Тем не менее, следующий день и вся неделя, оказались для меня не лучшими.  Света клала трубку телефона, как только слышала мой голос,  а тут еще   испортилась погода…  небо затянули тучи.  В такую серую мрачную субботу,  ближе к вечеру, я  услышал, как кто-то аккуратно щелкает  ручкой калитки.  «Кто там такой нерешительный, ведь все открыто?»  пронеслось у меня в голове.  Я вышел, помог открыть.  Это была моя спасенная.  Глаза ее смотрели широко и открыто, а реснички часто вздрагивали.  Собранные на затылке волосы открывали маленькие ушки с крохотными золотыми сережками. Все признаки болезни у ней прошли, и выглядела она  чудесно.

-Проходи!- сказал я, будто только и ждал ее. Я действительно обрадовался ее приходу.  Маша отрицательно помотала головой.

- Будешь стоять здесь?

Она утвердительно и смешно кивнула.

 Одета она была в тщательно наглаженное клетчатое серо-коричневое платье из грубой ткани, на воротнике и манжетах, оно было обрамлено белыми вставками. На ногах белые босоножки, а в руках светлая сумочка. Я почему-то вспомнил выпускной и наших девчонок с класса.  Они были такие же нарядные и смешные. Мы стояли молча,  я  растерялся,  не знал что сказать. Наконец молчание нарушила она:

- А где ваша девушка… …ее нет?

-Ее нет.

- Я хотела бы с ней поговорить.

 - Я тоже.

- Может я подожду ее у вашего дома.

-Это наверно напрасно.

- Не знаю… ……  ... у меня есть время…- проговорила она с нотками упрямства, не отводя глаз.

- Ты не пройдешь?

- Не беспокойтесь….Здесь есть скамейка., - улыбнулась она.

- Почему ты не хочешь пройти в дом?

-Я не хочу об этом говорить.- Реснички ее быстро вздрогнули.

- И все же?

- Разве это надо объяснять…

- Не знаю, так будет лучше…

- Если придет ваша девушка, то лучше встретить ее здесь, чем в доме, - Она смотрела открыто и решительно.

-  Да, но она не придет, мы неделю не разговариваем…

- Я все равно подожду на улице.. и уйду…вы идите ……не беспокойтесь…, - Маша так умоляюще посмотрела на меня и так захлопала ресницами, что я не удержался, улыбнулся в ответ и молча глупо кивнул.

-Хорошо.

Что в этом было хорошего? Я ушел, но на душе скребли кошки. Постоял во дворе, что-то вспомнил, потом снова забыл  что хотел, сделал пару кругов по огороду…. желание  вернуться к ней казалось было непреодолимым, но я этого не сделал. «Да!  Она мне нравится?  Зачем я ушел? А зачем она мне, когда есть Света. Все равно не порядочно с моей стороны ее одну там оставлять. Но теперь уже поздно возвращаться. Что я скажу.   Пожалуй,   точно не нужно было  уходить, я бы непременно остался. Непременно. Она такая милая,  только чуть странная и  наивная, но она  человек не игрушка. Человек не может безнаказанно приближать к себе другого человека. Он ответственен за все и за злое и доброе, что он сделал другому.  Если не хочешь сделать зло человеку потом, лучше иногда не делать добро  в начале.  Эта фраза засела  у меня в голове. «Если не хочешь сделать зло человеку потом, лучше иногда не делать добро в начале».   Нет наверно правильно, что я не остался». – Пытался успокаивать  я себя, но места себе не находил.   

      В воздухе пахнуло близким дождем... Холодные комнаты были не уютны.  Лучшее что можно было придумать  это  затопить печь, но  в такую погоду это всегда проблема. . Я сходил   за дровами.  Толстым ножом  привычно и ловко нащипал лучины. Огонь не хотел разгораться.   Дым упорно шел в кухню, а не в трубу.  Так бывает,  когда в печных колодцах образуется пробка из сырого влажного воздуха.  Комната наполнилась едким дымом.  Меня пробил кашель, глаза слезились. Я открыл маленькую чугунную дверцу рядом с трубой и бросил прямо в колодец  зажженную  вчерашнюю газету.  Воздушную пробку прорвало, и огонь весело заскакал  по тонким сосновым полешкам. «Наконец-то!» - Облегченно вздохнул я и глянул в окно. На улице  уже шел дождь.  Крупные капли падали на листья малины и они тряслись как сумасшедшие.  Ветки ранетки качало. Стало заметно  темней.

     Я долго смотрел в окно, дождь то усиливался, то стихал, что бы спустя минуту начать с новой силой. Железо на крыше гремело,  будто на него  горстями сыпали мелкую дробь. На мгновение яркая вспышка осветила  местность за окном  ярким фосфорическим светом. Над головой протяжно грохнуло,  дом содрогнулся,  и казалось, присел,  жалобно зазвенели стаканы в серванте. 

      Люблю дождь  весной, летом  и больше всего,  когда он сопровождается грозой. Мне нравится, когда небо лопается от громовых раскатов и перечерчивается вдоль и поперек огненными сполохами. Я  открыл настежь дверь, убрал  занавеску и  стал смотреть на струи воды, которые падали с неба. Они заливали  грядки, тонкой пылью отбивались  от досок крыльца, холодили руки, одежду. Гроза в своем доме это совсем не то, что в  городской квартире.  «Успела уехать моя спасенная до дождя,….. наверно едет сейчас в теплом автобусе?» - Подумал я и  машинально прошел в зал, уперся носом в стекло, что бы боковым зрением захватить скамейку, но было уже слишком темно, что бы что-нибудь разглядеть. Вдруг яркий разряд молнии вспышкой озарил округу, и …..О черт!  Я увидел на скамейке одинокую маленькую  фигурку девушки. Маша сидела сжавшаяся в комочек без зонта совсем промокшая с распущенными по плечам волосами. На коленях у ней была светлая сумочка и наверно от холода, она почти касалась ее подбородком. Эта картинка на мгновение высветилась и пропала.  Жалость и недоумение  вспыхнули у меня в душе.  Я,  не мешкая, набросив штормовку   почти бегом отправился за  ней. Завел ее в дом безропотную тихую и безмолвную, и посадил  на маленькую табуретку  у печи…..  она не сопротивлялась. Мы молчали.   Наша кошка покинула свое насиженное место и удивленно нюхала наши мокрые следы на полу.

Скоро молчание начало тяготить меня. Это было неприятно, но в голову совсем ничего не приходило. Совсем ничего кроме жалости. Я не мог забыть вспышки молнии  и ее сжавшуюся в комочек без зонта совсем промокшую с распущенными по плечам волосами.  Она мне нравилась, но я гнал эти мысли.  Бесконечные сравнения  со Светой. Нужность или ненужность этого нового поворота в моей жизни немного тревожили  меня. А если бы я не увидел  и не вышел…?

Мне казалось что у ней есть внутри какая-то необъяснимая свобода, отсутствие предрассудков. Ее нелогичные поступки при всей их абсурдности имели какой-то неизвестный мне стержень, какую-то скрытую правду, о которой знала только она.  Я видел только вершину айсберга, одну десятую часть, а все остальное было скрыто от меня, но, тем не менее, ее поступки  подчинялись именно этой подводной части.

-Как зовут вашу кошку?- промолвила она, наконец, после долгого молчания.

-Муся.