Графиня Гимон закатила свои знаменитые, цвета лаванды, прекрасные глаза, а потом, нахмурившись, пристальным взглядом уставилась на своего экслюбовника. Как она была наивна! Неужели герцога можно хоть чемто смутить?

— Добрый вечер, монсеньор герцог, — спокойно ответила Дейзи мужчине, с чьей сомнительной репутацией была уже знакома. Какими бы ни были причины у Измы вести себя таким образом, Дейзи решительно не собиралась участвовать в ее интригах. И уж если графиня действительно знала Импресс, то от нее могла бы слышать, что Дейзи редко выставляла свои чувства на всеобщее обозрение.

Духота весеннего вечера все более сгущалась, несмотря на высокие потолки и распахнутые двери террасы, а громадное количество гостей усиливало этот эффект.

Когда Изму увел в сторону чтото шепчущий ей на ухо молодой чиновник, герцог и Дейзи оказались единственными молчащими людьми в этом шумном зале, наполненном музыкой и танцующей оживленной публикой.

— В Монтане так же душно?

Герцог считал, что разговор о погоде очень удобный и вежливый способ уйти от длительного диалога. Мысленно он уже был далеко, через головы танцующих прикидывая дистанцию до двери.

— Вас это действительно интересует? — спросила Дейзи, когда Изма удалилась, опираясь на руку чиновника, подобно испорченному ребенку, потерявшему всякий интерес к герцогу и Дейзи, поняв, что ее план мести полностью провалился.

Этьен пристально посмотрел на нее своими зелеными глазами. В них вспыхнул интерес. Он ответил очень спокойно, но взгляд, которым он окинул высокую темноволосую стройную женщину, выражал больше чем формальный интерес.

— Конечно, нет, — улыбнулся он. — А вас интересует, действительно ли я интересуюсь?

Дейзи не ответила на его соблазнительную, ленивую улыбку. Этот мужчина отлично осознавал степень своего обаяния. Пускай найдет себе других обожательниц. Не меня.

Она очень прямолинейна, решил он, рассматривая ее теперь уже с подлинным интересом.

— Не понимаю, почему нет? — сказал он, улыбаясь той обворожительной улыбкой, которая всегда имела успех у женщин. Ему было шестнадцать, когда он опробовал ее впервые, и все последующие годы только подтвердили ее безотказность. Женщины отвечали ему и обожали его.

Дейзи не улыбнулась в ответ.

Она сестра мужа Импресс, такая же высокомерная, пронеслось у него в голове.

— Вы сестра Трэя Брэддока Блэка?

— Наполовину, — резко ответила она с тем же выражением лица.

— Ах так… Вы и есть гостья Аделаиды, — произнес он удовлетворенным тоном, радуясь собственному открытию. Имя, лицо, обстоятельства — все внезапно сложилось вместе. Валентин рассказывал ему о Дейзи и ее деловом визите в Париж по поручению Импресс.

— Повидимому, — ответила Дейзи. Головная боль придавала напряженность ее голосу. — Вы что, не слушали Изму, когда она нас знакомила?

Ого, подумал он, а она колючая. И секундой позже появилась циничная мысль: а она такая же колючая и в постели? Но вслух вежливо произнес, глядя на очаровательный огонь, полыхающий в ее глазах:

— Прошу прощения, но у Измы есть привычка много болтать.

Возможно, ему хотелось подразнить ее немножко и он был несправедлив к ней, но в целом это была правда: все, что говорила Изма, действительно не стоило внимания.

— Такая привычка есть у всех женщин, не так ли? — парировала она безапелляционным тоном.

— Мы что, в зале суда? — тут его голос, утратил хрипотцу и стал бархатным, почти нежным. Он никогда не позволял себе раздражаться в беседе с женщиной. Но Дейзи странным образом его заинтриговала, к тому же была поразительно красива, как романтическая героиня из «Аталы» Шатобриана.

— Нет, мы не в суде, монсеньор герцог, — ответила Дейзи ледяным, профессионально поставленным голосом. — Теперь, если вы меня извините…

Он наблюдал, как она пробивалась к выходу сквозь толпу по направлению к жилым апартаментам. Вероятно, мадемуазель Блэк было скучно на празднике.

Хорошая идея, решил он, когда ее кремовое атласное платье исчезло из вида. Пора и ему осуществить свои первоначальные намерения и удалиться.

