А у меня как раз в Омске было три концерта: в двенадцать, в шесть и в девять. Выхожу на первый концерт. И зал с аплодисментами встает, как бы протестуя против ее высказываний. Я пою, как будто ничего не случилось. Возвращаюсь в Москву. Меня спрашивают: "Как вы прокомментируете слова Пугачевой?" Я говорю: "Да никак! Дура есть дура. Что тут комментировать?" А тогда уже у Аллы был роман с Женей Болдиным. Он ее продюссировал. И вот Болдин, встретившись со мной в концертном зале "Россия", говорит: "Иосиф, прости ее, пожалуйста! Ну, ляпнула баба…" Я говорю: "Женя, а почему ты за нее прощения просишь? У нее что, голос пропал? Пусть она сама объяснит: почему она так сказала о человеке, который ей кроме добра ничего не сделал?! Уступил ей место в студии, чтобы не сорвалось ее первое выступление по Всесоюзному радио. Пробил ей звание лауреата, что позволило поехать на конкурс "Золотой Орфей" и стать знаменитой… Или, может, я сделал плохо, что помог получить квартиру, когда ей с Кристиной жить было негде? Какое она имела право вообще меня трогать? Тем более что она, наверное, понимает, что я не самый плохой певец в этой стране…"

- Ну, дура, Иосиф, и есть дура! Прости!"

- Нет", — говорю, — "Женя, ты меня не убедил. Пока она сама не опомнится, я буду при всех удобных случаях уничижать ее, несмотря на то, что она женщина…"

Потом как-то отлегло. Я, конечно, отошел от этого и… все забыл. А тогда накипело, и я высказал ему все, что о ней в то время думал.

После этого у нас с ней бывали разные случаи. Как-то раз, когда у меня шли сплошные концерты, а Алла значительно сократила свою концертную деятельность и творческую активность и опять начала что-то там высказывать, я не удержался, чтобы не пошутить: "Не исключено, что… (если так и дальше пойдет) мне придется спеть на проводах Аллы со сцены!"

Потом мы с ней опять приятельствовали. Она часто бывала на каких-то моих сборищах и юбилеях, была на моей серебряной свадьбе, пела специально написанную песню на моем прощальном туре по местам моих гастролей в бывшем Советском Союзе. Пели мы с ней дуэтом…

Мы и по сей день общаемся. Однако той искренности, которая могла бы быть между старшим товарищем и младшей коллегой, нет.

Меня спрашивают: "Что ей за шлея под хвост попала?" Отвечаю: "Никакой шлеи нет! Скорее, это эйфория, что она все время будет на пьедестале. И от этого она может унизить и оскорбить кого угодно: и Соню Ротару, и Иру Аллегрову, и Ларису Долину… Кого угодно! На нее обиделась и наша "прибалтийская звезда" Лайма Вайкуле. Что тут нужно делать? Да все просто! На нее просто надо реагировать соответствующим образом. Брякнет она что-то, а в ответ ей: "Да пошла ты…" И она сразу (!) успокаивается. И становится на место".

Вместе с тем надо признать, что Алла — не мстительная. Она не использует свои дружеские связи и свое положение против своих коллег. Нет! Ничего этого нет. Она нормальная… Но на ней почти все время висит маска вот этой вот "неугасимой звезды", которая иногда ей очень мешает, а порою даже вредит. Обозначилась и еще одна беда. Она теперь много пропадает на каких-то бездарных тусовках вместо того, чтобы активизировать свое творчество. Времени ведь впереди, что у нее, что у меня, мало. Да, к огромному сожалению, она очень много времени, которого у нее осталось не очень много, отдает пустому времяпрепровождению, какой-то своей дури. Мне не как артисту, а как потребителю ее творчества это очень обидно. Лучше бы она записала новую песню.

И как она не понимает, что в свои 57 (я не ошибся: она 48-го, а не 49-го года)…

В свои 57 она не понимает, что ресурс жизни уже и у нее ограничен? Особенно творческий ресурс… совершенно ограничен! Ей бы наверстывать то, что прогуляла, и подтверждать себя, пока есть время, а она предается всяким глупостям в ущерб своему необыкновенному таланту.

