Угры ли, охотники, славяне ли, землепашцы, живут на одном месте до той поры, пока не загаживают окрестности костными остатками пищи, либо резко падает продуктивность посевов. Тогда селение снимается с места, чтобы осесть в десятке вёрст по соседству, на чистом месте и новой пашне. А брошенные юрты, полуземлянки так и остаются гнить на старом месте, пугая случайных путников возможной неизвестной опасностью. Как говорится, тайга большая, края не видно, на наш век хватит и детям останется. Потому и придерживал Белов активное производство полимерных искусственных материалов. Более того, в уральских селениях, включая бывших булгар, его наместники организовывали санитарные службы в обязательном порядке.

Эти санитарные службы имели огромные полномочия и не только следили за чистотой, но и занимались утилизацией отходов. А в плане уральского царя была мысль попробовать производство биогаза из отходов, с последующим его применением для хозяйства. Благо, в библиотеке нашлась брошюра с описанием подобной технологии, применяемой в Финляндии двадцать первого века. Но и там требовались полиэтиленовые плёнки, от производства которых Белов и пытался воздерживаться. Смех, да и только, строить биотехнологии на полимерах в раннем средневековье бесполезно, только природу загадят на тысячу лет раньше. Как говорится, от чего ушёл, к тому и вернулся.

К зиме же успели, по рекомендациям царя, разработать целую линейку сульфамидных антибиотиков, позволявших серьёзно снизить смертность уральцев от простудных заболеваний и желудочно-кишечных инфекций. Целый выпуск медицинского училища отправился по близлежащим деревням и селениям, активно занимаясь лечением угров от трахомы, от кишечных паразитов. Но и здесь не пошли агрессивным путём насаждения здорового образа жизни. Там, где лекарей встречали «в штыки», медики легко сворачивали свою деятельность, уходили в соседние роды и племена. Как им лично объяснил Белов при напутствии, «глупые уральцы нам не нужны, а дураки пусть вымирают, лечить будем только умных». После пары случаев ухода лекарей из селений вся округа быстро узнала об этом лозунге царя.

Дураками никто не захотел быть, лекари стали желанными гостями во всех селениях. Их же направил сам легендарный уральских царь-колдун, говорящий с животными и победивший всех своих врагов! А те два селения, что выдворили лекарей, быстро пожалели о сделанном, но было уже поздно. Никто из лекарей туда не вернулся, зато жители селения сами стали покидать его, опасаясь за своё будущее. Молодые семьи уходили в города, где лечили детей. Взрослые переселялись к соседям, боясь ослепнуть от незалеченной трахомы. Угры покидали селения такими темпами, что Белов не сомневался, не пройдёт и года, как в «глупом» селении останутся лишь шаманы и старейшины, чтобы молча умереть или жить в голоде.

Гранулированные порох и тринитротолуол тоже пошли в серию, значительно увеличив мощность уральской артиллерии. Даже старые орудия увеличили дальность выстрела на двадцать процентов, а разрывы фугасных снарядов учетверили свою мощность. При полной замене снарядов на тротиловую начинку уральские пушки становились поистине смертельным оружием. Белов даже заскучал от подобных мыслей, душа старого оперативника искала острых ощущений, скучное правление не приносило удовлетворения. Однако приходилось сдерживать себя, да и в обыденной жизни хватало забот, чтобы быть занятым весь рабочий день.

Одни только новогодние праздники не давали отдохнуть, требовали участия царя. То на торжественном молебне в честь Сретенья, то в качестве главного судьи лыжных соревнований. То и в качестве участника первых состязаний по биатлону, где команда царя уверенно переиграла команду Ждана. Тут и переговоры с соседними племенами, желавшими заключить дружественные договоры, чтобы через пять лет получить право на покупку ружей. Забот хватало, чтобы крутиться с раннего утра до поздней ночи. Зимние гуляния затянулись надолго, до конца января нового, четырнадцатого, года жизни Белова в этом мире.

– Государь, хлыновские разбойники городок сожгли на Вятке, – новый, вернее первый официальный секретарь Белова покраснел, ожидая реакции царя.

Небось, думает, что за плохую весть бит будет, или чего хуже. Чисто дети, ей-богу! Впрочем, секретарю всего шестнадцать лет, не особо взрослый.

– Зови Ждана, Кудима, Сысоя, Максима. Через полчаса у меня. Кто сообщил?

