— Почему бы вам не попробовать заснуть? вдруг решилась она и шепотом спросила его, чтобы не разбудить сладко похрапывающего неподалеку Роландса: — Который сейчас час?

Кент оглянулся на нее, затем справился у светящегося циферблата своих часов:

— Десять часов.

— Только-то!

— Да. — Он отлично понял значение ее удрученного восклицания. — Ночь очень длинная, правда? Или будет таковой!

— Все равно вы, должно быть, устали после нашего похода. Бог знает, сколько миль мы прошли!

— Ходьба не утомила меня. — Он наклонился к девушке. — Как ваша нога?

— О, гораздо лучше. Ранка уже не горит, как после возвращения. Я вообще почти не чувствую боли.

Но даже в темноте она увидела, как Кент нахмурился.

— Мне следовало предложить вам, чтобы я понес вас на руках. Нужно было настоять на этом, — сказал он и, несмотря на ограниченный запас, отбросил в сторону недокуренную сигарету. — Карин, мне это не нравится, — вдруг заявил он. — Мы должны были избавить вас от этого несчастного приключения. Должны были избавить от этого острова!

— Да, но каким образом? — Карин облокотилась на локоть и говорила спокойно, даже беззаботно. — Во всяком случае, здесь лучше, чем в открытом море, и, как сказал Роландс, мы не будем страдать от голода и жажды. Наверное, нам все-таки нужно найти себе какое-нибудь укрытие, пещеру.

— Не знаю, может, и нужно.

Карин заставила себя посмотреть на угрюмо чернеющий лес:

— Уверена, что это необходимо. Не очень-то приятно будет, если на острове окажутся туземцы!

— Это зависит от того, какие именно туземцы. — Кент мог бы добавить, что в Индийском океане и южных морях встречаются разные типы аборигенов, но, увидев напряженный взгляд девушки, которым она вглядывалась в заросли, не стал ее пугать.

— Вы и в самом деле не боитесь, что на острове могут оказаться другие люди? — словно догадавшись, что он о чем-то умалчивает, спросила Карин. — Я имею в виду тех людей, которые могут быть опасными для нас?

— Нет! — Кент снова прислонился к дереву и стиснул кулаки. — Единственное, что меня по-настоящему беспокоит, это вы… Не стоило бы вам сталкиваться с подобной ситуацией, и, вообще, вы, как девушка, должны иметь какое-то отдельное укрытие. Здесь вы его совершенно не имеете, а я мало чем могу помочь в этом, потому что, если мы с Роландсом устроимся хоть на несколько ярдов подальше, вам будет одиноко, да и я не могу оставить вас без защиты. Так что вам приходится мириться с обществом двух мужчин, фактически чужих для вас, да еще буквально ежечасно… а это не очень-то хорошо!

— Я же не жалуюсь, — сказала Карин, улыбаясь и опуская голову на свою жесткую подушку. Ее поразило, как искренне и серьезно он о ней беспокоится. — И во всяком случае, ни вы, ни Роландс больше никогда не покажетесь мне чужими. Ночь, проведенная вместе с вами в открытом море, сделала это невозможным.

Он согласился с рассудительностью, которая почему-то задела девушку:

— Однако это ни в малейшей степени не улучшает положения. Возможно, вы не чувствуете себя одинокой, но вы одна с двумя мужчинами, которые не имеют права навязывать вам свое неизменное присутствие. Если вам нужно причесаться, вы вынуждены просить расческу у Роландса, и он может сидеть рядом и наблюдать за вами… — Вдруг он сильно закусил нижнюю губу. Карин с удивлением поняла, что он по-настоящему волнуется из-за нее. — Ваша одежда изорвалась, и мы никак не можем починить ее. У вас нет абсолютно ничего из тех вещей, к которым вы привыкли. Вам нечем ухаживать за своей внешностью, что, конечно, поддерживало бы вам настроение. И к тому же нет другой женщины, с которой вы могли бы поделиться своими проблемами! Что бы ни случилось, вы вынуждены зависеть от мужчин. Это просто ужасно!

Он не видел, как девушка улыбнулась в темноте.

