Турецкий император, узнав о смерти деспота Стефана, в упомянутом году с войском вторгся в Рашку и подошел к Крушевацу. Венгерский король также подошел к Белграду, и его приход оказался крайне важен: если бы он тогда не помог Рашке, вся та область, которая находилась в подчинении у деспота, была бы захвачена Турком. Турок, захватив город Круше- вац и несколько других селений, с большим войском подступил к Ново Брдо. 3 сентября туда, еще до его прихода, прибыл Исаак–паша. Объединив с ним свои силы, он приступил к штурму упомянутого города. В течение 48 дней он пытался овладеть городом, обстреливая его стены из огромных орудий. В конце концов, отчаявшись захватить его, он отступил со всем своим войском. Среди защитников города было немало рагузинцев, и в их числе Вук Влахо Бобальевич (Volzo Biagio de Bobali). Будучи более других искушен в военном деле, он днем и ночью исполнял свой долг настоящего солдата и выдающегося военачальника. Неустанно побуждая своих соотечественников защищать город, он призывал их не забывать о том, что они рагузинцы, а рагузинцев всегда отличала преданность своему государю. Посему упомянутый город (как частенько позднее говаривал упомянутый Джурадж) остался тогда во власти христиан исключительно благодаря преданности и доблести этого Бобальевича. После этого Джурадж пришел к соглашению с Турком, сделавшись его вассалом и обязавшись выплачивать дань и выставлять по его требованию войско для войны, как это уже было во времена деспота Стефана, однако размер дани был уменьшен сообразно количеству земель, отнятых турками. После этого Джурадж выдал свою дочь Катарину за Ульриха II, графа Цельского (Vldarico 2. Conte di Cilia), который позднее был убит Аасло и Матьяшем, сыновьями Яноша Хуньяди. Несмотря на заключенный упомянутым образом мир между турками и деспотом Джураджем, Мурад, видя, что Джурадж не держит обещания, в 1435 году вновь развязал с ним войну и послал войско на разорение его земель. Джурадж, стремясь успокоить его и восстановить мир, отправил к нему посла, обещая заплатить такую дань, какую он пожелает, и сделать все, что он от него потребует. Посему Мурад отправил к Джурад- жу одного из своих придворных по имени Сарач–паша (Sarazie Bassa), требуя дани в обычном размере и руки его дочери Марии. Это требование опечалило Джураджа: платить дань он был согласен, но мысль о расставании с дочерью чрезвычайно его угнетала. В конце концов, убежденный доводами своей жены Ерины, или (как ее называют другие) Ирины, он уступил, надеясь через это родство окончательно примириться с Мурадом. Вышло же все совсем не так, как он ожидал, о чем сейчас пойдет рассказ. Мурад, получив ответ Джураджа, послал Халила, одного из самых близких своих людей, чтобы сопроводить упомянутую свою супругу в свой дом. Посему ошибаются те, кто считают, что эта дочь деспота была захвачена при штурме Смедерево (Samandria), который Мурад захватил через три года после заключения этого брака. И детей Мураду она никогда не рожала, хотя некоторые авторы, и в их числе Рейнерий Рейнекций, полагают, что Мехмед II (Maumette 2,) был рожден Марией, дочерью Джураджа. Это утверждение ложно, что убедительно доказывают турецкие летописи и расчет годов.

Мехмед родился в 833 году по магометанскому летоисчислению, а Мурад (как пишет Иоганн Леунклавий) женился на Деспине пять лет спустя, то есть в 838 году по магометанскому летоисчислению. Поэтому Мехмед не мог быть ее сыном. Кроме этого, если бы он был сыном Марии, то в момент вошествия на престол ему было бы не более 15 лет, однако всем известно, что он начал править, когда ему был 21 год. Халкокондил открыто называет дочь Джураджа мачехой Мехмеда. И Спандун с помощью убедительнейших доводов доказывает, что Мурад никогда не имел детей от Марии Деспины. Некоторые называют ее Ириной, и в их числе Антуан Жоффруа, а за ним и Рейнекций, который называет ее Ириной по фамилии Кантаку- зина, однако оба они ошибаются. Феодор Спандун ясно пишет, что имя ее было Мария, и была она дочерью не Кантакузина, а деспота Джураджа. Матерью же ее была Ирина Кантакузина, сестра Георгия Кантакузина. Георгий же (о чем не упомянул Спандун) был племянником императора Иоанна Кантакузина, а отцом его был сын албанского князя Матея. Посему упомянутая Мария приходилась императору Иоанну внучкой. С ней Мурад, ее муж, прожил, соблюдая мир и не разоряя владения своего тестя деспота Джураджа, всего три года. В 1439 году Мурад, видя, что венгерский король Альберт отвлечен войной в Польше, решил воспользоваться случаем и, невзирая на родство, вознамерился напасть на земли Джураджа, надеясь быстро овладеть ими. Не располагая достаточными силами для отпора зятю, Джурадж надежно укрепил Смедерево и, поручив его защиту одному из своих сыновей, ушел к венграм с младшим сыном Лазарем и всеми родственниками, уведя с собой также большое число священнослужителей. Венгры, узнав, что