Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Скажи в таком случае, что не заладилось у вас в браке с Ником?

Сабрина опустила глаза и принялась перебирать мягкие складки юбки.

— Так и хочется сказать, что проблемы со здоровьем у Ники напрямую связаны с проблемами нашего с Николасом брака, но это несправедливо. — Когда она говорила, ее голос прерывался от смущения. — Если бы мы с Ником жили хорошо и понимали друг друга, то нам и проблемы Ники так или иначе удалось бы разрешить. Многие семейные пары в момент испытаний еще больше сплачиваются и обретают подлинное единение.

— Почему же в вашем случае этого не произошло? — Сабрина ничего не ответила, и Дерек продолжил: — Ведь ты, когда выходила замуж, наверняка считала, что у вас все получится?

— Да, считала, — кивнула она, на минуту поднимая глаза, чтобы встретиться с его взглядом. — Ник казался мне человеком сильным, серьезным и целеустремленным — другими словами, самым что ни на есть нормальным мужчиной.

— Нормальным?

— Ну да, нормальным. Не таким странным, как мои родные.

— Ты что же — не любишь свое семейство?

— Я их люблю, но все мои близкие такие… хм… эксцентричные люди. Они живут своими книгами, и все было бы ничего, если бы они писали о чем-то связанном с реальностью, но им подавай экзотику. И дело даже не в том, что они пишут, а как они это делают. По двадцать часов, не отрываясь. Они могут войти к тебе в комнату и устроить страшный скандал — только потому, что у них что-то не заладилось. Но если работа идет успешно, они могут посреди ночи отвезти тебя в дорогой загородный ресторан и закатить пир на весь мир. А потом они снова уходят с головой в свое творчество и даже не спускаются к обеду, так то тебе приходится есть в полном одиночестве.

— И что же — все трое работают подобным образом?

Она кивнула.

— Это одна из причин, почему мама и папа не могут жить вместе и почему развелся Джей Би. Такой образ жизни мало способствует настоящему сближению между людьми.

— А тебе, значит, казалось, что с Ником вы такого сближения достигнете?

— Как-то ты скептически об этом говоришь.

— Я лично с ним не встречался, но мне говорили, что Николас Стоун не слишком коммуникабельный тип.

— Поначалу он был очень даже коммуникабельным.

— И сколько же длилось это самое «поначалу»? Год? Два?

— Ну нет, это продолжалось несколько дольше. До тех пор, пока Николас не стал работать по шестнадцать часов сутки. После этого у него не оставалось для меня ни времени, ни сил.

Дерек подумал о том, что, будь он женат, его жена могла бы сказать о нем примерно то же самое. Некоторые люди прямо-таки сдвигаются на своей работе, и Дерек относил себя к их числу. Только теперь, отсидев много месяцев в тюрьме, он стал постепенно приходить к выводу, что подобное имеет место в тех случаях, когда человек что-то недополучил от жизни.

— Но меня беспокоил не бесконечный рабочий день мужа, — продолжала Сабрина. — Плохо было то, что Николас стал уделять мне слишком мало внимания. Он говорил, что свободное время, особенно в том случае, если его почти нет, необходимо тратить с толком и извлекать из него максимум удовольствия. Этим самым «максимумом» для Николаса стали спортивные игры — гандбол, теннис и гольф. Кроме того, он посещал всевозможные светские мероприятия.

Сабрина замолчала и задумалась над своими словами. Уж не напоминает ли она, чего доброго, испорченную, капризную женщину, которая требует от мужа внимания и заботы в ущерб его деятельности? После минутного размышления она, однако, пришла к выводу, что жаждала любви куда больше внимания и заботы, а это — большая разница.

Она подняла глаза и всмотрелась в лицо Дерека.

— Ты ужасно выглядишь. Да и чувствуешь себя, наверное, соответственно?

Дерек хотел было пожать плечами, но вспомнил о своих травмах и передумал.

— Поболит, поболит — да перестанет.

— Ты очень бледен.

— Бледность — следствие пребывания за решеткой. — Он улыбйулся неповрежденной частью рта. Улыбка получилась слегка зловещая. — Ты, кстати, тоже очень бледна.

Она ответила ему слабым подобием улыбки.

