Мало-помалу разница в социальном положении и возможностях, различные традиции, частные договоры, порой даже злоупотребления, превратившиеся в права, вносили в вассальные обязательства множество изменений. Но все они в целом были направлены на облегчение долга вассала.
Серьезная проблема возникла в связи с иерархией оммажей. Вассал - слуга и господин одновременно - обычно имел в свою очередь своих собственных вассалов. Долг, повелевавший ему помогать всеми силами своему господину, по идее, должен был бы вменять ему в обязанность являться в королевское войско во главе отряда, состоявшего из зависимых от него держателей. Однако, по установившемуся довольно рано обычаю, число воинов, которых вассал был обязан привести с собой, определялось заранее раз и навсегда, и было оно значительно меньше того, какое этот вассал мог задействовать, ведя свои собственные войны. Как пример возьмем епископа Байо, жившего в конце XI века. В его распоряжении было около сотни вооруженных всадников, но герцогу Нормандии, своему непосредственному господину, он должен был привести только двадцать. Королю же, от которого герцог в качестве феода держал Нормандию и которому епископ присылал двадцать рыцарей, полагалось всего десять воинов. Это уменьшение военной помощи, по мере того как ступеньки социальной лестницы шли вверх, - против чего в XII веке попробовали бороться Плантагенеты, но без большого успеха, - и было той главной причиной, из-за которой вассальная система оказалась в конечном счете неэффективной как орудие защиты и завоеваний в руках государственной власти (201).
И крупные, и мелкие вассалы прежде всего были озабочены тем, чтобы не оставаться в войске на слишком долгий срок. Для того чтобы ограничить его, прямых оснований не давали ни традиции Каролингской империи, ни первоначальные обычаи вассалитета: и слуга, и домашний воин оставались в войске ровно столько, сколько нужно было королю или господину. Зато старинные правила германцев, наоборот, предполагали обязательный длившийся сорок дней, или, как говорили в старину, сорок ночей, отпуск. Чтобы получить его, не нужно было никаких особых процедур. Военное законодательство франков механически включило его как максимальное время отдыха между первым и вторым призывом на службу. Эта традиционная цифра и пришла на ум первой, когда речь зашла о службе в войске, и в конце XI века таким стал обычный срок, на который люди призывались в войско. Как только срок истекал, они имели право вернуться к себе домой, и, как правило, на весь оставшийся год. Конечно, чаще всего они все-таки задерживались в войске. В некоторых областях пытались превратить эти задержки в обязательство. Но с некоторых пор задерживание стало возможным только за счет сеньора, который должен был платить за задержку возмещение. Когда-то платой за военные услуги был феод, но с течением времени феод стал настолько далек от своего первоначального назначения, что возникла необходимость в дополнительной оплате.
Однако сеньор призывал к себе своих вассалов не только в случае войны. В мирное время они составляли его «двор», являлись на «курии», то есть сеньор собирал своих вассалов по определенным датам, чаще всего по большим церковным праздникам, и они собирались то на суд, то на совет, так как мораль того времени требовала, чтобы по всем важным вопросам сеньор советовался со своими помощниками, то сопровождали своего господина в виде почетной свиты. Появиться на людях в окружении многочисленных слуг, которые и сами по себе могли стоять достаточно высоко на ступенях социальной лестницы, прилюдно пользоваться услугами стремянного, кравчего, стольника -люди того времени придавали высокое символическое значение подобным зрелищам - было для господина возможностью убедительно продемонстрировать всем свою власть и с удовольствием убедиться в ней самому.
