Она тут же открыла глаза.

— Не хотел будить вас. Показалось, что вам холодно.

— Спасибо.

— Спите дальше, — сказал он севшим голосом.

Она снова прикрыла веки, и дыхание ее стало ровным. Он стоял и смотрел на Эмили и малышку, пока его не охватило неведомое прежде чувство. Но понять, что это, он не мог.

Эмили спустилась к ужину с Амандой. Прежде чем сесть за стол, она посмотрела на Слэйда.

— Я хочу попросить вас об одолжении. На чердаке есть колыбелька. Не могли бы вы принести ее сюда, чтобы положить Аманду?

— Что за вопрос! Я уже видел ее. По виду она не новая.

— Это моя колыбель. Папа сделал ее для меня.

Она знала, что такое семья, корни и чувство родства. Слэйд же не имел об этом представления.

Эмили стала нахваливать его кулинарное искусство. Она поела с аппетитом и казалась отдохнувшей. Его это не обрадовало — ему нравилось, что она, слабая и беспомощная, зависит от него. Никто еще не нуждался в его помощи.

После ужина Слэйд предложил Марку сыграть в карты, а Эмили села вязать кофточку для дочки.

Неожиданно Аманда расплакалась.

— Пойду покормлю ее. — Эмили поднялась. — Марк, надень пижаму, скоро спать.

Через час Слэйд поднялся наверх и заглянул к Эмили. Она ходила по комнате с плачущей девочкой на руках, баюкая ее и напевая.

— Что-то случилось? — спросил обеспокоенно Слэйд.

— Не думаю. У детей бывают периоды, когда они кричат.

— Могу уложить Марка, если хотите.

Аманда не переставая плакала.

— Скажите Марку, пусть сначала зайдет сюда, я хочу пожелать ему доброй ночи. Вам не стоит утруждать себя чтением ему…

— Меня это не затруднит, Эмили.

Их взгляды встретились: ее — был полон благодарности, а ему вдруг захотелось не благодарности, а чего-то другого. Он отправился за Марком.

Попрощавшись с мамой на ночь, мальчик почистил зубы и прочитал молитву. Но, забравшись в постель, насупился.

— В чем дело, напарник? Думаешь, я не сумею почитать так же хорошо, как мама?

— Мама всегда укладывала меня.

— Теперь все может немного измениться. За младенцами нужен уход.

— Почему она так много плачет?

Слэйд замялся.

— Понимаешь, Аманде было спокойно, хорошо и удобно в животе у мамы, а теперь она пришла в большой и непонятный мир, где шумно, жарко и холодно, полно огней и многого другого, к чему ей еще предстоит привыкать.

— И сколько времени это займет? — спросил Марк встревоженно.

— Не могу сказать точно, но, думаю, через месяц или два дела пойдут лучше.

Марк промолчал. Потом взял книгу и протянул Слэйду.

Когда Слэйд уложил мальчика и погасил свет, в комнате Эмили все еще слышался плач Аманды. Он тихо постучал.

— Могу я чем-нибудь помочь?

Она покачала головой.

— Скоро она успокоится.

— Я думаю завтра поехать в город. Куплю горючее и все, что вам нужно. Если понадоблюсь, крикните. Я буду у себя, — сказал он.

Эмили только кивнула в ответ. Слэйду показалось, что он ей мешает. И вообще, может, она не собирается больше иметь мужчин в своей жизни. Он закрыл за собой дверь и пошел вниз.

Он лежал в кровати, заложив под голову руки и уставившись в темноту. Аманда, судя по тишине, успокоилась, и до него доносилось лишь поскрипывание половиц, это Эмили ходила по комнате, укачивая младенца. Слэйд попытался сосредоточиться на завтрашней поездке в Биллингс. Сначала надо заехать в суд и узнать, нельзя ли поискать в книгах записей гражданского состояния. Может, найдутся какие-то зацепки. Может, найдется брат-близнец?..

Из кухни послышался звук льющейся воды, в раковине звякнула ложка. Слэйд сел в кровати. Нужно оставаться на месте, просто закрыть глаза, пока не сморит сон, но мысль о том, что Эмили на кухне, заставила его схватить джинсы, натянуть фланелевую рубашку и босиком спуститься вниз.

В кухне Эмили, налив в кружку молоко, ставила его в микроволновку. Она повернулась, и он увидел удивление в ее глазах.

