По словам девочки дело было так. У самого дома Джакетты, у Эйрин лопнула шина. Опустив голову, чтобы ее не заметили из-за забора, она принялась торопливо менять колесо. Через несколько секунд возле нее притормозил фургончик доставки с маркой одного из самых дорогих салонов в Римини, и оттуда вышла девушка в коротенькой юбочке с двумя коробками в руках — шляпной и одежной. Придерживая неудобную ношу подбородком, она сказала водителю:

— Наверное, мне придется зайти, чтобы она все примерила, так что подожди меня, ладно?

Эйрин еще больше заспешила, а водитель, некоторое время понаблюдав за ее отчаянными попытками отремонтировать мопед, вышел из фургончика и предложил свою помощь.

— Как я была благодарна! — рассказывала Эйрин. — Он починил эту штуковину быстрее, чем я решила, что должна сделать — дать ему на чай или только улыбнуться. И тут как раз вернулась его подруга и коробки все еще были с ней. Я все-таки полезла в карман за мелочью, но парень отказался, и тут девушка сказала: «Ее нет». Он переспросил: «Вышла?» «Нет, — ответила его подруга. — Она тут больше не живет. И синьор и синьорина — оба уехали. Женщина, которая у них убирает — она открыла мне дверь — сказала, что не знает, куда они делись. Они не оставили ей адреса, и вообще не предупредили, что уезжают. И что мне делать с этим?». Вот что я услышала, — возбужденно закончила Эйрин.

— Уехали? — переспросила Клер. — Но этого не может быть! Это не похоже на Фьорре.

— И тем не менее, — важно кивнула Эйрин, довольная произведенным эффектом. — Сбежали и все.

— Вряд ли, — возразила Клер. — Они богатые люди — посмотри на их виллу. А одежда Джакетты и ее машина? А дела синьора Фьорре в Римини? Они не могли все бросить. И к тому же они сказали бы кому-нибудь — например, Тарквину, — что уезжают. Мы бы тоже узнали…

— А если это все-таки бегство? — предположила Эйрин. — Стал бы Тарквин это афишировать?

— Не знаю, — пожала плечами Клер. Вся эта история казалась ей совершенно невероятной, хотя всей душой хотелось поверить в то, что Джакетта Фьорре в одну секунду исчезла, и неприятности, связанные с ней, кончились сами собой.

— А потом? — спросила все-таки она.

— Ну, эти ребята сели в фургончик, я снова их поблагодарила, они помахали и уехали, а я поскорее вернулась сюда. Узнаем что-нибудь от Роскуро, как ты думаешь?

Ждать долго не пришлось. Тарквин по традиции приехал утром навестить мать, но пробыл в Каса на час дольше, чем обычно. Он, Никола, ее муж и синьора, заперлись в гостиной, чтобы поговорить без посторонних. Тарквин не остался на ланч, но за столом Никола сама завела разговор о Джакетте.

— Тарквин привез невероятные новости, — сообщила она. — Невозможно поверить. Мы с мамой не знаем, что и думать… Хотя нам показалось, что сам Тарквин не очень-то удивился. Это насчет бизнеса синьора Фьорре. У него проблемы с законом и с деньгами, он запер офис, даже не заплатив сотрудникам жалованье. Но то, что произошло потом, удивило даже Тарквина — синьор Фьорре и Джакетта ночью исчезли из дома, никому не сказав, куда они собираются. — Никола громко вздохнула. — Ну и дела! Такая вот история! Неприлично! Такой удар для нас, для Тарквина…

— Да, мы слышали, что они неожиданно уехали, — кивнула Эйрин.

— Вы? Откуда?

Эйрин снова рассказала все, что произошло возле виллы Джакетты Фьорре.

— Да… — протянула Никола. — Несколько дней назад Тарквин узнал о том, что у синьора Фьорре сложности, а вчера было официально объявлено, что он брал деньги фирмы, обманывал клиентов, подписывал фальшивые счета. И все это длилось почти год, — Никола явно была расстроена. — Конечно, нам неизвестно, знала ли об этом Джакетта, участвовала ли она в некрасивых делах отца, а если знала, то почему не помещала ему. Впрочем, она уехала вместе с ним, и это уже скверно.

— Мне очень жаль, — заметила сочувственно Клер. — Она была вашим другом.

— И Тарквина тоже, — добавила Никола, — Наверное, мама надеялась, что они поженятся. Одно время я тоже была в этом уверена, но потом начала сомневаться. Он вел себя с Джакеттой корректно — не больше.