— Ники — как твои надзиратели. Почти не оставляет мне времени для прогулок. — Улыбка исчезла с ее губ. — Ты такой бледный. Скажи, ты сносно себя чувствуешь?

— Во всяком случае, меня не стошнит. Я ничего не ел со вчерашнего дня.

Вместо того чтобы читать ему нотацию о необходимости регулярно питаться, она открыла сумочку и вынула из нее небольшой пакет.

Дерек посмотрел на пакет, потом снова перевел глаза на нее.

— Что это?

— Открой и увидишь.

Он снова оглядел пакет.

— Не могу. Каждое движение вызывает у меня боль и бует слишком больших усилий. Открой сама.

Сабрина вынула из пакета коробочку, достала из нее пирожное и протянула Дереку.

— Бог мой, — хриплым голосом сказал он. — Так это же… ореховое пирожное из кондитерской миссис Филдс! — Прикрыв глаза, Дерек поморщился от боли.

— Дерек? Тебе плохо?

— Со мной все нормально…

— Ты же сам говорил, что о них мечтаешь. Я решила сделать тебе сюрприз и купила несколько штук.

— Спасибо. — Поднеся пирожное к губам, он откусил кусочек. Пирожное было свежайшее и таяло во рту. К большому удивлению Сабрины, ожидавшей увидеть у него на лице очередную гримасу боли, оно выражало блаженство.

— Неужели так вкусно? — пробормотала она.

— Не веришь? Оно и понятно — ведь тебе не приходись на протяжении восемнадцати месяцев отказывать себе в любимом лакомстве. — Он снова откусил от пирожного и, не торопясь глотать, задержал его во рту. Ему неожиданно пришло на ум, что никто и никогда не дарил ему пирожных. Ничего удивительного: постороннему трудно было предположить, что он любит сладости — как говорится, не тот тип. Точно так же его трудно было представить больным, усталым или опустошенным внутренне. Он казался сгустком энергии — всегда всем распоряжался, брал на себя инициативу, командовал людьми… короче, всегда был на коне. Разумеется, женщины делали ему подарки — дарили ему портсигары, шелковые халаты, дорогие одеколоны. Он не сомневался, что Сабрина тоже могла преподнести ему что-то в этом роде — во всяком случае, денег для этого у нее бы хватило. Но она предпочла принести ему то, о чем он упомянул сам, хотя это было сделано вскользь, как бы в шутку. Она восприняла его желание как должное и нисколько не удивилась.

У него перехватило горло, и он — уже второй раз за день — ощутил, как ему на глаза стали наворачиваться слезы. Он резко наклонился вперед, зная, что острая боль мигом избавит его от излишней чувствительности.

— Дерек?

— Это я так просто. Захотелось мышцы размять, — соврал он, но потом едва слышно застонал и снова откинулся на спинку скамейки. Зная, что Сабрина за ним наблюдает, он торопливо разделался с остатками пирожного и, устремив на нее взгляд, сказал: — Расскажи о своем браке еще что-нибудь.

— Спрашивай.

Спрашивай… Легко сказать! Дерек глубоко вздохнул, как оказалось, слишком глубоко, потому что тут же почувствовал острую боль, как огнем, опалившую ему ребра, и стиснул зубы, чтобы не застонать вновь.

— Ты его любишь?

Когда она приезжала в прошлый четверг, он задавал ей этот вопрос несколько раз. И каждый раз Сабрина искусно уклонялась от ответа. Но сейчас ей было незачем кривить душой.

— Нет, я его не люблю. Любила когда-то, а может, думала, что люблю. Но скорее всего я любила не его, а совсем другого человека — того, которого сама выдумала.

Дерек почувствовал невероятное облегчение, хотя и не знал в точности, почему. Чтобы у них с Сабриной могли завязаться отношения, ему предстояло преодолеть тысячу препятствий, причем таких, о которых он в данный момент даже не имел представления. С другой стороны, когда одним препятствием меньше, это тоже неплохо. Ему оставалось только наслаждаться этим кратким мигом душевного покоя, тем более что его физическое состояние оставляло желать много лучшего. Все его тело отчаянно болело, и сидеть ему было трудно. Сабрина заметила это.

34
{"b":"157070","o":1}