Жуйянь каждый день обращался к самому себе, говоря: «Господин!» И сам отвечал: «Слушаю». После этого он говорил себе: «Протрезвись!» И опять отвечал: «Слушаю».
«А потом, — продолжал он, — не позволяй другим обманывать себя». «Слушаю, слушаю», — вновь отвечал он сам себе.
Умэнь заметил:Старина Жуйянь покупает то, что сам продает. Он устраивает представление в масках. Одна маска — тот, кто спрашивает. Другая — тот, кто отвечает. Одна говорит: «Протрезвись». Другая говорит: «Не позволяй другим обманывать себя». Ни одной из этих масок нельзя верить, а тот, кто вздумает подражать Жуйяню, уподобится лисе-оборотню [47].
Есть ищущие Путь, не ведающие подлинною лика,
Ведь они считают истинным лишь собственный ум
Это сознание — корень жизни и смерти в круговороте кальп,
А невежды называют его изначальным человеком.
13. Дэшань приносит чашку
Однажды Дэшань пришел на кухню с чашкой в руках. Сюэфэн, распоряжавшийся на кухне в тот день, сказал ему:
— Час обеда еще не настал. Куда это вы направились?
Дэшань вернулся в свою келью.
Сюэфэн рассказал о случившемся Яньтоу, и тот сказал:
— Видно, наш Дэшань не понимает истину последней строки [48].
Услыхав про это, Дэшань велел слуге привести к нему Яньтоу и спросил:
— Ты не одобряешь старого монаха?
Яньтоу дал ему понять, что это так.
На следующий день Дэшань вышел проповедовать и говорил совсем не то, что прежде. Яньтоу, пришедший послушать, захлопал в ладоши, рассмеялся и сказал:
— А все же наш старик понимает высшую истину. Во всей Поднебесной никто с ним не сравнится!
Умэнь заметил:Если говорить о высшей истине, то она и не снилась ни Яньтоу, ни Дэшаню. Если хорошенько поразмыслить, и тот, и другой — только куклы.
Тот, кто поймет истину первой строки,
Поймет истину последней строки.
Последняя строка, первая строка,
Не одно ли это и то же?
14. Наньцюань разрубает кошку
Наньцюань узнал, что монахи Западного и Восточного залов монастыря заспорили о том, кому принадлежит монастырская кошка. Он схватил кошку и сказал монахам:
— Тот из вас, кто скажет правду, спасет кошку.
Все промолчали, и тогда Наньцюань разрубил кошку пополам.
Вечером в монастырь вернулся Чжаочжоу. Наньцюань рассказал ему о случившемся и спросил его, что бы он сделал на месте монахов. Чжаочжоу снял сандалии, положил их себе на голову и пошел прочь.
— Если бы ты был там, кошка была бы спасена! — воскликнул Наньцюань.
Умэнь заметил:Зачем Чжаочжоу положил сандалии на голову? Если кто-то знает ответ, он поймет, что Наньцюань не впустую давал свое обещание. А тот, кто не знает, пусть поостережется.
Если бы Чжаочжоу был на месте,
Все вышло бы наоборот:
Чжаочжоу выхватил бы нож,
И Наньцюань молил бы о пощаде [49]. 15. Три удара Дуншаня
Дуншань пришел к Юньмэню, и тот спросил его, откуда он.
— Я из Чаду [50], — ответил Дуншань.
— В каком храме вы останавливались на лето? — спросил Юньмэнь.
— В храме Баоцзы, что в Хунани [51], — ответил Дуншань.
— А когда вы покинули его? — продолжал Юньмэнь.
— В восьмую луну, 25-го числа, — последовал ответ.
Юаньмэнь сказал:
— Я должен дать тебе три удара палками, но я тебя прощаю.
На следующий день Дуншань поклонился Юньмэню и спросил его:
— Вчера вы освободили меня от трех ударов палками, но я даже не знаю, в чем моя вина.
— Да ты просто набитый рисом мешок, который таскается с места на место! — закричал Юньмэнь.
В это мгновение Дуншань прозрел.
Умэнь заметил:Юньмэнь задал Дуншаню много корма, так что тот смог скакать дальше, и дом Юнь-мэня не захирел. Вечером Дуншань скитался в море «истинного» и «ложного», но на рассвете он пробил свою скорлупу. Дуншань одним махом прозрел истину — ведь он не отличался щепетильностью. Но позволительно спросить: заслужил ли Дуншань три удара палками? Если да, то их заслуживает каждое дерево в лесу. Если нет, то Юньмэнь просто лжец. Тот, кто узнает ответ, будет дышать с Дуншанем одним воздухом.
Львица обучает детенышей без церемоний,
Львята прыгают, а львица сбивает их наземь.
Мудрый встретился с ограниченным человеком:
Первая стрела ударила вскользь, вторая стрела вошла глубоко.
16. Колокола и монашеская тога
Юньмэнь сказал:
— Мир так велик. Для чего же мы вслушиваемся в удары колокола и надеваем монашескую тогу?
Умэнь заметил:Тот, кто постигает истину чань, должен отрешиться от всех звуков и презреть все образы. Хотя случалось и так, что просветления достигали, внимая звукам и созерцая образы, это обычай невежд. Монах, искушенный в мудрости, держит в узде звуки, отстраняет от себя образы и охраняет сокровенную истину в том, что известно каждому. Звук воздействует на ухо, ухо откликается звуку. Но когда забыты и звук, и смысл, что мы понимаем? Слушая ушами, трудно постичь истину. Чтобы понять воистину, нужно научиться видеть звук глазами [52].
Когда понимаешь, ты живешь среди родни.
Когда не понимаешь, ты всем чужой.
Тот, кто не понимает, живет среди родни.
А тот, кто понимает, — всем чужой.
17. Три зова Учителя Государства
Хуэйчжун, носивший титул Учителя Государства, трижды звал своего слугу, и тот трижды откликался. Тогда Хрйчжун сказал:
— Я должен был бы просить у тебя прощения, но по правде ты должен просить прощения у меня.
Умэнь заметил:Когда Учитель Государства звал три раза, он косноязычно бормотал. А когда слуга трижды откликался, он невольно выдал потаенную мудрость. Учитель Государства был стар годами и в душе одинок. Он учил так, словно пригибал буйволу голову, чтобы заставить его щипать траву. Слуга же оказался ему не пара, ведь сытый равнодушен к угощениям. Но кто у кого должен был просить прощения? В процветающем государстве чиновники надменны. В богатой семье дети заносчивы.
Когда в канге нет отверстий, преступнику тяжело вдвойне
Когда взваливают бремя забот на детей, оно нестерпимо.
Кто хочет подпереть собою падающий дом,
Будет взбираться босиком на гору острых ножей [53]. 18. Три цзиня Дуншаня
Один монах спросил Дуншаня:
— Что такое Будда?
Дуншань ответил:
— Три цзиня [54]льна.
