Впрочем, и без цифр с переводом немало проблем. Зачастую смысл приносится переводчиками в жертву красоте слога. Когда выкинуть слово представляется заманчивой идеей, переводчики с удовольствием делают это. Каждый любопытный может в этом убедиться, почитав комментарии к переводам Павсания.

Итак, вывод, который может быть сделан после детального знакомства с нашим автором, печален. Павсаний, так же как и Пиндар, «висит в хронологическом и географическом воздухе».

Филострат – не основной источник по истории олимпиад, хотя Ллойд его знает и упоминает. Примечательно, что на изучении его (Филострата) трудов очень хорошо можно увидеть, какие трудности испытывают историки без наличия у них инструмента объективного анализа творений прошлого. Филострат прославился тем, что описывал произведения античного искусства. Естественно, до эпохи Просвещения никто о нём ничего не знал, и труды его много веков пылились в каких-то чуланах, ожидая своего часа, того самого, когда будут извлечены и оценены доросшими до них потомками, вырвавшимися из тёмных веков мрачного Средневековья. Потомки доросли, открыли, прочитали и … усомнились. Сразу же после обнародования трудов Филострата начались споры об их подлинности или, вернее сказать, о подлинности тех якобы древних картин, которые Филострат описывал. Существовало мнение, что Филострат не видел в действительности ни одной из картин, им описанных, а придумал их сам. Этот вопрос разделил ученых на два лагеря: один, в котором были такие известные ученые как Вильгельм, Роберт и Перро, решительно отвергавшие подлинность этих картин, и другой, во главе с Гете, в который входили также Бруни, Велькер и Буго, признававшие их подлинность. Решить этот вопрос окончательно не удалось в прошлые века, не удается и сегодня.

Смущает не само наличие проблемы. Это, в сущности, нормально для науки. На то она и наука, чтобы решать проблемы. Смущает то, что, осознавая наличие проблемы, историки делают вид, что её попросту нет, выпуская в свет книги с радужной, но заведомо ложной информацией, утверждая нам, что всё бесспорно, доподлинно известно и решено однозначно. Филостратом козыряют в ссылках многие писатели. Ллойд – не исключение. Видим, что, к сожалению, это не совсем корректно. Когда указывают в качестве доказательства чего-либо на произведения Филострата – нас попросту дурачат. Филострат был, есть и, вероятно, ещё долго будет ненадёжным источником.

Итог сказанного. Наличие в списке первоисточников Филострата ничего не доказывает. Его самого надо идентифицировать и размещать во времени.

Вакхилид был современником Пиндара. Много писал об олимпийских играх. Но Ллойд Вакхилида не знал. Папирус с работами Вакхилида в 17-м веке ещё не был найден. Это случится в Египте через сто восемьдесят лет после смерти епископа. Однако я привожу этого автора в перечислении первоисточников потому, что он дал нам кое-что в плане хронологии. Этот вклад обсудим ниже, в соответствующей главе.

Что же известно о Вакхилиде? Александрийские филологи собрали его сочинения, по-видимому, в 9-и книгах. Но переписывались они мало, и на исходе античности последние рукописи теряются. Сохраняются лишь сравнительно немногочисленные отрывки в цитатах других авторов. Вернула Вакхилида к жизни неожиданная папирусная находка. В 1896 году в Египте были найдены два довольно больших свитка якобы 1–2-го в. н. э. (т. е. якобы редакции, отстоящей на полтысячи лет от оригинала). Они-то и составляют ныне известный корпус стихов Вакхилида. Первое издание появилось очень быстро. Буквально в следующем году после находки. По сути, тексты Вакхилида местами дублируют, местами дополняют тексты Пиндара, не противореча им по исторической и хронологической сути. Это важное наблюдение. Два современника придерживаются по главным (для нас) вопросам схожего мнения. Я имею ввиду основание олимпиад и персоны, стоявшие у истоков олимпизма. Вакхилид вместе с Пиндаром – один из древнейших авторов в этом вопросе.