— Я думала, вы уже спите, — пробормотала она. — Простите, не хотела разбудить вас.

— Я не спал.

Волосы мягкой волной обрамляли ее лицо.

На ней была розовая ночная рубашка с кружевами у выреза, голубой ворсистый халат, на ногах розовые тапочки. Ему так и хотелось обнять ее, укрыть, защитить.

— Аманда угомонилась?

— На время, — слабо улыбнулась Эмили, отводя взгляд от его расстегнутой рубашки.

Слэйд взял со стойки оставшиеся от ужина и завернутые в фольгу булочки.

— Не хотите?

— Пожалуй. — Она вытащила молоко из микроволновки. — Но лучше пойдем в гостиную, там слышнее Аманду. Может, вы купите мне детский монитор, когда поедете в город? Я прочла рекламу в газете…

— Запишите все, что надо, и я куплю.

Он мог бы сесть в кресло напротив, но уселся на диван в нескольких дюймах от Эмили и развернул фольгу.

Она поставила кружку на столик.

— Спасибо.

— Вы сами их пекли, — широко улыбнулся он.

— Вы знаете, о чем я. Спасибо за то, что остались и помогаете, за то, что уложили спать Марка. Не знаю, смогу ли когда-нибудь отблагодарить вас.

— Я же сказал, благодарность ни к чему, — ответил он хрипловато, избегая ее взгляда, и разломил булку пополам. На минуту воцарилась тишина.

— Вы сказали, что едете в Биллингс завтра. Надолго? — Эмили протянула руку к булкам и отломила кусочек.

— Не знаю, как получится.

— Извините, я не думала допытываться.

— Дело не в этом. Просто… — Он провел рукой по волосам. — Не знаю, что найду.

— Вы ищете женщину?

Они посмотрели друг на друга. Вопрос удивил его и несколько польстил мужскому самолюбию — ее это волнует!

— Нет, — ответил Слэйд прямо, — я ищу брата.

Уж не облегчение ли заметил он в ее глазах?

— Вы не знаете, где он живет?

Можно было уйти от ответа, но тогда и она вряд ли станет распространяться о своей жизни, а ему становилось все любопытнее, как она жила раньше, каким человеком был Пит Лоуренс.

— Я вырос в приюте.

— Простите меня, Слэйд. А брат был с вами?

— Я узнал, что у меня есть брат, только пару месяцев назад. Приют в Тусоне, где я вырос, закрылся. Я работал на ранчо в Айдахо, когда получил оттуда письмо.

На Рождество он обычно посылал в приют пожертвования, и у них, видимо, сохранился его адрес.

— В письме было свидетельство о смерти мамы и два свидетельства о рождении: мое и брата, Хантера. Та же дата рождения, но с разницей в пять минут.

— Вы двойняшки?

— Похоже. В письме говорилось, что Хантера усыновили, когда нам было по восемь месяцев. И прилагалась записка, что копии посланы на адрес в Биллингсе в тот же день, что и мне. Я пытался связаться с руководством приюта в Тусоне, чтобы разузнать что-нибудь, но никто ничего не знал. Все случилось так давно.

— Вы думаете, брат в Биллингсе?

— Надежда есть, но в телефонном справочнике нет никого по имени Хантер Коулберн. Нужно покопаться в архивах, поспрашивать, проехаться по адресам. Если ничего не найду, придется нанять частного сыщика.

— Это обойдется недешево, — пробормотала Эмили.

— Знаю, но я скопил кое-что на черный день. Человеку немного надо, если он работает или все время в дороге.

— Вам, видно, не приходилось подолгу задерживаться на одном месте.

— Я изрядно объездил юг и северо-запад. Вы бывали где-нибудь, кроме Монтаны?

Она доела булку и положила салфетку на стол.

— Никогда. Отец однажды возил меня на родео.

— А муж?

— Пит вырос здесь, как и я. И у него не было желания… ну, увидеть другие места. — Она взяла кружку, отпила немного и поставила на место. — Сколько вы думаете пробыть здесь?

— Не знаю. Смотря что выяснится в Биллингсе, — и добавил: — Это зависит от того, как долго я вам буду нужен.

— Не больно-то вы пополните свой денежный запас на черный день, если проторчите здесь.

— Я же сказал, мне много не надо.