Во время вечерней карточной игры в жокейклубе Этьен с удивлением обнаружил, что старается отогнать образ мадемуазель Блэк, но он настойчиво возникал в его памяти. Необыкновенно сдержанная и высокомерная, что было необычно для женщины. Может, на него действовало шотландское виски, которое он пил. Но он был чужд сантиментам, тем более что женщина не понравилась ему. Ему не понравилась ее прямота и отсутствие женственности. Она разговаривала слишком прямолинейно, как мужчина, и ни разу не улыбнулась. Это тоже было ему не по вкусу. Женщины обычно были приветливо обаятельны, это их природное качество и результат социального воспитания. Нет, она слишком неженственна, решил герцог, как будто он стоял перед выбором и надо было определиться. Победно вскинув руки, он тихо повторил:

— Определенно мужеподобна.

Но классическое совершенство ее лица настойчиво возникало в его памяти, когда он собирал со стола золотые фишки. Если оставить в стороне ее грубые манеры, невозможно не заметить ее красоту, думал он. От нее веяло мрачной экзотикой, будто роскошная райская птица оказалась этим вечером среди фривольного и тщеславного общества у Аделаиды. Это тип женщины, обращающей на себя внимание. Тяжелые черные волосы, в уши вдеты прекрасные сапфиры, без сомнения, знаменитые сапфиры БрэддокБлэк, а платье от Ворта вполне подошло бы и королеве. Но, кроме природной красоты и роскошного наряда, впечатляли ее ум и интеллигентность. Он никогда не встречал женщинюристов. Она его заинтересовала, признал он, демонстрируя чисто мужскую логику. Или, точнее, его самолюбие задела ее невосприимчивость к его мужскому обаянию.

Любой другой мужчина, менее самоуверенный, отказался бы от дальнейших контактов с Дейзи Блэк и не воспринял бы ее прохладное отношение как вызов. Многие мужчины видели в дочери Хэзэрда Блэка только женский вариант их самих и безропотно удалялись с поля боя.

Этьен Мартел, герцог де Век, имеющий длинный список титулов, был не из их числа. Он с колыбели, с молоком матери всосал уверенность в себе и привык без ложного тщеславия добиваться всего, чего желал. Внезапно для себя он решил заполучить эту ледяную мадемуазель Блэк к себе в постель. Это было бы подобно укрощению дикой природы, подумал он, и на его орлином лице появилась хищная улыбка. Решение принято.

— Вы готовы, герцог де Век? — спросил один из партнеров по игре, прерывая его мысли. Он широко улыбнулся.

— Да, готов.

Дейзи, наблюдавшая за Измой, когда та представляла герцога, уловила мстительные нотки в ее голосе и задавалась вопросом, каковы были мотивы такого поведения. Уже через минуту было очевидно, что Изма и герцог были любовниками. Близость между людьми всегда проглядывает в жестах, в выражении лица, ну и, разумеется, репутация де Века исключала дружбу с красивой женщиной. Он был, по слухам, самым популярным мужчиной в Париже.

Нет, он определенно ее не заинтересовал, являясь абсолютным антиподом того, что она ценила в мужчинах. Герцог де Век был слишком красив, слишком обаятелен, слишком легкомыслен и поверхностен. Люди его типа не интересовались ничем, кроме удовольствий и спорта. Она считала аристократические идеалы позорными и предосудительными, распыляющими жизнь на мелочи. Именно потому собственная реакция на де Века так ее обескураживала.

Эта мысль заставила ее застыть, и рука ее замерла на серебряной расческе, лежащей на туалетном столике. Во время их встречи ей неудержимо хотелось протянуть руку и дотронуться до него. Сознательно или нет, герцог де Век излучал безграничное мужское обаяние. Его ленивая улыбка, стройная фигура и необычайная красота — все это сулило бездну удовольствия. Его глаза обладали удивительным магнетизмом: с тяжелыми веками, чувственно страстные, сверкающие насыщеннозеленым цветом джунглей. Он похож на большого дикого кота, подумала Дейзи с легкой дрожью. И когда он склонился над ее рукой, его взгляд приковывал к себе, как бы приглашая, и только сила воли удержала ее оттого, чтобы коснуться его темных шелковых волос. Она удивилась его мощным, широким плечам и, прежде чем он успел выпрямиться, невольно подумала: интересно, а как он выглядит без одежды?