Очень интересная личность. Оставил внушительный труд, затрагивающий, в том числе, и историю олимпиад. О своём труде Диодор Сицилиец пишет сам: «…Мы работали над его созданием целых тридцать лет, подвергаясь множеству злоключений и опасностей, посетили значительную часть Азии и Европы, чтобы увидеть воочию большинство местностей и, в том числе, наиболее важных, поскольку из-за незнания местности совершили множество ошибок не только посредственные, но и некоторые из прославленных писателей…» (3, стр. 6). Однако его труд был оценён историками 20-го века не очень высоко. Вот, например, какую оценку дал Диодору его коллега из середины прошлого века, кембриджский профессор В. Тарн: «Он (Диодор – авт.) не был компетентным историком, но об этом, конечно, не знал; сам он был довольно глуп, но честен в серьёзном». Интересно было бы ещё узнать, как господин Тарн определил, что Диодор, посвятивший 30 лет жизни написанию довольно значительного труда, сбору и проверке огромного массива информации, был глуп. Видимо, что-то Тарну не понравилось в изложении Диодором истории. С такой характеристикой согласен и О.П. Цыбенко в предисловии к русскому изданию «Исторической библиотеки» Диодора Сицилийца. «При взгляде на античную историографию из 20-го века труд Диодора не более чем компиляция; при оценке этого труда с точки зрения серьёзности автора Диодор «глуп, но честен» – пишет он (3, стр. 7). Цыбенко явно понравилась характеристика, данная Диодору кембриджским коллегой. Вероятно, эта критика вызвана чересчур прагматичным подходом древнего историка ко многим так «хорошо сегодня известным» фактам античной жизни. Например, Диодор пишет про Геракла: «Заслужив вскоре восхищение своей храбростью и военными дарованиями, он собрал необычайно сильное войско и прошёл с ним по всей обитаемой земле, оказывая благодеяния роду человеческому, за что с всеобщего согласия (! – авт.) и был удостоен бессмертия. Тем не менее, поэты, в силу обычной для них склонности к вымыслам, создали мифы, согласно которым Геракл совершил свои подвиги в одиночку и к тому же обнажённым». Т. е. античному автору кажется странным, что человек ходит обнажённым, совершая фантастические деяния. В то время, как в любом мало-мальски значимом музее мира есть статуя огромного голого мужика с дубиной, иногда в шкуре льва на плечах. И все знают, что это Геракл. Но Диодор, видимо, в силу своей глупости, не понял юмора поэтов, о чём честно и рассказал нам. Как бы там ни было, для нас здесь важно то, что Диодор не очень доверяет дошедшим до него источникам, а современные историки не очень доверяют Диодору. Все друг друга подозревают в пустых вымыслах. Это также не вяжется с фанатичной уверенностью авторов современных учебников в прочности своих знаний.

Итог. Диодор и его творения сегодня спорны. К работам этого автора мы ещё обратимся. Но пока заметим, что ссылка на Диодора не должна поднимать вес трудов Ллойда в глазах современных историков. У них Диодор не в почёте.

Аполлодор – один из наиболее значимых фигурантов олимпийской историографии. Он писал о многих античных событиях, в том числе не обошёл вниманием и олимпийские игры. Сочинение Аполлодора называется «Библиотека». Вот что об этом известно: «Дошедшая до нас под именем Аполлодора, жившего во II в. до н. э. афинского грамматика «Библиотека» должна быть отнесена к числу мифографических сочинений, излагавших в прозаическом пересказе основные сюжеты «эпического кикла». Руководство по мифологии под этим названием держал в своих руках известный библиофил и эрудит, живший в 19-м веке византийский патриарх Фотий, сообщающий о «Библиотеке» следующее: «В том же самом кодексе мною была прочитана книжечка Аполлодора. Называется она «Библиотека». Эта книжечка излагала древнейшие сказания эллинов, повествовала о героях и богах так, как представляли их себе эллины в те времена, рассказывала о происхождении названий рек, мест, народов и городов и пр., что восходит к древности. Изложение доводилось до событий Троянской войны» (18, стр. 105).