Утро выдается хмурым. Муж со мной не разговаривает, и даже в одиночку сражается с кофе-машиной, пытаясь самостоятельно приготовить себе кофе. Два раза шандарахает дверцей холодильника так, что у меня в голове отдается чугунным эхом. Я заглатываю очередную таблетку активированного угля и бреду на кухню.

Стаса можно понять: накануне я завалилась домой в 3.15 ночи (аккурат в час, когда, по версии киноужасов, является всякая нечисть!) и при этом пребывала на изрядных «рогах». «Базар» с младшим братом удался, и коньяк пошел «на ура». Домой, кстати, я добралась на том самом служебном авто, на которое до этого пыталась обрушить свой социальный гнев. Естественно, возлежа на его спасительном и мягком заднем сиденье в сильно пьяном виде, я мысленно забрала назад все свои оппортунистические соображения. Воистину слава Ромкиной конторе! Свою машину я так и бросила возле подъезда брата, зато в моем органайзере теперь красуются заветные звездные контакты! Их даже больше, чем я планировала выклянчить!

Одна беда: жутко трещит голова и супруг смотрит волком. В моем возрасте алкоголь уже не расщепляется так быстро, как это бывало в беззаботной юности. Вон Ромка, небось, как ни в чем не бывало, уже пишет в своей конторе и свеж при том, как огурец. А я чувствую себя старой и похмельной руиной. И еще спина болит. Шутка ли: остаток ночи я провела на диванчике в кабинете, свернувшись буквой «зю». Кстати, за все то время, что я «состою в порочной связи» с ЖП (выражение супруга!) я не попадаю на супружеское ложе уже второй раз! Дебютировала я в качестве изгнанницы с семейной койки, когда всю ночь «стилизовалась» под Робски и в итоге заснула прямо на клавиатуре. А теперь вот — рецидив.

— Ну и что, нашлялась? — муж первый прерывает экзекуцию тишиной. Он прекрасно видит, что мне и без того хреново, и, видимо, считает, что самое время сменить обет молчания на вотум недоверия:

— Я пока терплю, — говорит он грозно. Кстати, кажется, я забыла представить вам, друзья, своего благоверного. Его зовут Стас. — Но если ты будешь продолжать в том же духе, я пас! Живи в своем ЖП и не издевайся надо мной и над ребенком! У тебя растет девочка, будущая девушка, а ты так себя ведешь! Ты хоть помнишь, что у тебя есть дочь?

О как заговорил! Прямо как его мама. А голова-то как раскалывается! Да, дочь у меня есть, ей 8. И я — вынуждена это признать — отвратительная, никуда не годная мать! Во всяком случае, те матери в широком смысле этого слова, которые сидят дома, выпекают пироги, моют потолки и вытирают носы домочадцам, никогда не упускают случая меня попрекнуть. Даже если эти матери одного со мной года рождения, и еще вчера были стройными, юными и веселыми девчонками. Например, моя золовка, сестра Стаса — как раз такая «мать-перемать», хотя детей у нее и вовсе нет. А последний год и мужа тоже. Но я бы на ее месте не расстраивалась: какие ее годы, она еще на пару лет моложе меня! Но золовка предпочитает не заниматься устроением личной жизни, а присоединяться к обличительному гласу моей свекрови, которая недовольна окружающим миром в принципе. Вместе эти две кумушки обвиняют меня в том, что я не отдаю себе отчета а) в том, сколько мне лет б) в том, что мое место у плиты, раз уж мне посчастливилось выйти замуж и родить и в) вообще себе не отдаю отчета ни в чем. Мол, уж наша Верочка-то знала бы, как вести семью! Но судьба, как известно, злодейка, и наша «перемать» — женщина свободная. И занята только раздачей советов окружающим и постановкой им диагнозов. Я, по ее мнению, пациент безнадежный и лечению не поддаюсь. Мой диагноз: стерва и кукушка.

Кукушкину — то есть, мою — дочь зовут Лиза. Но по паспорту она никакая не Елизавета, а целая Элиза! Назвала ее так моя мама — из любви к Бетховену и к его произведению «К Элизе». И еще, очевидно, в качестве реванша за позорное отлучение меня от музыкального образования.

