Карин смотрела на него, плотно сжав губы.

— Значит, не беспокоит?

— Очевидно, не настолько, насколько, оказывается, это волнует вас! — наконец ответила она, побледнев и задыхаясь от возмущения. — Однако вам, наверное, интересно будет узнать, что Том вполне способен сам позаботится о себе и спланировать свое будущее, и, честно говоря, не думаю, что он нуждается в вашей помощи или защите. Надеюсь, что эти сведения успокоят вас. Больше того, Том наверняка возмутился бы, если бы узнал, что вы проявляете такой исключительный интерес к его делам.

— Это вовсе не исключительный, а вполне естественный интерес к славному и достойному юноше, который подвергается столь холодному обращению. — В ярком свете луны глаза Кента сверкнули неистовым огнем, его пальцы заметно подрагивали. — Мне уже приходилось это наблюдать множество раз! И мне это никогда не нравилось!

— Понятно.

Карин замолчала и в свою очередь как-то особенно взглянула в лицо Кенту:

— Так что же вы предлагаете, мистер Уиллоугби? Чтобы я согласилась выйти за Тома замуж, хотя он еще не предлагал мне этого? Не думаете ли вы, что с моей стороны было бы нескромно, если бы я взяла инициативу в свои руки и предложила бы ему обручиться? В конце концов, если он не может позволить себе подарить мне кольцо, я могу подождать, когда…

— Прекратите крутить это ваше проклятое кольцо! — вдруг вскричал Уиллоугби, раздраженный мельканием жемчужин, когда Карин бессознательно вращала на пальце кольцо матери Яна Макстона. — Мне кажется, что вы коллекционируете кольца… то есть делали бы это, будь у вас такая возможность! Вы просто одна из тех безобидных на первый взгляд девушек, которые из кожи лезут, чтобы сбить с пути беззащитных мужчин и прицепить к своему поясу их скальпы, когда они вам больше не нужны. Вместе с их кольцами! Если только не сочтете необходимым носить их кольца на руке!

Она протянула руку к лунному свету, чтобы кольцо на ее руке было хорошо видно.

— Вы действительно думаете, что это обручальное кольцо? — медленно сказала она.

Нетерпеливо дернув плечом, он отвернулся к морю.

— Меня это совершенно не интересует! — ответил он. — Сам не знаю, с чего это я трачу время на разговоры с глупой девочкой вроде вас!

— Благодарю вас, — ледяным тоном сказала Карин. — Но если вы немного подумаете, мистер Уиллоугби, то, вероятно, вспомните, что беседовали со мной в интересах Тома Паджета и…

— Не будьте наивной дурочкой! — воскликнул он, стремительно повернувшись к ней, как будто снедаемый нетерпением. Затем, к ее удивлению, он словно одернул себя и, преодолев раздражение, улыбнулся. — Знаете, вы, конечно, глупая девочка… но невероятно притягательная! Что вы собираетесь делать, когда мы доберемся до Австралии? Только не говорите, что собираетесь последовать плану престарелой Антеи и начать охоту за каким-нибудь состоятельным австралийцем, чтобы заставить его жениться на вас. Кстати, я знаю довольно много богатых землевладельцев…

— Терпеть не могу толстосумов, — язвительно сообщила ему Карин.

— В самом деле? — Кент удивленно поднял брови.

Она энергично кивнула.

— Да! Мне не нравится сама аура богатства, которая их окружает. Скорее, — она сделала выразительную паузу, чтобы придать значение своим словам, — я предпочла бы простого и неотесанного фермера с кучей денег, который не умеет им найти применение, как это сделал бы образованный человек прекрасного происхождения с рундуками, полными бриллиантов. Такие люди, надменно сознающие свое превосходство и недостижимые для простых смертных, могут оказаться просто невыносимыми в семейной жизни, когда и за короткое время способны нагнать скуку! — заявила она и собиралась оставить Кента Уиллоугби, когда он засмеялся и схватил ее за руки.

— Вы имеете в виду меня? — спросил он, по-видимому, чем-то обрадованный.

— Знает кошка, чье мясо съела, — едко ответила Карин.

