случается иногда и так, дочка. Я думал, вы знаете.

– Ничего удивительного, что вы решили, будто я очень смелая, – с сожалением сказала Энн. – Ну, я спаслась. Посмотрим мою находку.

Энн положила брошь в карман ветровки, подхватила корзинку и вышла из дома. Под толстым слоем пыли в ней лежали ракушки, камешки и несколько истертых пенсов.

– Да им почти сто лет, – сказала Энн, разглядев дату на одной монете. – Подумать только…

Макриханиш изучал игрушечный кораблик.

– Корзинка наверняка была детским тайником.

– Сокровища, которые ребенок собрал на пляже, – предположила Энн. – И спрятал в потайном месте, о котором больше никто не знал. Я гадаю, сколько ей лет. Ой, посмотрите на эту прелестную ракушку.

– Она называется гребешок, – определил Мак. – А это береговая улитка. А вот эта светленькая – спиральная.

Энн разложила их на песке и взяла камень.

– Могу представить себе, почему он понравился ребенку, – сказала она, погладив его гладкую светлую поверхность. – Похож на кусок мыла, а еще здесь, кажется, что‑то нарисовано…