– Что, всё мечтаем, Мечник? – Ко мне подошёл наш группник, стройный и всегда подтянутый брюнет, капитан Черепанов‑третий.

– Да, товарищ капитан, размышляю, – повернулся я к нему.

– Собирайся, Ерёменко вызывает. – Он по‑свойски подмигнул мне и вышел из палатки.

Мне собираться недолго, на тело – куртку, на голову – шапку, на ноги – сапоги резиновые – и на выход. Догнал я капитана уже возле штаба, и внутрь мы вошли вместе. Ближний круг майора Ерёменко, включая нас двоих, был в сборе – два группника и шесть сержантов. Сам командир роты, как всегда, сидел за столом, а мы с Черепановым примостились на лавку рядом с другими собравшимися.

Майор оглядел всех и начал разговор:

– В общем, так, товарищи мои. До всей роты то, что я вам сейчас скажу, доводить не надо, всему своё время, а вы – моя опора и знать новости должны чуть раньше, чем другие военнослужащие. Через три дня мы получим приказ президента о развёртывании нашего батальона в бригаду, численность личного состава будет увеличена до двух с половиной тысяч. В бригаде будет мотострелковый батальон, два разведбата и один батальон спецназначения. Я становлюсь комбатом спецов, с вышестоящим командованием всё решено. К чему этот разговор, понимаете?

Все присутствующие промолчали, и только Черепанов откликнулся:

– Не томи, командир, что от нас требуется?

– В нашем батальоне будет четыре роты по четыре группы в каждой, бойцы нужны.

– Куда ещё? – отозвался командир первой группы, младший брат нашего майора, Ерёменко‑четвёртый, совсем не похожий на своего здоровяка‑брата, среднего роста и абсолютно лысый мужичок. – Через месяц в наступление переходим, и кто воевать будет?

– Спокойно, – майор улыбнулся своему брательнику, – завтра первая рота из рейда вернётся, они и займутся обучением новобранцев. От себя мы только две группы в новые подразделения отправляем, а четыре так и останутся второй ротой, которая и потянет на себе основную работу в весеннем наступлении.

– И где мы сейчас рекрутов возьмём?

– Это я у вас и хотел узнать. – Ерёменко закурил. – Может быть, у кого‑то идеи есть, где нам бойцов найти? Через пару деньков новость разнесётся по всем подразделениям и каждый озаботится новыми солдатами. Пока у нас есть двое суток форы, и мы наших конкурентов в борьбе за человеков опережаем.

– В Тихорецк смотаться, в Кропоткин и по станицам окрестным проехаться, – предложил Черепанов.

– Не вариант, всё, что можно, мы уже из этих мест выгребли.

– У территориалов попробовать людей переманить, – отозвался Исмаил‑ага.

– Тоже не то, территориалы нас и на дух не переносят, а если найдётся кто‑то, кто захочет к нам перевестись, то такая волокита с документами начнётся, что лучше об этом и не думать.

Больше предложений не было. Не знаю, что меня дернуло, и я сказал:

– Беженцы.

– Повтори. – Майор посмотрел на меня.

– Беженцы из Донского Царства, товарищ майор. Они находятся недалеко отсюда, в станице Новолеушковской, которая между Тихорецком и Павловской. По слухам, их там скопилось до семи тысяч человек. Правительство, конечно, их расселяет потихоньку, но они прибывают постоянно. Нам ведь человек сто пятьдесят нужно, так неужели не найдём?

– Голова, – уважительно протянул ротный. – Вот что значит свежий взгляд. Черепанов, – он кивнул моему группнику, – собирайся в дорогу, возьмёшь десяток бойцов при оружии, Мечникова, рацию – и вперёд. К вечеру жду доклада, что и как в лагерях беженцев. Если есть вариант набрать там рекрутов, то завтра организуем автоколонну, приедем и всех, кто нам необходим, заберём. Вопросы?

– Семейных брать? – спросил капитан.

Ерёменко подумал и кивнул:

– Да, если ценные кадры, то бери. После того как с остатками Донского Царства разберёмся, свой лагерь будем ставить и семьи из бригады подтянем.

– Командир, – голос подал брат майора, который не наедине был с ним предельно официален, – как полковник Игнатьев видит дальнейшее положение дел? Ты с ним об этом разговаривал?