Турок уже достиг пределов Нижней Паннонии, и только река Сава отделяет его от них, стали слать одного за другим послов к королю Альберту, моля его не отдавать свои владения в добычу врагу и не бросать в беде своих друзей и союзников, осажденных Турком. Альберт, обеспокоенный этими волнениями, стремглав двинулся с войском в сторону Венгрии и, достигнув междуречья Тисы (Tibisco) и Дуная, стал там лагерем в ожидании подхода других войск, которые ему были обещаны. Турки, узнав о его прибытии, с еще большим упорством стали осаждать Смедерево, непрерывно, днем и ночью, атакуя защитников города. Те, видя, что не могут более сопротивляться (поскольку город испытывал острую нехватку продовольствия по причине скупости Ирины, жены Джураджа, которая, желая заполучить больше денег, велела продать все запасы зерна), решили добровольно сдаться Турку. Сын Джураджа Гргур, не видя другого решения, согласился с мнением остальных. Мурад, овладев Смедерево, даровал Гргуру большую часть земель, которыми прежде владел его дед Вук Бранкович, при условии, однако, что тот сделается его вассалом и будет ему верен. Несмотря на это, он держал его при себе вместе с другим его братом Стефаном, который находился при нем с того времени, как [Мурад] женился на его сестре. Итак, когда они находились при своем зяте, Мурад узнал о [военных] приготовлениях Джураджа и о том, что его сыновья тайно сообщали отцу обо всем, что делали турки. Посему он велел ослепить обоих с помощью раскаленного железа (bacile affocato), так, чтобы их отец Джурадж об этом ничего не узнал. Тот, укрывшись в Венгрии, в течение некоторого времени жил в землях, которыми владел в этом королевстве. Дело в том, что он отдал королю Альберту Белград в обмен на некоторые земли в Венгерском королевстве. Об этом пишет Ааоник: «Джурадж владел в Венгерском королевстве знатной областью с множеством богатых городов, которую Лазарь (Eleazaro), совершив обмен с Сигизмун- дом, получил за город Белград, поскольку упомянутый город, омываемый двумя реками, чрезвычайно привлек короля удобством своего порта. С одной стороны его омывал Дунай, с другой — Сава, которая в этом месте впадает в Дунай». Здесь под Лазарем следует разуметь Джураджа, а под Си- гизмундом — Альберта, согласно свидетельствам Вольфганга Лациуса и Томаса Эбендорфера фон Хасельбаха (Thoma Ebendorfo Haselbuchio). Последний жил в то время и написал в «Австрийской хронике», что упомянутый обмен был совершен не между Лазарем и Сигизмундом, а между Альбертом II Австрийским и сербским государем Джураджем, с которым он познакомился при дворе кайзера Фридриха IV, где с ним, как с изгнанником, обращались весьма учтиво. Бонфини даже перечисляет города, которые Джурадж получил в обмен на Белград: крепости: Сланкамень (Zalonkemen), стоящий выше Белграда на берегу Дуная против устья Тисы, которая в том месте впадает в Дунай; Бечен (Bechien), Келпен, называемый венграми Керпен, и Вилагошвар (Vilagosvaro); города: Сатмар (Zathmaro), Бесермены (Bezermen), Дебрецен (Debrezen), Тура (Thuro), Варсан (Varsano) и другие. Помимо этого, в Буде ему было пожаловано несколько великолепных домов, сравнимых по своему убранству с королевскими дворцами. Итак, Джурадж в течение некоторого времени жил там, а затем уехал в Загреб. Живя там, он увидел, что по причине смерти короля Альберта в королевстве поднялась большая смута. Посему, почти утратив надежду сохранить свое положение, он решил попытаться каким‑либо образом договориться с Турком. В связи с этим он обратился к венецианцам с просьбой снарядить для него за его счет галеру и отвезти его в Бар, единственный из городов его державы, который сохранил ему верность. Венецианцы немедленно предоставили ему все необходимое, и он со всей семьей туда переправился. Мурад, узнав об этом, отправил своих тайных посланников, чтобы те с помощью щедрых посулов убедили барян выдать ему [Джураджа]. Среди прочего он обещал городу свободу и свое покровительство. Баряне, выслушав предложения Мурада, пребывали в смятении и нерешительности. С одной стороны, им не хотелось отказываться от столь щедрых предложений, с другой — их удерживал долг верности своему господину. Джурадж, узнав об этом от друзей, решил не дожидаться решения барян и немедленно отправил посланца в Рагузу, прося сенат оказать помощь в его опасном положении. Рагузинцы, изрядно вооружив галеру, той же ночью отправили ее в Бар. Другие утверждают, что рагузинцы по настоянию деспота послали свою галеру под началом Паско Соркочевича (Pasqual di Sorgo) задолго до этого, и она находилась в водах Бара на случай необходимости. Джурадж, сделав вид, что отправляется на охоту, ранним утром со всей своей свитой и добром покинул город. Достигнув побережья, он взошел на борт упомянутой галеры и отплыл на ней в Будву. Там он укрылся в крепости, полагая, что теперь находится в безопасности. Однако вышло