- Ах, Остин, вовсе нет! Вышло случайно. Я узнал, что Алиса хочет черного пса. У нас есть виварий, куда собирают бездомных бродяжек, но там не было ничего подходящего. И вдруг привозят этого, еле живого, прямо из сгоревшего дома. Бедняге сильно досталось, придется еще подлечить ожог на боку. Но он уже весел и по-моему - страшно везуч.

Щенок нещадно мял толстыми лапами белую блузку невесты, стараясь лизнуть ее в нос. Алиса жмурилась и счастливо улыбалась.

- Мне сказали, что это будет овчарка, наверняка огромная, - радовался произведенному эффекту подарка Жулюнас.

- Кто бы не вырос - это будет добрая и ласковая собака по имени Том. Если в Рио гуляет свирепый кобель - Алиса, то у нас будет добряк Том!

В августе Алиса и Остин обвенчались в Париже в Русской церкви - в той самой, где четыре десятилетия назад венчалась чета Грави. А в сентябре навестили Остров, где и было получено приглашение для господина Брауна на открытие новой клиники Динстлера. Известие о бракосочетании, по негласной договоренности супругов, не разглашали среди французских друзей, но Арман Леже был в курсе дела - его источники информации работали отменно. Он придерживал новость, ожидая встретить у Йохима чету Браунов и потрясти всех известием. Но увидав одинокого Остина и переглянувшись с ним очень значительно, смолчал.

Алиса категорически отказалась составить мужу компанию. Мысль о том, чтобы произвести сенсацию на новоселье Йохима, казалась ей мало привлекательной. Остин вернулся довольный, рассказывал о новом доме и клинике Динстлера, о его жене и неожиданном деловом энтузиазме.

- Ты бы его просто не узнала! Элегантен, уверен в себе, энергия так и брызжет. И эта Ванда - плотненькая такая блондинка, глаза блестят и слушает мужа с открытым ртом.

- А красный "мерседес"? Ты не заметил у них есть красный "мерседес"?

- Да, вроде... - удивился Остап. - Арман говорил нечто вроде: "Гоняет доктор по горам на своем огненном авто, как ведьма на метле!" А что?

Алиса подошла к чернеющему окну, вглядываясь в темноту, в ту сторону, где за морем, за горами, в доме на альпийской лужайке, в синей бархатной спальне, спал, обнимая жену Йохим.

"Благодарю тебя, Господи, что все так, как есть... Что сберег, сохранил его. Что дал силу и радость - не отступил, не оставил, услышал..."

Незаметно подошел Остин, сгреб жену в охапку, тесно сомкнув за ее спиной руки:

- Не выпущу - никогда теперь не выпущу... Я становлюсь суеверным, трусливым и глупым. Не могу привыкнуть к своему счастью. Видеть тебя каждый день, каждый час быть рядом - незаслуженный, грандиозный подарок! А чем расплачиваться и с кем?

- Ты хитрющий, у тебя с Высшими силами особые счеты. За тобой числится несметное множество благородных поступков, у тебя бездна великодушия и целое море изящества! - Алиса сопровождая каждую характеристику штампом поцелуя.

- Изящества? Что-то не очень мужественный портрет получился.

- Особого такого чувства гармонии, - настаивала Алиса. - Ты не можешь поступить некрасиво не только по законам нравственности, но и от наличия какого-то глобального эстетизма. Ты будто танцуешь балетную партию где-нибудь в Ковент-Гардене или московском Большом, а действительность эта, разная-преразная, порой многопудовая, витает в твоих руках, словно кисейная Виллиса... А многомиллионный "зал" замер в восхищении!

- Эх, милая! Достаточно одного Высшего наблюдателя и судеи, что бы стараться изо всех сил. Теперь на меня будешь смотреть ты. Постараюсь не разочаровать тебя, девочка.

С первых дней их совместной жизни Алиса узнала о муже все. Не нарушалась лишь границу его "дела" и то лишь там, где Остап расставил красные флажки опасности. Алиса поняла, что любит и гарного хлопчика, уходящего на войну, и девятнадцатилетнего вдовца, потерявшего Вику, и ожесточившегося зуевского ученика, предавшего родину, чтобы помочь этой родине выжить, и того романтического Монте Кристо, который всегда восхищал ее сказочным благородством.