Об этих куриях, «великолепных и многолюдных», постоянно упоминают эпические поэмы, сделав их своим любимым местом действия и явно преувеличивая их пышность. Даже для тех, где присутствовал король, сидящий с короной на голове, картина явно была слишком лестной. Не говоря уж о скромных сборищах, которые устраивали мелкие или средние бароны. Между тем на этих собраниях решались самые разные, и часто насущные, вопросы, а самые торжественные из них привлекали, кроме обычного состава, еще и множество зрителей - разношерстного народа, среди которого попадались и авантюристы, и бродяги, и воришки. Сеньор во время этих празднеств по обычаю и из собственного интереса одаривал своих людей подарками: лошадьми, оружием, одеждой, что было, с одной стороны, залогом их верности, а с другой - знаком их подчинения. Присутствие на эт1гх торжествах - нарядно одетых, как предписывает аббат Сен-Рикье, «по своим средствам нарядно украшенных» - вассалов считалось обязательным: самые основательные документы не оставляют на этот счет никакого сомнения. «Граф, - гласит «Барселонское уложение», - должен, если он держит двор: вершить справедливый суд.., помогать обиженным.., оповещать о часе обеда трубами, чтобы благородные и неблагородные могли прийти и принять в нем участие; одаривать своих грандов плащами; заботиться о королевском войске, которое опустошит земли Испании, посвящать в рыцари». Стоящий гораздо ниже по социальной лестнице мелкий пикардийский рыцарь, ставший в 1210 году абсолютным вассалом видама Амьена, обещает ему с одинаковым пылом и военную помощь в течение шести недель, и «приходить, если буду позван, на праздник, который устроит пресловутый видам, и оставаться на нем с женой неделю, содержа и ее, и себя на свои деньги» (202).
Наряду со многими другими, последний пример показывает, насколько была в конце концов регламентирована не только военная служба в войске, но и служба при дворе. Хотя это не означает, что оба эти обязательства были равнозначны. Служба в войске всегда была повинностью. Служба при дворе сулила немало выгод: щедроты сеньора, даровой стол, участие в управлении. Вассалы от нее не уклонялись. До самого конца феодального периода курии в какой-то мере противостояли тому отчуждению, которое возникало из-за жизни вассалов в своих усадьбах, способствуя личным контактам сеньора со своими подданными, без которого не существует никаких связей и человеческих отношений.
Клятва вассала обязывала его «помогать» своему сеньору всем, чем только возможно, что подразумевало: мечом и советом. Но пришло время, когда вассал должен был помогать господину и своим кошельком. Денежная помощь обнажила то глубинное единство системы зависимостей, на которой держалось феодальное общество. И раб, и так называемый «свободный» держатель в сеньории, и подданный королевства, и, наконец, собственно вассал - любой, кто повиновался, должен был приходить на помощь своему господину, как только возникнет надобность. А бывает ли надобность больше, чем надобность в деньгах? Название той дани, которую был вправе собирать господин с подчиненных ему людей, - во всяком случае, во французском феодальном праве, - было одинаково вне зависимости от ступеней социальной лестницы. Говорили просто «помощь», или «талья» (taille), образное название, происходящее от глагола «отрезать», которым давали понять, что отрезается кусок достояния и превращается в налог (203). Но естественно, что при одинаковых названиях история каждого из этих поборов в разных социальных слоях была разной. Нас интересует в первую очередь талья, котрую платили вассалы.
Поначалу мы видим практику обыкновенных, более или менее добровольных подарков по исключительным случаям. Германия и северная Италия, похоже, так и остались до конца феодальных времен на этой стадии: знаменательный пассаж из «Саксонского Зерцала» говорит о вассале, который «служит сеньору и дарит ему подарки». В этих странах вассальные связи не стали настолько значимыми и прочными, чтобы сеньор после того, как его вассалы выполнят первоначальные обязательства, мог потребовать еще и дополнительной помощи и ее получить. По-иному обстояли дела во французском королевстве. Во Франции к концу XI века и началу XII века, то есть примерно в то же самое время, когда повсюду распространялась талья, собираемая с деревенских держателей, иначе говоря, когда денежный обмен стал более интенсивным, и значит, денежные нужды господ - более настоятельными, а кошельки плательщиков более тугими, распространился и новый побор среди вассалов, тоже называемый талья, о чем мы и имеем свидетельства. В 1111 году на одном анжуйском феоде насчитывается четыре тальи: на выкуп сеньора, если его взяли в плен; на рыцарское вооружение его старшего сына; на замужество его старшей дочери; и на покупку земли (204). Последний побор ввиду его слишком большой неопределенности очень скоро исчезает почти повсюду. Зато три первые, наоборот, остаются и закрепляются. К ним иногда прибавляются и другие: например, талья на крестовый поход или талья, которую собирал сеньор в том случае, если его собственный сеньор требовал с него тальи. Таким образом деньги, которые уже появились в обращении между связанными феодальными отношениями людьми -мы имеем в виду выплату рельефа, - проникли и в базовые отношения, которые изначально сводились к преданности и службе.
