– Мне казалось, что вы ненавидите корриду так же сильно, как и я, – почти спокойно произнесла Кэтрин. – Но, видно, ошибалась. Никогда бы не подумала, что у вас не хватит решимости сохранять верность своим убеждениям.
– Вы ведь сами только что упрекали меня в том, что я сам все это подстроил! – напомнил Сезар. – Право, вы весьма непоследовательны, Каталина. Да и как иначе бедный пастух вроде меня мог бы мечтать о том, чтобы приблизиться к прекрасной Пилар де Агвилар?! Тут уж выбор один: победить или умереть. Что ж, стало быть, умру, раз так.
– Чушь! – презрительно фыркнула она. – Вы такой же бедный пастух, как я! Сегодня ночью я узнала, что вашему состоянию мог бы позавидовать и Хосе!
Глаза его подозрительно сузились.
– Только этой ночью?
– Да...
– А по-моему, вы лжете. Думаю, знали или подозревали об этом с самого начала. Надеялись, что нравитесь мне, и ваш крохотный, изворотливый ум принялся шнырять, точно мышь, попавшая в западню. Вы боялись прогадать... думали, что я более выгодная партия, чем бедняга Хосе.
Кэтрин побледнела.
– Сезар, – пролепетала она, – как вы можете?
– Как видите, могу! И заверяю вас, что мои поцелуи были чисто познавательными. А вам они понравились, верно? Но не стоит строить на этот счет иллюзий. Я не продаюсь!
– Вы чудовище! – вспыхнула она. – Хосе, по крайней мере, хотя бы добр. Он не способен на такую жестокость.
– Не обманывайтесь, – фыркнул Сезар. – Попробуйте оскорбить его гордость, и увидите, что Хосе может быть куда более жестоким и безжалостным, чем я.
Да, он горд, как сам дьявол, жесток и мстителен, а она влюбилась в него. Взгляд ее упал на голубей, нежно ворковавших у его ног. Да, с ними Сезар нежен! Как и Сальвадор, этот человек полон противоречий.
Неожиданно его руки легли ей на плечи.
– Боже милостивый, Каталина, если бы Хосе не был моим другом, я бы никогда не отдал вас ему! – Он сжал ей плечи, а ее тело предательски задрожало, отзываясь на его прикосновения. – Даже сейчас я могу это сделать, и вы не откажете мне, а потом я отшвырну вас в сторону. Вот так! – И он с такой силой оттолкнул Кэтрин, что она чуть не упала.
Несмотря на это, девушка тихо пробормотала:
– Я не хочу быть женой Хосе.
– Неужели с большей радостью вышли бы за меня? – хмыкнул Сезар. – Дорогая, вы не первая из завороженных золотом, кто положил на меня глаз! Правда, надо отдать вам должное, на этот раз я догадался не сразу. Рай в шалаше – надо же! Варить обед, штопать носки! – Он издевательски рассмеялся. – Как бы не так! Вам нужен богатый дом, полный слуг, драгоценности, верно? Только не жадничайте, милочка, иначе как бы вам не промахнуться, не потерять то, что у вас уже в кармане! Агвилары вовсе не так слепы, как вы думаете. – И, отвесив насмешливый поклон, быстро ушел, не обращая внимания на испуганных голубей, белоснежным облачком вспорхнувших из-под его ног.
Кэтрин склонилась к фонтану. Она была совсем без сил, будто только что побывала в лапах могучего урагана. И вдруг горько заплакала.
Из-за предсвадебных хлопот утренний завтрак – кофе с рогаликами – ей принесли в комнату. Кэтрин этому порадовалась – меньше всего она хотела бы сейчас встретиться с Сезаром за обеденным столом. Его полный насмешливой горечи голос все еще звучал в ее ушах. Девушка не понимала, почему он так старался причинить ей боль? Даже если она обручена с Хосе, отчего его так больно задело это известие? А может, ему не все равно? Но это же немыслимо! И в конце концов пришла к выводу, что с самого начала ошибалась в Сезаре. Наверное, Эдвина права, говоря, что он тщеславен и испорчен, слепо верит в собственную неотразимость, поэтому-то его и уязвило известие о том, что она предпочла другого. Но, даже уверившись в этом, Кэтрин отчаянно мечтала убедить Сезара, что у нее нет ни малейшего желания выходить замуж за Хосе. Он должен поверить, что до прошлой ночи она даже не подозревала о хитроумных планах Эдвины.
