Все эти старинные обычаи дольше всего продержались в Германии. Они продолжали действовать еще в середине XII века. Наряду с ними существовали и другие, порядок наследования в Саксонии, например, свидетельствовал о существовавшем там глубоком чувстве семейственности: сыновья сами выбирали того, кто станет среди них наследником. Разумеется, нередко случалось, что выбор падал на старшего, каким бы обычаем при выборе ни руководствовались. Вместе с тем никто не хотел ввести в немецкое право обязательность этого предпочтения. По словам поэта, это был «обычай вельхов», «чужой обычай». В 1169 году сам император Фридрих Барбаросса отдал корону не старшему, а младшему. Отсутствие единого принципа наследования затрудняло соблюдение принципа неделимости. Старинные представления о равенстве кровных родственников, укоренившиеся в обществе Священной Римской империи, не встречали того мощного противостояния в феодальной политике королевских и княжеских дворов, как это было в других странах. Короли и управители земель в Германии были куда менее зависимы от службы своих вассалов, чем, например, короли Франции; оставленной им в наследство государственной структуры Каролингов достаточно долго хватало для обеспечения им возможности управлять, поэтому они куда меньше уделяли внимания системе феодов. Германские короли были озабочены в первую очередь тем, чтобы неделимыми были «графства, маркизаты и герцогства», как пишет в своем указе 1158 года Фридрих Барбаросса, поскольку именно в это время и началось дробление графств. В 1255 году впервые был разделен герцогский титул, а вместе с ним и земли, жертвой раздела пала Бавария. Что же касается обычных феодов, то закон от 1158 года вынужден был признать раздел их законным. Landrecht (земельное право) в конце концов взяло верх над Lehnrecht (феодальным правом). Результат воспоследовал много позже, к концу Средних веков под влиянием самых разных факторов. В больших княжествах сами князья регулировали наследственное право с тем, чтобы предупредить раздробление земель, а значит, и собственной власти, которой они добились с таким трудом. В целом, введение принципа старшинства для наследования феодов, а потом превращение их в майорат было мерой, укрепляющей собственность нобилитета. Династические и сословные интересы, хоть поздно, но довершили в конце концов то, чего не способно было сделать феодальное право в Германии.

На большей части территории Франции развитие права наследования шло совершенно иными путями. Короли не были заинтересованы в дроблении больших по территории княжеств, состоящих из немалого количества графств, только в том случае, если могли использовать их силы и укрепления для защиты страны. Но очень скоро главы провинций стали для королей не столько верными слугами, сколько опасными соперниками. В целом, графства дробились редко, но с другой стороны, сыновья имели обыкновение требовать свою долю наследства. Из-за этого при каждом новом поколении общность имущества грозила рассыпаться. Власть имущие достаточно быстро поняли грозящую опасность и ввели, - где раньше, где позже, - право наследования по старшинству. В XII веке это право было принято почти повсюду. Как в Германии, но значительно раньше, большие провинции прошлого вновь стали едиными и неделимыми, правда, уже не в качестве феодов, а в качестве государств нового типа.

Что касается наследования обычных феодов, то заинтересованность в службе - во Франции, этой феодальной стране по преимуществу, ее ценили значительно выше - достаточно рано продиктовала необходимость ясного и твердого закона; после некоторых колебаний почти повсюду был принят закон о передаче их по старшинству. Между тем по мере того, как былое держание постепенно превращалось в вотчину, становилось все труднее исключать младших из наследования. Только в нескольких областях, например, в Ко, сохраняли до конца и без изменений закон о старшинстве во всей его строгости. В других местах принималась моральная ответственность старшего за младших, ввиду этого старший, чтобы поддержать младших, имел право предоставить им в пользование несколько участков отцовской земли. Установленный в большинстве провинций, этот закон известен под названием «parage», «родственный раздел». Только старший сын приносил оммаж сеньору, он один отвечал за несение службы и исполнение всех обязательств. Он наделял своих младших братьев причитающимися им долями. Иногда, как в Иль-де-Франсе, младшие приносили оммаж старшему. Иногда, как в Нормандии и Анжу, оммажа не приносили, считая, что в силу семейной привязанности среди близких никаких дополнительных форм связи не нужно; так считалось до того дня, когда главный феод и подчиненные ему феоды, переходя от поколения к поколению, стали принадлежать столь отдаленным родственникам, что представлялось уже неразумным полагаться только на голос крови.

Однако эта система не могла предупредить все опасности раздела и избавить от них. Поэтому в Англии, где она была введена после нормандского завоевания, в XII веке от нее уже избавились, вновь вернувшись к строгой передаче по старшинству. В Нормандии, где герцогам удавалось пополнять свои войска в основном за счет своих вассалов, семейный раздел феода допускался только в том случае, если в результате возникало несколько новых рыцарских феодов, которые можно было распределить между наследниками. Если феод был только один, его не делили, и он целиком переходил к старшему. Но следить за исполнением военной обязанности с такой суровостью могла только очень мощная и хорошо организованная местная власть. На остальной территории Франции попытки следовать традиции и избежать раздела хотя бы крупных феодов, которые именовались обычно барониями, ни к чему не повели: наследство стали делить между всеми наследниками без различия. Только оммаж, который приносил старший, оставлял ему и его старшим наследникам некую долю, напоминающую об ушедшей в прошлое неделимости феода. Но впоследствии исчезло и это воспоминание о неделимости; обстоятельства, при которых это произошло, бросают яркий свет на те изменения, которые к этому времени произошли в самом институте феода.

Передача по наследству, прежде чем стать правом, долгое время была милостью. Поэтому казалось уместным, чтобы новый вассал выражал свою благодарность милостивому сеньору подарком, такое обыкновение зафиксировано уже в IX веке. Но в феодальном обществе, построенном на обычаях, любой добровольный дар со временем становился обязанностью. Обязанность подносить сеньору подарки легко превратилась в закон еще и потому, что вокруг уже существовала такая практика. По обычаю весьма отдаленных времен никто не мог вступить во владение крестьянским наделом с сопутствующими ему повинностями по отношению к сеньору, без ритуала инвеституры, которая никогда не была бесплатной. И хотя военный феод находился на особом положении, он все равно был частью весьма запутанной системы всевозможных прав, которая была так характерна для средневекового мира. «Рельеф», «выкуп», «право мертвой руки» - все эти вошедшие в обиход термины свидетельствовали, что во Франции налог за получаемое наследство платил и вассал, и крестьянин, который часто находился на положении раба.

Рельеф принадлежал собственно феодальному праву и был разных видов и категорий. Как почти все аналогичные подати, рельеф до XIII века платили в основном натурой. Но если крестьянин отдавал голову скота в качестве рельефа, то вассал-воин должен был отдать ратные доспехи или коня, а иногда все это вместе. Таким образом сеньор приспосабливал плату к тем обязанностям, которые были связаны с получаемой землей (190). Плата вносилась по-разному: то новый владелец должен был принести доспехи, которые иногда, по взаимной договоренности, заменялись суммой денег, равной их стоимости, то должен был отдать упряжь боевой лошади и прибавить к ней определенное количество звонкой монеты. Со временем налог натурой уже не взимали, заменив его денежным эквивалентом. Словом, форм воздаяния было бесконечное множество, в каждой области они могли быть разными и зависеть от случайных факторов. Принципиальные различия были в другом.