В Германии обязанность платить рельеф за феод была очень рано вменена строго определенному кругу людей - его платили держатели подчиненных феодов, чиновники и помощники сеньора, бывшие в прошлом часто рабами. В этом вновь сказалась та иерархичность сословий и имуществ, которая была так характерна для средневекового немецкого общества. Последствия ее были весьма серьезны. Когда примерно к XIII веку обязательства службы практически перестали существовать, и получить благодаря феоду солдат стало почти невозможно, немецкий сеньор практически остался ни с чем: эту потерю понесли в первую очередь государства, поскольку самые многочисленные и богатые феоды зависели, естественно, от королей.
Западные королевства, напротив, прожили промежуточный период: феод, перестав поставлять солдат, сделался источником доходов, и в первую очередь, этим доходом был рельеф, распространенный повсеместно. Английские короли в XII веке получали в качестве рельефа колоссальные суммы. Благодаря рельефу Филипп Август заставил сдаться крепость Жьен, которая открыла ему путь на Луару. Что касается мелких феодов, то их владельцы единодушно сделали своим главным занятием сбор налогов на наследство, что повело к знаменательным результатам: в XIV веке в парижском районе было официально признано, что налог в виде боевой лошади освобождает вассала от всех обязательств по отношению к сеньору, кроме одного-единственного - не положительного, а отрицательного - вассал не должен был вредить своему господину. Между тем, по мере того как феоды становились вотчиной, наследники все с большей неохотой развязывали свои кошельки, потому что инвеститура воспринималась теперь уже не как милость, а как законное право. Не в силах окончательно отменить этот ритуал, они с течением лет добились того, что как таковой налог был значительно облегчен. В некоторых местах он сохранился только для побочных родственников, чье право на наследство казалось не таким очевидным. В соответствии с переменами, которые начались в XII веке и затронули все ступени социальной лестницы, подати - их сумма менялась и зависела или от произвола сеньора, или от ожесточенного торга, после чего оформлялся особый акт, - наконец были упорядочены: для них были выработаны особые, строго регламентированные тарифы. По распространенному во Франции обычаю за изначальную точку отсчета был принят годовой доход с земли; по нему же рассчитывали стоимость одной денежной единицы, когда курс колебался. Там же, где сумма налога была точно определена в денежных единицах, - самый яркий пример этому Великая Хартия в Англии, - она без конца уменьшалась; начиная с XII века и по наши дни такова судьба всех раз и навсегда определенных сумм.
Мало-помалу споры вокруг налога с наследства изменили подход к самой проблеме наследования. «Родственный раздел» способствовал сохранению обязанности служить, но сильно уменьшал доход от рельефа: сеньор получал его только от потомков по старшей линии. До тех пор, пока военная служба была важнее всего, такое положение дел никого не смущало, но как только возросло желание побольше получать, оно показалось невыносимым. Первым законом, который принял в 1209 году один из Капетингов, была отмена «родственного раздела», его требовали бароны Франции, и получили, надо сказать, без всякого труда от своего короля, который был самым могущественным сеньором своего королевства. Больше вопрос о неделимости имущества не стоял, оно стало правилом. Но раздел и определение количества долей принадлежало теперь непосредственно сеньору. На практике установление Филиппа Августа не так уж строго соблюдалось. Снова старинные традиции родового права вошли в конфликт с правом собственно феодальным: после того, как из-за родственных связей был узаконен раздел феода, те же родственные связи стали работать на то, чтобы эти разделы не нарушили присущую роду солидарность. На деле «родственный раздел» исчезал очень медленно. Когда отношение к нему французского бароната резко изменилось, это означало, что феод, бывший когда-то платой за воинскую службу и верность, окончательно превратился в приносящее доход владение (191).