– Радио из Верхнего города пришло, – уже успокоился секретарь, выкладывая информацию, как царь приучил, чётко, спокойно. – К ним верховые прискакали из того городка.

– Подробно записку от радиста попроси, к нашему собранию. Что-то ещё?

– Нет, – повернулся парень, закрывая за собой дверь.

Уральский правитель прошёлся по кабинету, вот ведь хлыновские бездельники, знают нашу силу, но как росомаха в лесу, норовят украсть при первой возможности. На вшивость проверяют, рассчитывают, что зимой мы до Вятки неделю добираться станем. Пока вести дойдут, пока дружину соберём, там, глядишь, хлыновцы домой вернутся.

– Стоп, – прервал он свои рассуждения, – у нас нет городков на Вятке! Там же не булгары живут, а вятичи. Прошлым летом, когда Булгарию захватили, их, в горячке, тоже хотели присоединить. Так вятские мужики крепко возмутились, едва до штурма не дошло, хорошо, вовремя разглядели уральцы узоры на рубахах вятичей. Да и хозяйства свои на берегах Вятки они иначе ставят, чем наши, камские. Сразу понятно, что не булгары, только так и поверили уральцы, не стали штурмовать. И городок тот в устье Вятки звался как-то иначе, чем булгарские, точно, Красная Горка, вспомнил.

Белов невидящим взглядом уставился на пейзаж за окном, размышляя о причинах, заставивших независимых вятичей попросить помощи против своих одноплеменников у чужаков-уральцев. Даже не столько о причинах, они понятны – когда тебя бьют и грабят, попросишь помощи даже у чёрта. А о возможных выгодах для царства. Минут десять он рассматривал мальчишек, с визгом спускавшихся на лыжах и санках с крутого камского берега на толстый заснеженный лёд. Ребята скатывались, сцепившись санками в целые караваны, переворачивались, с удовольствием барахтались в снегу, чтобы бегом подняться обратно на крутой берег. Неподалёку, с ледяной горки, катались дети из семей победнее, без санок, просто на куске рогожи. А поодаль, – парни постарше, вплоть до четырнадцати лет, отрабатывали спуск с крутой горы на лыжах. Явно готовились похвастать перед подружками в выходной день. Всё это происходило зимним вечером, в сумерках, ярко освещённых тремя уличными фонарями, первым уличным электрическим освещением в Уральске.

Электрификация Бражинска и Уральска, о которой мечтал Белов ещё пять лет назад, под которую, собственно, два года строили плотину на слиянии Бражки и Тарпана, только-только началась. Почти шесть лет прошло, чтобы добиться стабильной работы генераторов на плотине, провести электричество в каждый дом. Обучить уральцев технике безопасности при работе с электролампами, электроплитками. Правда, до сих пор ежегодно погибают один-два человека от ударов тока, плохо. Однако угорает, при рано закрытых вьюшках вдвое, если не втрое больше. А сколько людей угорает в дальних селениях, где до сих пор топят по-чёрному? Сколько пожаров случается ежегодно? По приближённым расчётам Белова, при всех прочих минусах, только в Бражинске и Уральске при переходе на электролампы и электроплитки число пожаров и смертей снизилось раза в три, не меньше.

Конечно, за электричество владельцы домов платили, потому в Уральске до сих пор четверть хозяев отказывалась от подключения к сети. Но платили немного, сравнимые со стоимостью свечей и масляных светильников суммы. Да и уровень жизни практически всех жителей столицы, не говоря о закрытом городе Бражинске, заметно вырос, особенно после присоединения Булгарии. Общежития находились на государственном обеспечении, мастерские же получили возможность трудиться в две смены, при таком ярком освещении. Особенно в зимнее время, когда хлопот по хозяйству мало, возможность работать с утра до вечера приносила большую выгоду мастерам. Платили пока все без счётчиков, конечно, по количеству лампочек, как в пятидесятые годы двадцатого века в России. Наиболее богатые жители – таких было до половины населения Уральска – сразу оценили выгоду электричества. Ибо они получили возможность гладить электроутюгами, слушать радио на длинных волнах. Простейшие приёмники Арняй начал выпускать год назад, буквально на паре транзисторов, вполне по доступным ценам. Через пару лет Белов надеялся приступить к выпуску первых стиральных машин, когда стоимость электродвигателя станет достаточно адекватной.