Обдумывая необходимые изменения в производстве, экономике и политике, Белов заказал у ювелиров себе царскую корону, попросив Сурона организовать коронацию. Через неделю торжественная церемония, на которую прибыли многие уральцы и даже булгары, свершилась. Корону надевал царю священник в храме, после довольно долгого молебна сам самодержец был одет в красную атласную мантию с собольей опушкой. Вместо державы и скипетра Ждан вручил царю посох власти, деревянное изделие с инкрустацией огромного числа самоцветов и немного золота. Подстраховавшись, Белов устроил в посохе клинок и однозарядный пистолет. Изготовить недолго, а ситуации бывают разные, не в мантии же скакать с саблей. Когда в таком одеянии уральский царь вышел из храма, куда допущены были исключительно бояре, собравшийся у храма народ, без всякой команды, дружно встал на колени, осеняя себя знаком коло, ставшим привычным жестом для многих уральцев.
Только приезжие торговцы выделялись, стоя в коленопреклонённой толпе, но шапки сняли и низко поклонились. А царь, глядя поверх голов уральцев, думал, как организовать экономику царства, чтобы всё работало без излишнего управления. Пока часть царства была личной собственностью Белова и Третьяка, работала эта часть, так сказать, в общинном режиме. Другая часть в полный рост торговала и покупала разнообразные товары на условиях раннего феодализма. До настоящего времени личных доходов хватало, чтобы содержать на них дружину, производить оружие и боеприпасы, строить храмы, школы и прочее. После увеличения числа уральских городов в несколько раз, а количества жителей – в десятки раз, новоявленный царь стал опасаться прогореть в пух и прах. Как говорится, «Боливар не вынесет двоих», если промышленность продолжит работать на колхозно-общинных принципах. Нужно было переходить на общий для всех капиталистический принцип, пока не поздно.
После коронации пошёл обильный снег, за две недели непрерывного снегопада всё покрылось огромными сугробами, навигация прекратилась. Жизнь уральцев привычно вошла в зимнюю колею, с неспешным распорядком дня, укороченным рабочим днём, многочисленными праздниками. Катание на лыжах и санях, коньках и каруселях, соревнования, танцы с посиделками резко отличали зимнюю пору от летнего трудового подвига. Только царь с помощниками не афишировал свою загруженность, успевая побывать на всех гуляниях. Время до наступления нового, тринадцатого, года нахождения Белова, Попова и Натальи в прошлом пролетело незаметно.
Едва царь успел расширить все свои личные производства, внедрить несколько полуавтоматических приспособлений, для которых Попов придумал станочки по снаряжению патронов и снарядов, изготовил их. Восемь операций удалось перевести на станочные, что заметно снизило длительность изготовления патронов и увеличило их производство, с одновременным улучшением качества, то бишь более четкого соблюдения калибра. Даже в химическом производстве пару реакций удалось перевести в поточный процесс, ускорив получение кислот в полтора раза. В результате всех преобразований, плюс пристройка к мастерским дополнительных площадей, наём новых рабочих, исключительно угров из глубинки, выход продукции вырос вдвое, себестоимость патронов и снарядов снизилась в три раза. Аналогичные меры царь применил к монетному производству, увеличил выработку серебра в пять раз. Монеты перестали отливать, начали чеканить с использованием механического пресса, выдававшего за один удар четыре десятка монет. Уральцы окончательно переходили на рубли, куны и белки во внутренних расчётах. Для обеспечения возросшего денежного потока переплавляли часть старых монет, приходивших из бывшей Булгарии в виде налоговых поступлений. По настоянию царя казначеи организовали нумизматическую коллекцию, куда отбирались все новые образцы монет, не забывая о редких экземплярах старых денежек. Со временем можно организовывать выставку этой коллекции, рассудил отставной сыщик, в детстве уделявший нумизматике довольно много сил и времени. Глядя теперь на попадавшие в руки образцы монет, от золотого солида до треугольного брусочка серебра с изображением быка, уралец с грустью вспоминал детские радости начинающего нумизмата.