Внешне Элиза — полностью папина дочка. Злые люди даже наверняка с удовольствием бы намекнули, что в деле появления ее на свет обошлось без моего участия. Но, к счастью, биологически такое невозможно. Наша Лизка — кудрявая платиновая блондинка как ее папа. И в свои 8 лет почти мне по плечо. Что не удивительно: рост Стаса — без малого два метра.

Так вот, наша Элиза, к моей искренней радости и неискреннему стыду, вот уже второй год живет с моими родителями в Таиланде, в городе Бангкок, где мой папа служит в российском посольстве, а моя мама служит ему верной женой. И заботливой бабушкой моей дочери. Лиза ходила сначала в детский сад при нашем посольстве, теперь пошла в школу, а еще она купается в океане, ест фрукты и круглый год греется на солнышке. Тьфу-тьфу-тьфу, но наш ребенок не знает, что такое грипп, ОРЗ и промокшие ноги. А папа и мама — то есть, Стасик и я — прилетают к дочке, а заодно и к бабушке с дедушкой, на все общенародные выходные, которые длятся более трех дней, а также дважды в год берут заслуженный отпуск. Возможно, я и извращенка, но мне кажется, что в данной ситуации хорошо всем. Во-первых, Лиза нас обожает и каждый раз ждет нашего приезда, как праздника. Мы никогда не ругаемся, потому что просто не успеваем. В то время как «хорошие матери», честно сидящие дома со своими чадами, иной раз орут на них так, что хочется срочно заменить их на толерантную к детским шалостям наемную «Мэри Поппинс». Во-вторых, таким образом мы избавляем бабушку, мою маму, от «синдрома невостребованности». Без Лизы она была бы банальной неработающей дипломатической кумушкой, а так она — практически педагог, на нее возложена ответственная миссия воспитания подрастающего поколения и вообще она — герой дня без галстука. Плюс у нее всегда в наличии роскошная тема «Я ращу твоего ребенка», которой всегда можно гарантированно меня попрекнуть. А я считаю, что в отношениях «дочки-матери» это психологически очень важно. Если наши предки чувствуют себя нужными и важными, то нам же от этого лучше. Мы реже бегаем в аптеку за валидолом и не выслушиваем сетования из серии «Нам, старикам, так одиноко, а вы все время заняты. Даже побрюзжать не на кого». Что касается вопросов воспитания, то своей маме я полностью доверяю. А как иначе: ведь есть такая шикарная я, и это ее заслуга! И вообще: разве объединялась бы наша семья по несколько раз в год возле самого синего океана, под пальмой в стиле «Баунти», если бы я была хорошая мать? В общем, тихо про себя я считаю, что совершенно права. Но вслух на все замечания скорбно признаю: «Да, я такая. И поэтому моему ребенку лучше рядом с людьми, во всех отношениях правильными».

А Стасик тем временем развивает свою мысль, цель которой призвать меня к порядку:

— Ты и твой брат живете вопреки человеческим и семейным ценностям! Один без конца хороводит юбку за юбкой, а ты фактически бросила мужа и на старости лет подалась… в «Бульвар»!

Это прозвучало как «на панель».

— А теперь вы еще и пьете вместе, семья алкоголиков! — продолжает свою обличительную речь мой оскорбленный супруг. — Ты не убираешься в доме, ты не готовишь. Я вчера, пока ты там квасила, с пылесосом ходил как дурак, позор! Я требую исполнения тобой своих обязанностей! Я супружеского долга требую, в конце концов! Где это видано: жена приходит в ночи на бровях и спит, где попало! Пьяница мать — горе семьи, между прочим! Я чувствую себя облапошенным и жирным Пьером Безуховым при коварной куртизанке Элен! Тебе еще осталось скончаться на моих руках от сифилиса!

Однако! Недавно нами была просмотрена новая киноверсия «Войны и Мира». Не зря, видимо.

— Сифилис сейчас лечат, — буркаю я мрачно, — не восемьсот двенадцатый же на дворе.

— Слушай! — вдруг осеняет бедного Стаса. — А, может, ты влюбилась? Ты тогда сразу скажи, я все пойму!

— В кого? В Айрапета?