Алиса узнала, что остановив самоубийство Лукки и упрятав ее в Рио, Остап ринулся спасать Виченце сам, не успев организовать поддержку. Он, в сущности, уже больше чем генерал, вновь стал солдатом, отбивая у банды чужого парня. Ведь Остап знал то, чего еще не поняла Алиса: заложник был сыном ее жениха Лукки Бенцони. Это уже подоспевшая позже полиция обнаружила труп преступника и двух запертых в подвале громил, державших в заточении парня. А поблизости от места происшествия был найден безымянный бродяжка с простреленной грудью, все пытавшегося куда-то ползти.

- Эй, мужик, - сказал мне лейтенант, - ты так от страха сам до кладбища доползешь. Понимаешь, мне нельзя было засвечиваться, а я уже совсем плохо соображал... Исчезновение из палермской больницы - целиком заслуга друзей, перетащивших меня, как багаж, через океан. Я ничего и не почувствовал - только радость, увидев растерянную физиономию Альбертаса... - Остап сделал грустное лицо: - А самое страшное, знаешь, что было? Вода. Высадив тебя ночью в этом немыслимо привлекательном лиловом джемпере (кстати, я действительно тогда ограбил проститутку: подцепил девочку, заставил раздеться... выложил деньги и скрылся с барахлом), и проводив твое волнующее "мини" тоскливым взором аж до самого светящегося подъезда аэровокзала, я залез в машинную аптечку и заклеил пластырем твой автограф. Ты так потрясла меня, девочка, этим признанием, что я намеревался хранить его до гроба. Но не тут-то было - стрельба, кровища, больница, душ! Представляешь, как крутился я, сохраняя сокровище? Это был, пожалуй, самый героический поступок в моей жизни.

- Но зато, какой эффект! Сразил меня наповал, как залп "Авроры" темное прошлое. Впрочем, залпа, кажется, не было... А ты, постой... Уж не сам ли написал этот лозунг в больнице? - заметила Алиса хитрую улыбку Остапа.

...Они много путешествовали. По всему миру у Брауна находились неотложные дела, везде его ждали, а потом стали ждать и Алису, подготавливая к ее приезду трудных больных. Весть о ее даре распространялась несмотря на то, что госпожа Браун всегда сохраняла инкогнито. Кроме того, "госпожа Елизавета" работала бесплатно.

К дню рождения Остапа Алиса сделала подарок: вместо старой, одряхлевшей яхты в бухте Острова стояла новенькая, сияющая Victoria. Но и муж не остался в долгу, положив однажды утром на постель перед носом жены газету. Он, насвистывая, брился в ванной, пока Алиса, трудно соображая, изучала статью о вражде двух мафиозных кланов, завершившейся страшным кровопролитием. Снимки запечатлели разрушенные взрывом стены неапольского ресторана и портреты тех, кто был погребен под ними.

- Ого, вот это бойня! Только из высшей команды семеро. - ужаснулась Алиса, ознакомившись с отчетом о происшествии.

- А среди них - все враги Бенцони, - отозвался Остап, включив душ и запев: только под шум струй он позволял себе это удовольствие.

- Вижу, ты сильно грустишь, - заметила Алиса оживление мужа.

- Разумеется! Мы сегодня закажем Доре роскошный ужин - помянем врагов. Твой Лукка теперь абсолютно чист, а вот мне - пора грехи замаливать.

- Ты причастен к этому взрыву, Остап? А ну сейчас же иди сюда! - не на шутку испугалась Алиса.

- Угу, - промычал он, застегивая под подбородком рубашку. - То есть взрывчатка и идея - их. Я только разослал приглашения.

11

..Зимой во Флоренции идет дождь и часто бывает ветер, особенно на холме, завывая в трубах продрогшего Каса дель Фьоре и мотая за окнами лозы растрепанного плюща. А когда в декабре появляется солнце, так сильно надоедающее летом, то это почти праздник. Просыпаться от теплого луча на подушке, если уснул под жестяной грохот ливня, особенно радостно. И вдвое если ты не один.

Остап и Алиса сильно задерживались к завтраку, поэтому Дора, старательно готовившая стол каждое воскресенье, встретила их сурово:

- Целый час уже под дверью хожу, терпенья совсем нету - тут без вас такое творится! - И с грохотом распахнула дверь на террасу, где на скамьях, на столе и на каменных плитах пола стояли ящики с чудесными лиловыми цветами, обласканными ярким солнцем. - Вот, полюбуйтесь! Чуть свет доставили целый автомобиль и это в придачу. - Дора передала Остину толстый конверт.