— Откуда вы узнали, что у меня прекрасное происхождение? Но я вынужден сообщить вам, что мои рундуки не ломятся от бриллиантов, — с шутливым сожалением сказал он. — Где-то в банковских сейфах припрятано кое-что из фамильного наследства, и сам банковский счет у меня в порядке. Что ж, можете называть меня толстосумом, если вам нравится. Но поскольку я не представляю вашу цель, то не имеет смысла и говорить обо мне, не так ли? — закончил он с какой-то горькой радостью.

— Вот именно! — И Карин нетерпеливо высвободила свои руки.

— Однако вы меня интересуете некоторым образом… Я уже говорил об этом. И когда мы окажемся в Австралии, я мог бы оказаться полезным для вас. У меня тоже там много друзей. У меня даже есть небольшое стадо овец и ранчо с очень удобным домом. Мужчина, который приглядывает за ним, женат на очень красивой женщине, и я уверен, что ей понравилось бы, если бы вы остановились там на некоторое время. По временам ей становится тоскливо на ранчо, а ваше появление внесло бы оживление и разнообразие в ее жизнь. Что скажете? Могу я связаться с ней из Сиднея и сообщить, что посажу вас на поезд?

— Нет, благодарю вас, — сухо и подчеркнуто вежливо ответила Карин. — В этом нет необходимости.

— Жаль! — Он задумчиво смотрел на девушку, и его зеленые глаза подернулись дымкой воспоминаний. — В вашем возрасте Сара была удивительно похожа на вас… Думаю, она по-прежнему невероятно хороша, хотя я долго ее не видел… Однако она принадлежит к тому типу женщин, которые долго не старятся.

Строго поджав губы, Карин спросила:

— Вы пытаетесь сказать мне, что я невероятно хороша и что у меня тип лица, который мало меняется с возрастом?

Кажется, он удивился, а затем смертельно оскорбился.

— Господи, конечно же нет! Я хочу сказать… — он слегка замялся, словно только что осознал невольную грубость своего ответа, — хочу сказать… скорее, хотел сказать, что вы так же колоритны, как и она… и временами, когда я смотрю на вас, я вспоминаю ее. Она была самой обворожительной дебютанткой на сцене, когда появилась на ней впервые десять лет назад, и, если бы не вышла так поспешно замуж, с легкостью могла бы добиться огромного успеха или выйти замуж за гораздо более состоятельного человека, чем ее муж. В то время, когда они поженились, он находился в очень затруднительном положении, осложненном большими долгами. — Кент так плотно сжал губы, что его рот казался тонкой линией.

— Поэтому вы предложили ему работу у себя в поместье в Австралии, и он забрал вашу прелестную подругу Сару в эту глушь? — сказала Карин, не удержавшись от ядовитой нотки.

Уиллоугби кивком подтвердил ее предположение, не разжимая губ.

— И единственная причина, по которой время от времени вы удостаивали меня своим вниманием, а в другие моменты не испытывали удовольствия от моего пребывания на «Ариадне», это то, что я отчасти… отчасти напоминаю вам некую самую очаровательную дебютантку. — Карин скорее утверждала, чем предполагала, и в ее голосе звучали колкость и отвращение.

Человек, так близко стоящий рядом с ней, немного расслабился.

— Вот как? — удивленно спросил он, как будто и сам не знал ответа.

— Это просто бросается в глаза!

— Вот как? — повторил он, очевидно, забавляясь.

— Это также объясняет, почему вы так невзлюбили меня. Почти наверняка эта красавица Сара сделала нечто такое, что крайне огорчило вас, и мне кажется, вы так и не простили ее, — сказала Карин, демонстрируя невероятную для ее возраста проницательность.

Она посмотрела на Кента так, как будто сама сейчас еще больше не одобряла его и даже ненавидела еще больше, чем он сам не любил ее, — как будто даже его близость оскорбляла девушку.

Карин отодвинулась.

— Думаю, что Саре повезло, — сказала она. — Повезло потому, что она не вышла за вас замуж, и потому, что, видимо, вполне хорошо устроилась в Австралии, хотя вы надеялись на обратное. И если вы едете к ней, чтобы потревожить ее, попытаться оживить воспоминания…

Его лицо снова окаменело.

— Замолчите! — гневно приказал он. — Вы не знаете, о чем говорите!