— Если бы здесь оказалась миссис Мейкпис, это не очень-то помогло бы мне, — сказала она. — Конечно, я к ней очень привязалась, но просто представить ее не могу среди всего этого! — И Карин взмахнула рукой, охватывая дикий и мрачный ночной пейзаж.

Кент невольно вздрогнул:

— О нет! Недостает только миссис Мейкпис, чтобы довести меня до самоубийства! Я бы просто утопился в лагуне!

Карин удивилась:

— Разве она вам не нравится?

— Мне не нравятся женщины ее типа… и никогда не нравились.

— Но… Ведь какие-то женщины вам нравятся?

— Я могу только терпеть их общество, — отрывисто сказал он.

— А ваша подруга… красавица Сара? Если бы она оказалась здесь, на острове, как компаньонка для меня… и для вас. Разве это не сделало бы наше пребывание на нем более приятным.

К удивлению Карин, Кент смотрел на нее чуть ли не враждебно.

— Почему вы заговорили о Саре? — резко спросил он.

Карин растеряно пожала плечами:

— Ну, она же ваша подруга… или была ею! И вы очень восхищенно отзывались о ней, когда рассказывали мне. Мне вдруг подумалось, что она олицетворяет тип женщины, которую вы согласились бы терпеть на пустынном острове… Совершенно не похожая на бедную миссис Мейкпис, которая могла бы довести вас до самоубийства.

Уиллоугби вскочил на ноги и стал взволнованно расхаживать по песчаному пляжу, залитому призрачным лунным светом. От Карин не укрылось его внезапное возбуждение, и она со стыдом почувствовала свою вину. Вполне возможно, что, пока она спокойно спала, он сидел в тишине и курил одну из своих драгоценных сигарет, размышляя о Саре и той жизни, которую мог бы вести, сложись все иначе. Скорее всего, он был расстроен именно этими горькими мыслями, когда, проснувшись, Карин увидела его не спящим.

Сара… разве не естественно для него было думать о ней, когда на пути к их встрече он оказался выброшенным на этот злосчастный остров? Сара ждала его в Австралии, наверное, приготовила ему комнату и строго проинструктировала своего повара насчет особо любимых блюд Кента.

И до тех пор пока их не спасут, Сара не будет знать, что с ним случилось, и будет ужасно волноваться из-за него! Для человека вроде Кента, который старался по возможности избегать женского общества и определенно стремился к встрече с ней, то, что эта встреча оказалась отложенной на неопределенное время, должно было показаться особенно жестоким поворотом судьбы. Должно быть, он мучился в ночной тишине, и всей душой восставал против невозможности что-либо изменить, и поэтому не мог уснуть.

Прошлые две ночи он крепко спал, потому что был страшно измучен, но теперь усталость отступила, и все, о чем он было забыл, — все удовольствие от встречи с Сарой, воспоминания о прошлом, — нахлынуло на него. Вот почему у него так судорожно сжимались руки, когда он рассуждал о затруднительном положении Карин. Конечно, не только сами проблемы с Карин лишали его сна — ужасное разочарование в своих планах казалось ему просто невыносимым!

Впервые Карин увидела в нем ранимого, возможно, даже несчастного и очень расстроенного человека. Он расхаживал взад и вперед, как разъяренный тигр в клетке, и, казалось, не обращал внимания на девушку, следящую за ним огромными, полными сочувствия глазами, пока у нее не вырвались слова, заставившие его вздрогнуть.

— Мне очень жаль, — просто сказала она, и он сразу остановился, обернулся, пристально посмотрел на Карин, затем медленно подошел к ней.

— О чем это вы жалеете? — неприязненно спросил он.

Она не сразу осмелилась ответить ему, таким рассерженным он казался. Но затем, увидев его измученное лицо с закушенной губой, она медленно и принужденно заговорила.

— Наверное, о вас… потому что на корабле для вас шло все так благополучно и вы не заслужили, чтобы все это обрушилось на вас. Я хочу сказать, сначала вы избегали всех женщин на корабле, — за исключением миссис Мейкпис, которую, без сомнения, вы могли не опасаться, — и мне казалось, что вы были не очень высокого мнения обо мне. А теперь вам приходится проводить целые дни и даже ночи в заботе о моих удобствах и о моем спасении… Даже не в заботах о миссис Мейкпис… Вы сказали, что она довела бы вас до самоубийства. А мне каково?