– Не волнуйся, – успокоил ее он, сделав вид, что ничего не понял. – Их никто не увидит так близко, можешь быть уверена… Они такие нежные, розовые… Только я знаю, где они… Они больше и чувственнее, чем мне показалось в прошлый раз… но они будут почти невидимы, и в этом будет тайна, загадка! Эти свиньи фотографы с ума сойдут от тебя и от этого платья. И от других, которые я сделаю для тебя, – тоже. Ты станешь звездой, Тинкер, даю тебе слово.

– И много ли стоит оно, ваше слово? – спросила Тинкер холодно и недоверчиво. Она вдруг поняла, что победила Марко Ломбарди – слишком уж дрожал его голос, слишком вдохновенно он говорил о том, что будет делать модели на нее, это слишком походило на правду, вернее, на ту правду, на которую он был способен.

– И ты еще спрашиваешь? Все в моей власти. Эти решения принимаю я и никто другой.

– Вы обещали научить меня ходить и пока что не сдержали своего слова, а теперь уверяете, что я стану звездой показа. Когда я пришла, вы меня оскорбили, а теперь обещаете небо в алмазах. Как я могу на вас рассчитывать?

– Пока ты не пришла, я был в мерзком настроении. Признаю, я все выплеснул на тебя, – сказал он, бесясь от того, что ему приходится извиняться перед манекенщицей. – Ты только представь себе, в каком я сейчас состоянии.

Тинкер смотрела на него по-прежнему с вызовом, и глаза ее мерцали серебряным светом, как звезды.

Марко стал нехотя думать, чем бы ему доказать свою искренность, и тут вспомнил, что настолько увлекся, что даже не показал ей платье, которое только что сотворил. Это ее убедит! Он стал рыться в ящиках туалетного столика в поисках бижутерии и наконец нашел то, что надо, – пару сверкающих серег.

– Давай я тебе покажу, – сказал Марко, подойдя к Тинкер и надевая на нее серьги. – Повернись, только очень осторожно, и посмотри на себя в зеркало.

Тинкер в изумлении уставилась на собственное отражение. Такой она себя никогда еще не видела. Она была похожа на некое создание, пришедшее из другой эпохи – эпохи роскоши и величия. Это была не девочка, нет, изысканная дама, рожденная, чтобы носить бесценные кружева и умопомрачительные драгоценности. Кожа ее светилась сквозь кружево такой белизной, какой даже сама Тинкер не ожидала увидеть, глаза ее сверкали ярче, чем камни в ее ушах, а волосы были уложены так умело, как даже она сама бы не смогла их уложить.

Тинкер не могла глаз отвести от собственного отражения, а Марко стоял за ее спиной, нежно гладил ее шею и шептал:

– Видишь, какая ты красавица, дорогая? Разве это не доказательство? Как я могу без тебя обойтись, ведь ты звезда, прирожденная звезда! Думаешь, такое часто встречается?

Тинкер нетерпеливым жестом убрала его руку. Взглянув на него в зеркало, она увидела, что глаза его затуманились от наслаждения, словно он ласкал ее сейчас, сам того не осознавая.

А он размышлял о том, что даже в этом великолепии видно, что она совсем неиспорченная и в ней есть тщеславие и рвение, те качества, из-за которых он ее и выбрал. В тот день, когда девушки пришли с ним знакомиться, он пообещал себе, что обязательно развлечется с Тинкер – его всегда привлекали малодоступные девушки. Джордан и Эйприл очаровательны, но, на его вкус, чересчур они искушенные.

Но, когда появилась Тинкер, перепуганная, не знающая, как скрыть смущение, он тут же возбудился и представил себе, как она опускается перед ним на колени… наверное, она будет делать это через силу, но от испуга не сможет сопротивляться. Он сообщит ей о том, что ему нужно, она дрожащими пальцами расстегнет ему брюки. Медленно, неохотно она склонится над его возбужденным членом и с трудом разомкнет пересохшие губы. Она будет чуть неуклюжа, очаровательно неумела, не будет знать, что и как делать, а он будет упиваться ее невинностью, не станет наставлять, задержит свой оргазм и наконец даст несколько недвусмысленных указаний, после чего наконец забудется в наслаждении. Из всех способов победить женщину этот был у Марко излюбленным. А потом он будет обучать ее, пока она не поймет, как удовлетворять его полностью, пока не выучит все его привычки. А когда она превзойдет эту науку и не будет столь невинной, он передаст ее какому-нибудь другу. Например, Дарту Бенедикту в обмен на какую-нибудь услугу…

– Марко?