иначе. Црноевичи, привыкшие вести двойную игру, чуть было не схватили его. В последний момент, находясь в крайней опасности, он успел укрыться на рагузинском корабле. Рагузинцы, узнав о случившемся, немедленно послали галеру под началом Джуро Гучетича (Giorgio di Gozze). Тот, встретив его по пути, в июле 1441 года доставил Джураджа в Рагузу, где тот пробыл в течение почти всего июля. Мурад, имя которого в то время внушало ужас всей Европе, отправил тогда [к рагузинцам] множество посланников, делая немало выгодных предложений. Помимо прочего, он обещал отдать им множество крепостей в Боснии и все земли близ Рагузы вместе со всей казной, которую Джурадж оставил им на хранение. Несмотря на это и его многочисленные угрозы сенату Рагузы с требованием прекратить оказывать покровительство деспоту и выдать его, рагузинцы остались верны данному ими слову спасти упомянутого государя. Сам Мурад, пораженный их беспримерной верностью, сказал (как передает Бонфини в 5–й книге III декады), что Рагуза не может поступить иначе, поскольку она превыше всего чтят верность и гостеприимство. Джурадж, узнав о домогательствах Мурада, пал духом. Рагузинцы же пригласили его в сенат и стали убеждать сохранять бодрость духа и ничего не бояться, советуя обратиться за помощью к венграм и с помощью казны, которую он хранил у рагузинцев, вернуть себе владения, которых он был несправедливо лишен. Джурадж, успокоенный их убеждениями, обещал как можно скорее покинуть их город, чтобы из‑за него Турок не развязал с ними войну. Вернувшись домой, он стал советоваться со своей женой о том, что им делать. Та убеждала его укрыться у константинопольского императора, но Джурадж решил, что будет лучше обратиться к венграм, в верности которых он уже имел возможность убедиться. Рагузинцы, предоставив ему свои галеры под командованием Николы Джорджича, доставили его до Скрадина, города в Далмации. Оттуда он отправился в Венгрию в те земли, которыми (как было сказано) он владел в упомянутом королевстве. Он отправил посла к Ласло, поздравляя его с избранием королем Венгрии и предлагая свою дружбу и службу, что того весьма обрадовало. Через несколько дней после прибытия Джураджа в Буду он радушно принял его, и они заключили вечный союз. Вскоре после этого стараниями Яноша Хуньяди, отца короля Мать- яша, имевшего в то время репутацию одного из лучших полководцев Европы, который не раз одерживал победы над санджакбеями (Sangiachi) и другими турецкими полководцами, и с помощью казны, сохраненной рагузин- цами, Джурадж вернул себе большую часть своих владений. Однако Янош не вернул ему всего: часть [его владений] он даровал своим полководцам, часть удержал за собой. Он счел это вполне справедливым, поскольку отвоевал их благодаря своей силе и доблести. Кроме этого, он прекрасно знал о непостоянстве деспота, чтившего христианство не более, чем магометанство. Лавируя между турками и венграми, деспот обращался то к одним, то к другим, зачастую обманывая обе стороны, так что ни венгры, ни турки не были им довольны. Джурадж тогда сделал вид, что не придал этому значения, об услугах же, оказанных ему рагузинцами, он никогда не забывал. Более того, он всегда стремился отблагодарить их за оказанную услугу. Помимо прочих оказанных им милостей, он издал закон, по которому во всей его державе рагузинцы, имевшие должников, упорствовавших в возвращении долга, получили право, не прибегая к общественному правосудию, заключать должников в темницу в своих собственных домах и держать их там до полного удовлетворения своих требований. Благодаря этому многие рагузинцы стали богачами, а город их значительно усилил свое влияние и могущество. Кроме этого, упомянутый деспот особо отметил некоторых рагу- зинских дворян, которые после его отъезда из Рагузы постоянно его сопровождали, и в их числе Дамьяна Джорджевича (Damiano de Giorgi) и Паско Юния Соркочевича (Pasqual Giugno de Sorgo) по прозвищу Беля (Bieglia). Джурадж наделил их почетными должностями при своем дворе, особенно Соркочевича, которого держал при себе в качестве первого советника. Посему и поныне в цитадели Смедерево можно увидеть герб Соркочевича, который Джурадж велел установить там в знак большой к нему привязанности. Он даровал ему также Топлицу, которая (согласно Джакомо Гас- тальди) в древности называлась Трикорнезий (Tricornesij). Когда Сорко- чевич решил вернуться на родину, он продал упомянутую область за большие деньги одному магнату из Рашки. Дамьян, узнав об этом, упрекнул его в неразумии, поскольку Турок в скором времени должен был напасть на Рагузу. Однако тот (будучи истинным гражданином и патриотом) ответил, что, когда родине грозит уничтожение, следует ей помогать, и смерть при ее защите сочтет для себя за высшую честь. Посему, простившись со своим государем, он вернулся в Дубровник, привезя с собой немалую казну, Да- мьян же остался в Рашке при деспоте.