Торговля феодами
В царствование первых Каролингов мысль о том, что вассал по собственной воле может продать свой феод, показалась бы вдвойне абсурдной: во-первых, имение ему не принадлежало, а во-вторых, он сам был обязан платить за него личным исполнением определенных обязательств. С годами суть условий первоначального договора все больше забывалась, и вассалы в случае нехватки денег или избытка щедрости все свободнее располагали тем, что привыкали считать своим имуществом. Немало способствовала этому и церковь, которая на протяжении всего Средневековья весьма плодотворно трудилась над ослаблением как семейных, так и вассальных уз, мешающих распоряжаться собственностью по личному усмотрению: без пожертвований, «гасящих адский огонь, как вода», это пламя полыхало бы неугасимо, а религиозные общины погибли бы от истощения, если бы сеньоры, у которых не было ничего, кроме феода, не имели возможности отделить от доставшегося им от предков имения какой-либо части в пользу Господа и Его святых. По сути дела, отчуждение феода содержало в себе два совершенно различных аспекта.
Обычно собственно феод переходил при разделении надела на какую-то часть доставшейся по наследству земли. Традиционные повинности, которые отягощали всю землю, собирались на определенной ее доле, остававшейся в руках вассала. Так что выходило, что и в случае раздела сеньор практически ничего не терял; потеря могла произойти в совсем уж невероятном случае конфискации земли или превращения ее в выморочное имущество. Была другая опасность - опасность, что уменьшившийся феод не даст возможности зависимому исполнять свои обязанности. Частичное отчуждение феода с освобождением от повинностей тех жителей, которые жили на этой земле, во французском праве называлось «сокращение феода», а значит, и обесценивание. И к разделу, и к сокращению в разных местностях относились по-разному. В одних раздел в конце концов признали законным, но внесли ограничивающие условия. В других стояли до конца, считая необходимым согласие непосредственного сеньора, то есть всей цепочки сеньоров, находящихся один над другим на ступеньках социальной лестницы. Безусловно, это согласие зачастую покупалось, и поскольку оно стало возможностью получения выгоды, в нем отказывали все реже и реже. Мы опять видим, как стремление к выгоде вступает в противоречие с интересами службы.
Полное отчуждение феода в еще большей степени противоречило духу отношений вассала и господина. И дело было даже не в том, что вместе с землей исчезали обязательства, а в том, что изменился вассал. Эта ситуация доводила до крайности тот же парадокс, который возникал при наследовании. Но при наследовании, имея некоторую долю оптимизма, можно было надеяться на верность рода вассалов роду господ. А на какую привязанность можно было рассчитывать, если незнакомец приобрел обязательства васс&па лишь как «довесок» к выгодной покупке? Опасность, правда, могла быть устранена, если сеньора будут заранее вводить в курс дела. Так и начали делать почти с самого начала. А точнее, сеньор забирал обратно феод, а потом, если была на то его воля, отдавал его покупателю, который до этого приносил ему оммаж. Само собой разумеется, что обычно все это готовилось, и продавец или даритель могли расстаться с феодом только после того, как сеньор познакомится с тем, кто заменит продавца и с кем ведутся переговоры. Подобная процедура, надо думать, стала существовать почти сразу, как только появились феоды и «дарения». И точно так же, как в случае с наследованием, главный этап можно было считать пройденным, когда сеньор сначала практически, а потом юридически потерял право отказывать в новой инвеституре.
Но не будем думать, что подобное изменение произошло плавно. Ввиду анархии, царящей в X и XI веках, права сеньоров на феод были основательно позабыты. Они будут вновь восстановлены в следующем веке, благодаря, с одной стороны, успеху юридической мысли, а с другой, под давлением тех государств, которые были заинтересованы в надежности феодальных отношений. Так было с Англией времен План-тагенетов. Воскрешение и укрепление старинных принципов происходило почти повсеместно. В XIII веке сеньор с большим правом и гораздо тверже мог воспротивиться передаче феода церкви, чем раньше. Церковь приложила немало усилий, чтобы стать самостоятельной структурой в феодальном обществе, духовные лица были избавлены от воинской повинности, но именно это служило законным основанием отказа в феоде духовенству. В то же время короли и другие власть имущие покровительствовали церкви, видя в ней то поддержку против нежелательных посягательств, то возможность сбора налогов.