Возглас Тинкер прервал его фантазии.

– Марко! А как же моя походка? Ведь я пришла сюда, чтобы научиться двигаться, а не чтобы наблюдать, как ты любуешься на собственное отражение. Когда ты начнешь учить меня ходить по подиуму?

Он раздраженно вздохнул и вернулся в настоящее.

– Ты вообразила, будто не умеешь ходить, – объяснил он Тинкер. – Но проблемы просто нет. У тебя руки-ноги на месте, ты ходишь всю жизнь. Тебе не хватает только правильного к этому отношения, и здесь дело не в том, как ты ходишь, а как ты себя ощущаешь. Наверное, ты решила, что это – дар от бога, которого у тебя нет. Ты ошибаешься, и я это докажу. Ты умеешь танцевать?

– Танцевать?

– Да, танцевать.

– У меня даже диско не получается, потому что я не знаю, как это делать.

– Ты когда-нибудь брала уроки танцев?

– Нет.

– Так я и думал. Я хочу, чтобы тебя научили танцевать танго.

– Какого черта? – завопила Тинкер негодующе. – У меня обе ноги левые, так что ничего более бессмысленного я и представить себе не могу.

– Послушай, пожалуйста, меня. Я испробовал танго на девушках, у которых были те же проблемы, и всем им это помогло. Ты слишком молода и не знаешь, что танго – это танец страсти. Это наглый и властный танец, но прежде всего он страстный. И любой человек, даже ты, Тинкер, научившись танцевать танго, впитывает в себя эту страсть. Тогда, идя по подиуму, ты будешь двигаться в собственном внутреннем ритме, воспринятом у танго.

– Чушь!

Марко, не обращая на нее внимания, поставил кассету в магнитофон.

– Завтра весь день мы будем работать с моими ассистентами, которые будут воплощать мои идеи, – пояснил он. – А потом мы будем работать каждый день после обеда, до дня показа, если придется. По утрам ты будешь брать уроки танго у сеньоры Варга. Это восхитительная женщина, лучший учитель танго во всем Париже. Она будет учить тебя мужской партии, потому что тебе надо уметь ходить вперед, а не назад, как обычно движется женщина в танго. Ты будешь танцевать три часа каждое утро, а по ночам тебе будет сниться танго, и, когда я буду с тобой работать, я буду ставить кассеты с танго. Когда танго будет у тебя в крови, ты переменишься так, что сама себя не узнаешь, а пока что слушай музыку, а я выну булавки.

Тинкер недоверчиво покачала головой. А в это время музыка заполнила комнату. Да, очень ритмично, но как это даст ей ощущение движения? Не станет же она танцевать на подиуме! Неужели Марко хочет просто сделать из нее манекенщицу для примерок и она должна будет утром учиться танцевать танго, а вечером «вдохновлять» его? И что из этого выйдет хорошего? Научится ли она чему-нибудь, что доставит ее в один ряд с Джордан и Эйприл, или это просто жестокая шутка жестокого человека?

Марко наконец высвободил ее из кружевной сети.

– Одевайся и присядь ненадолго, мне надо поговорить с тобой. Танго – танец нетрудный, но очень четкий. В нем нет ни одного лишнего движения. Все ясно и четко, поэтому ты легко научишься, тебе не надо будет думать, что делать, а этого ты боишься больше всего. Импровизировать не придется. Сами движения этого танца настроят тебя на нужный лад. Толстая старуха становится опасной соблазнительницей, когда танцует танго. Ты научишься держать все тело – от затылка до кончиков пальцев. Надо только следовать правилам, и ты не ошибешься.

– А какие это правила? – спросила Тинкер, заинтересовавшись против собственной воли. Лучше всего в жизни она умела следовать правилам.

– В танго ты привязана к земле. Это танец на полу, здесь не надо порхать. Ступня всегда на полу, а когда надо сделать движение, ты только приподнимаешь каблук. Колени всегда немного согнуты. Ритм всегда один – медленно, медленно, медленно, быстро. Больше ничего и знать не надо. Согнутые колени, медленно, медленно, быстро, быстро, медленно – разве это трудно?