Оставался вопрос перехода на «рыночную экономику», тут «молодой» царь завяз надолго. Пока его бывшие ученики, получившие навык в торговле и учёте, обсчитывали себестоимость изделий, руды, перевозок и прочего, он решил немного отвлечься и сочинил «Боярский указ». Там он конкретизировал всё, что ранее декларировалось или подразумевалось. Подтверждались права бояр на подсудность только царю либо назначенному им судье для бояр, права на земельный участок, передаваемый по наследству, и освобождение от всех налогов. Права на гербы для баронов и графов, девизы для простых бояр, которые они могли помещать на свои щиты и стяги. Право внеочередного прямого обращения к царю или наместнику получали все бояре.
Далее приятные вещи заканчивались и начинались обязанности. Чтобы передать титул по наследству, боярин должен был отслужить двадцать лет воинской службы или двадцать пять лет гражданской службы у царя. При отсутствии мужчин в семье такую службу могла отслужить дочь боярина, чтобы оставить право на титул своим детям. Титул наследовали все дети, при их отсутствии племянники, при отсутствии оных титул и земельный участок возвращался в казну. Земельный участок был неделимым и передавался старшему сыну или дочери, если мальчиков не было. Бароны и графы имели определённую привилегию, если они не служили царю, дети понижались на ступеньку и становились простыми боярами или баронами соответственно. Земли бояр, куда бы те ни уезжали и кому бы их ни продавали, оставались уральскими при любых владельцах, изъятию из Уральского царства не подлежали. Даже уйдя со службы, боярин до шестидесяти лет и его совершеннолетние сыновья обязаны были явиться в ополчение по первому зову царя, со своим обмундированием, оружием и конём, и служить царю безвозмездно, но не более двух месяцев в году.
Одним словом, бояре получали больше обязанностей, чем прав, но сама возможность выделиться, встать наособицу от других, будет манить многие поколения уральцев, как и других простых людей в других странах.
Вслед за первым царским указом пришлось обнародовать второй: «Указ о правах», своего рода средневековая конституция в кратком варианте. В указе декларировались права всех уральцев, независимо от возраста и пола. Право на свободу, право на жильё, право на земельный участок, право на суд. Рабство в Уральском царстве запрещалось навеки, все рабы и холопы, прибывшие из чужих земель, на территории царства становились свободными, без всякого выкупа. Закупы, становившиеся холопами из-за невыплаты долгов, выкупались казной и обязаны были отработать долг на рудниках и шахтах, формально свободные, но без права перемены места работы. Исключение делалось для военнопленных, которым без суда царской волей определялась продолжительность плена и работа в плену, так как они и не являлись подданными уральского царя. В указе не предусматривалось никакого права на свободу вероисповедания, единственной религией в Уральском царстве объявлялась вера в Сварога, Рода и Макошь. Нарушители, прилюдно исповедавшие другую религию, выдворялись из царства без имущества и права возвращения. В этом же указе царь озвучил право уральцев на конкуренцию, на право организовать любое производства, под строгим запретом вмешательства конкурентов с уплатой виры потерпевшему в пятикратном размере убытков.
Этими двумя документами своё законотворчество уральский царь ограничил, перейдя к вопросам экономики и пополнения царской казны. С присоединёнными землями всё было ясно, булгары платили старые налоги, только распределяли их иначе. С уральцами, никогда не платившими налогов, было сложнее. Сначала Белов официально закрепил сложившееся разделение производств внутри своей семьи, произвёл «приватизацию». Третьяк получал в собственность всё металлургическое производство Прииска, Влада – всю свою же торговую сеть плюс гранильную мастерскую. Золотые россыпи Прииска объявлялись царскими, то есть государственными. К государству же отходили все разведанные шахты и рудники, кроме серебряно-свинцового, дарить технологию извлечения серебра царь никому не собирался, пока.