Между тем предстоит прожить еще почти две недели, прежде чем она сможет уехать из этого дома, ставшего ей ненавистным. Кэтрин уповала только на то, что Сезар, хотя бы благопристойности ради, станет держаться от нее подальше. Она чувствовала себя страшно одинокой, ведь даже Эдвина ее предала. Наверняка она давно замыслила связать этим браком две семьи и ради этой цели готова была пожертвовать счастьем приемной дочери. Хотя Кэтрин не могла не признать, что в целом план тетки был задуман неплохо. Если бы на ее пути не встретился Сезар, она наверняка полюбила бы Хосе и сейчас почти жалела, что все вышло по-другому. Девушка вспомнила их разговор в Валдеге, горячее желание Хосе сделать жизнь зависевших от него людей лучше, вспоминала, как всегда несправедлив к нему дед. Хосе ей нравился, она стала бы ему верной помощницей, доброй и нежной женой. А возможно, со временем и полюбила бы его... Но судьба распорядилась иначе. Даже сейчас, несмотря на обиду, Кэтрин знала, что теперь никогда не сможет принадлежать другому. Она проживет оставшуюся жизнь одна...
В комнату заглянула Эдвина, и, поколебавшись, Кэтрин решилась спуститься с нею вниз. Там царил страшный кавардак. Весь многочисленный клан Агвиларов уже съехался в «Каса», и скоро девушка уже перестала различать, кто есть кто. Низкорослые смуглые мужчины, жали ей руку, а их пухлые жены радушно целовали в обе щеки. Люди сновали туда и сюда, непрерывно что-то подавали на стол, и всюду стоял оглушительный гвалт. Еще задолго до начала официальной церемонии, назначенной на шесть часов вечера, голова у Кэтрин начала раскалываться от боли.
Церковь, набитая до отказа, напоминала растревоженный улей. Было душно, стоял тяжелый аромат цветов и ладана. Тускло мерцали свечи. Кэтрин вцепилась в руку Эдвины, все плыло у нее перед глазами. Она чувствовала, что у нее подкашиваются ноги, – результат бессонной ночи и тяжелого разговора с Сезаром. Заметив бледность девушки, Эдвина моментально послала за стулом и заставила ее сесть.
– Держись, Кит, осталось немного, – подбадривала она девушку, – вот только посмотрим на невесту...
В церкви было разрешено снимать. Множество кино- и фотокамер создали иллюзию, будто все они присутствуют на съемках фильма, а когда наконец появилась Инесс, Кэтрин призналась себе, что новобрачная выглядит как настоящая кинозвезда. Вся в белом атласе и кружевной вуали, с длинным шлейфом, который несли маленькие пажи, она была очаровательна. На шее, в ушах и на пальцах Инесс ослепительно сияли и переливались бриллианты. Рядом с ней Рикардо во фраке и белом галстуке выглядел особенно внушительно.
– Думаю, теперь мы можем незаметно выйти, – наконец прошептала Эдвина, и Кэтрин облегченно вздохнула.
На улице было жарко. Девушка поискала предлог, как избежать праздничной трапезы, но быстро поняла, что это невозможно – хозяева обидятся. В конце концов, ведь официально они приехали в Севилью именно на свадьбу Инесс.
Прием устраивался в ресторане. Когда все гости уже собрались, на пороге появилась невеста, встреченная громом аплодисментов. Хоть и не такая ослепительно красивая, как ее младшая сестра, Инесс, раскрасневшаяся от возбуждения, с радостно сияющими карими глазами выглядела очаровательно. Этот день всецело принадлежал ей одной, она была королевой праздника – свадьба в Испании часто главное событие в жизни. Эдвина, знакомая почти со всеми, непринужденно щебетала по-испански и, по-видимому, наслаждалась весельем. Только Кэтрин тихо сидела в уголке. Голова ее раскалывалась от боли, никогда еще она не чувствовала себя такой чужой и одинокой. После того как все выпили за здоровье новобрачных, Эдвина, встревоженная ее бледностью, предложила:
– Поздравь Инесс, и уйдем. Никто и не заметит.
Кэтрин еле-еле протолкалась к сияющей от счастья невесте.
Инесс расцеловала ее в обе щеки.
– Огромное спасибо за картину. Она великолепна!
Эдвина позаботилась привезти из Англии прекрасную репродукцию «Пшеничного поля» Констебля и подарила невесте от них обеих. Добравшись до двери, Кэтрин оглянулась. Глаза ее искали того единственного человека, который занимал ее мысли. Во время свадебной церемонии в церкви она его не видела – там было слишком темно. А во время праздничного обеда он сидел далеко от нее, окруженный толпой смеющихся девушек. Похоже, Сезар уже забыл об утренней сцене и казался беззаботным, счастливым.