Разговоры о том, что Пугачева уже дисквалифицировалась, — чепуха! Я так не думаю. Мастер никогда не может дисквалифицироваться. Недаром есть поговорка: "Талант не пропьешь!" Талант всегда остается талант. Она его никогда не пропьет и не проиграет. Поэтому всегда будет примадонной. Но дело не в этом… Алла могла бы сделать карьеру не конъюнктурной, но очень полезной для развития своего жанра.

Она же, кроме участия в глупом (с точки зрения искусства) коммерческом проекте "Фабрика звезд", ничего толком не делает. А могла бы хорошо влиять на обстановку в стране, в которой она не просто пребывает, а все-таки живет. Могла бы высказывать свое мнение по поводу того, что у нас происходит, и как она воспринимает текущую политику. Нельзя же быть известным гражданином и отмалчиваться. У нее нет никакой позиции. Такое впечатление, что она и иметь ее не хочет.

Если ее приглашают, она идет. И опять-таки, если это не коммерческое предложение, то приглашение ей должно быть очень личностным. Ей должен позвонить чуть ли не сам Президент, чтобы она приняла участие. Она напрягает всех. И все идут… автоматом, идут упрашивать. Хотя я считаю, нас, артистов, за такое поведение надо наказывать. Как наказывать? Элементарно. Скажем, позвонили и говорят: "Гражданин Кобзон, необходимо выступить во Дворце съездов на концерте, посвященном Дню пограничников!" Если я начну торговаться — сколько мне за это заплатят? — сказать: "Ничего вам не заплатят…"

- А чего это я обязан выступать без денег?

- Хорошо, гражданин Кобзон, больше государство к вам никогда не обратится, но и вы больше никогда во Дворце съездов выступать не будете! Прощайте…

После этого, чтобы вернуться на главную сцену страны, придется искать возможность и повод извиниться, доказать, что был неправ… Потому что в жизни есть такие дела, без которых мы, артисты, жить не можем! Если мы хотим от государства что-то иметь, скажем, престижные залы и рекламу своего творчества, мы должны выполнять элементарный долг перед Родиной. В самом деле, почему все должны, а мы, артисты, не должны? Чем мы лучше других? Чем мы лучше тех, кто больше нашего делает, чтобы страна была настоящей державой?! Не следует, конечно, забывать, что песня "строить и жить помогает". Но ведь строят-то другие граждане…

В этом смысле грешна Алла Борисовна. Но другой Аллы Борисовны у нас нет!

Кобзон закончил свой рассказ, а я вспомнил случай, произошедший 11 сентября 2002 года.

…В те дни вновь поползли слухи, что Кобзона не пустили на гастроли в Канаду из-за его якобы причастности к международной мафии. Взбудораженная публикациями и разговорами общественность в лице наиболее известных людей Москвы решила обратиться в связи с этим к президентам России и США с предложением провести совместное расследование и, если Кобзон действительно виноват, отдать его под суд, как об этом в своем заявлении для СМИ просил сам певец.

Письмо это подписывали практически все, кому оно подавалось. Среди них были и друзья, и недруги Кобзона. Пугачева оказалась в числе тех немногих, кто сделать это отказался. Точнее, выглядело это так… Мы с ней встретились случайно на закрытой территории у служебного входа в кино-концертный зал "Россия". Вокруг никого не было. Только мощные охранники Пугачевой маячили неподалеку от нас. Мы поздоровались. Я коротко объяснил Алле суть дела. Она не ответила, словно ничего не услышала. Какие-то секунды мы бессмысленно и безмолвно продолжали стоять друг против друга, словно что-то обдумывая. После чего я повторил уже сказанное более обстоятельно и предложил ей самой прочесть это письмо. Алла взглянула на письмо, потом — на меня и… вдруг медленно, как кошка, избегающая нежелательной встречи, пошла в сторону. Я автоматически последовал за ней. Но она снова изменила курс, так ничего и не ответив. Оцепеневшие охранники, наблюдавшие наш странный диалог, словно пришли в себя и встали между нами так, чтобы продолжение такого совместного передвижения стало невозможным…