— А она мне говорила, что они фактически обручены, — заметила Эйрин. — И поэтому…

Покраснев, она замолчала.

— Ну, вы помните, что я говорила в тот вечер, что Оскара и Фрэнка обманули, и…

Тут в разговор вступил Марко Бернини, которого больше всего волновало здоровье и спокойствие Никола и малыша. Несмотря на протесты Никола и уверения в том, что ни она, ни bambino не сделаны из венецианского стекла, он отвел жену в спальню и настоял на ранней сиесте.

— Вот так! — возбужденно воскликнула Эйрин. — Я оказалась права — Оскара надули! И как ты думаешь, что имела в виду Никола, когда говорила, что Тарквин вел себя с Джакеттой корректно? Он что, раздумал на ней жениться? К счастью, он не может сделать это теперь из жалости, что ее отец попал в трудное положение! А то с него сталось бы! Слава богу, что они сбежали! Хотя, наверное, их рано или поздно найдут, как ты думаешь?

Клер была согласна с девочкой. Увы, она не могла разделить живого интереса Эйрин к происходящему и ее радости. Как ни странно, она сейчас чувствовала, что ее гордость, как и семейная гордость Роскуро, уязвлена. А еще Клер хотелось бы сказать Тарквину «Мне очень жаль», — как она сказала это Никола. Это было невозможно — Тарквин был с ней вежлив, но они больше никогда не встречались наедине, и Клер обращалась к нему через кого-нибудь третьего. Если использовать выражение Никола, их отношения были теперь весьма «корректными».

В тот день Тарквин больше не приехал в Каса, а за обедом синьора, предвосхищая вопросы Эйрин предупредила:

— Дитя, мы будем говорить за столом о приятном. Неприятные новости могут подождать.

— Как будто они уже недостаточно ждали, пока Фьорре исчезнут, — язвительно заметила Эйрин вечером, но за обедом тем не менее была вполне вежлива — говорила о ребенке с Никола и ее мужем, поддразнивала дядьев. Сделав уступку старшим, она только вскользь упомянула о том, что завтра Оскар возвращается в Англию.

Теперь Эйрин, как и все остальные, знала, что Тарквин перекупил землю и для чего он это сделал. Эйрин удивляло, почему Оскар так торопится вернуться домой, но Клер не стала ей рассказывать об условиях сделки. Впрочем вскоре Эйрин обдумала создавшуюся ситуацию, и ей даже понравилась мысль о том, что Оскар снова возьмет Фрэнка на работу, а там и они с Клер, возвратятся на родину, и снова будут встречаться все вместе. Девочка была уверена, что Клер разделяет ее надежды.

Позже, много позже, Клер удивилась, как оказалось, что день, последовавший за бегством Фьорре, начался точно так же, как все остальные, обычные, ничем не примечательные дни. Спустя некоторое время ей стало казаться, что он должен был отличаться от остальных на календаре, как Новый год или Пасха. Что кто-то должен был сказать, «чувствую что-то будет», ведь события этого дня повлияли не только на жизнь Клер, но и на жизнь всех обитателей Каса. Но ничего такого не было, день начался подобно сотням других дней.

Проснувшись утром, Клер просмотрела расписание дел. Днем она должна была проводить Оскара в аэропорт. Она давно пообещала это Бриджмену, но знала, что проводы не принесут никому из них ничего хорошего. Девушка была уверена, что Оскар будет просить разрешения встретить ее в Англии, когда она вернется домой. Они не виделись с того дня, как уехал Фрэнк, но несколько раз разговаривали по телефону, и молодой человек вполне недвусмысленно намекал на свои намерения перевести их дружбу в более серьезные и близкие отношения. Клер не хотелось причинять ему боль, но другого выхода не было.

Все утро до поездки в аэропорт было свободно. Клер с радостью предвкушала, как обсудит планы с Эйрин. Интересно, — думалось ей, — нет ли новостей о семье Фьорре? Что делает Тарквин? Девушка пыталась найти в душе сострадание к нему, но не могла.

Повитуха, приглашенная к Никола, уже поселилась в Каса. Это была маленькая властная женщина, которая привыкла к взволнованным мужьям, и обращалась к Никола во множественном числе, как часто делают врачи и медсестры. В ее присутствии все понижали голос. Клер спустилась вниз, как раз в ту минуту, когда повитуха торжественно объявила, что «мы очень неплохо себя чувствуем» и что «как только придет время, у нас все будет в порядке». Удовлетворившись улыбками двух слушателей — Клер и Тарквина — она направилась в кухню, чтобы продолжить утверждение власти над всем домашним хозяйством.