– Говорил, и он сказал, что всё будет как в старые времена. В бригаде остаются все вспомогательные структуры и рота охраны, а батальоны, где бы они ни находились, всё равно будут подчиняться ему и его штабу.

– Ясно, – пробурчал командир первой группы.

– Раз ясно, тогда все свободны. Мечников, останься.

Собрание было окончено, все разошлись, и мы остались вдвоём. Майор порылся в ящике своего стола и положил передо мной две золотистые металлические лычки, какие на погон камка цепляются.

– Это мне? – задал я уточняющий вопрос.

– Тебе, – усмехнулся ротный. – Можешь уже сейчас прицепить, а приказ по роте сегодня вечером пройдёт. Так что поздравляю тебя, Мечник, с внеочередным воинским званием младшего сержанта.

– Служу Конфедерации.

– Это хорошо, что служишь, правильно.

Он вновь порылся в столе и достал знакомый мне планшет, раскрыл его и вынул карту, которую сразу же разложил на столе.

– Карта моего отца?

– Она самая. Долго я с ней возился, но всё же разобрался, что здесь и как.

– А зачем вы её мне показываете?

– Хм, вопрос интересный. Наверное, потому, что отца твоего помню. Мы с ним хоть и не были никогда друзьями, но вот врезался он мне чем‑то в память, а ты его наследник, да и карту добыл именно ты, а не кто‑то другой. В общем, ты в этом деле будешь задействован в любом случае.

Склонившись над картой, я спросил:

– И где склад?

– Не склад, а склады. Их три. Местоположение известно, но что в них находится, непонятно. Даже намёка нет. Вот здесь, – он ткнул в карту пальцем, – недалеко от Аксая, ещё в прошлом веке плодоовощной совхоз был, там подвалы обширные имелись под вино и фрукты. Когда в России, ещё до Чёрного Трёхлетия, развал начался, перестройкой назывался, совхоз зачах, сады вырубили, а подвалы забросили. Вот в них‑то отец твой и товарищи его и сделали основной склад. Кроме него, есть ещё два, поменьше, но они в соседних населённых пунктах.

– Командир, а что вы будете делать с тем, что мы добудем?

– Сначала добыть надо, а потом уже думать. Если что‑то действительно стоящее, например оружие, которое боеготово и не сгнило, то часть себе оставим, а часть в бригаду отдадим. Мы ведь не анархисты какие, правильно, Мечник?

– Так точно, не анархисты.

– Вот если бы мы независимым наёмным отрядом были, тогда всё для себя, а так, что поимели, тем и поделились. Ладно, – майор свернул карту, – можешь идти.

Покинув штаб, я приготовился в дорогу: набрал в свой РД харчей, вооружился верным АКСом и ТТ. Вскоре наш отряд тронулся в путь, и через несколько часов мы были на месте, в лагере беженцев, расположившемся возле станицы Новолеушковской.

За последние месяцы повидал я многое, но то, что открылось нам в сборном пункте для беженцев, по эмоциям перехлестывало всё. Огромное грязное поле, некогда выгон для скота, обнесено колючей проволокой, вокруг охрана из вооружённых карабинами территориалов. За колючкой длинные дощатые бараки и между ними – тысячи оборванных и исхудавших людей, слоняющихся без всякой цели. Но не это сразу же бросилось в глаза, а поляна вдоль дороги, на которой торчали из земли сотни свежих деревянных крестов. Видимо, по зиме тут было совсем хреново, и народ мёр как мухи.

– Мля‑я‑я, – протянул Черепанов и со злостью посмотрел на сытых, откормленных охранников, – натуральный концлагерь здесь устроили. Ну, шакалы!

Ветераны, которые с нами поехали, защёлкали затворами автоматов, а мой комод, Филин, спросил капитана:

– Череп, что делаем? Может, завалим этих уродов? – Он кивнул на территориалов.

– Палёво, Филин, попробуем по‑нормальному с ними разбежаться, но, если кто рыпнется, стреляйте на поражение.

– Как скажешь, – кивнул комод.

Наш «Урал» остановился подле чистенького, аккуратного домика возле въезда на территорию лагеря, из которого тут же вышел пожилой вальяжный человек в шикарной бобровой шубе и четырехугольной кепке, какие носят некоторые чиновники республиканской администрации. Черепанов перепрыгнул через борт грузовика, подошёл к чиновнику и, небрежно козырнув, представился: