Щитоносцы — или гипасписты — представляли собой относительно малочисленное, но прекрасно обученное подразделение тяжелой пехоты, некогда служившее для охраны царской особы на поле боя. Это была своего рода македонская гвардия. В отличие от остальных македонских пехотинцев, вооруженных в основном копьями, гипасписты прекрасно владели еще и мечом и даже луком. Во времена правления Филиппа на них возложили еще и обязанность следить за соблюдением дисциплины в войске, и таким образом они превратились в первое в мире подразделение военной жандармерии. В ситуации, когда Александр оказался перед перспективой затяжной войны, он решил значительно увеличить количество этой части своего войска. Царь довел число гипаспистов до 6000 человек и стал использовать их для устрашения мятежников из числа местного населения, а также против недовольных в его собственном войске. В этом элитном подразделении служили только греки и македоняне, и этот принцип Александр оставил без изменения. И это понятно: для подавления недовольства среди иностранных солдат Александр мог рассчитывать только на европейцев. Командиры гипаспистов всегда находились в привилегированном положении по сравнению с остальной македонской армией, но теперь царь предоставил им практически полную самостоятельность. Даже высшие военачальники должны были дважды подумать, стоит ли отдавать какой-либо приказ хотя бы какому-нибудь десятнику из числа гипаспистов. К этому стоит добавить, что гипасписты были не только наиболее обученными воинами. Это подразделение лучше всего снабжалось, его воины были наиболее преданы Александру, но, что наиболее важно, их больше всего боялись не только покоренные народы, но и сами македоняне. Это была настоящая армия в армии. Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что в современности наиболее близкими им по значению и функциям были войска СС в фашистской Германии. Сходство тем более близкое, что, подобно эсэсовцам, гипасписты делились на элитную гвардию и подразделения, как мы бы сейчас сказали, политической полиции. Командование гипаспистами организовало настоящую тайную сеть информаторов и соглядатаев, которые постоянно доносили Александру обо всех проявлениях недовольства среди его солдат. Они же занимались и устранением недовольных. Впрочем, нет ничего удивительного в том, что мы сравниваем войска СС с этим подразделением македонской армии: Адольф Гитлер сам не раз заявлял, что идею создания своих элитных частей он позаимствовал у Александра Великого.
Итак, в конце лета 330 г. до н. э., когда гипасписты были подобным образом реформированы, ими командовал Никанор, сын Пармениона; его помощником был Селевк. До тех пор о нем ничего не известно, кроме того, что он был греком, возвысился до своего положения из рядов обычных солдат и имел примерно один возраст с Александром. В случае с Селевком можно с уверенностью сказать, что его возвышение означало, что он был очень хорошим воином. Кроме того, он обладал еще и такими необходимыми для начальника тайной полиции качествами, как тщеславие, коварство и жестокость, в чем вскоре и пришлось убедиться Никанору.
Перед вторжением в Бактрию Александру требовалось убедиться, что у него в тылу все будет спокойно. Ему также надлежало обеспечить надежные пути подвоза, поскольку на предстоящем театре военных действий не представлялось возможным снабжать армию за счет местных ресурсов. Чтобы добиться этого, Александр в августе направил две когорты в Гирканские горы (территория современного Таджикистана). Перед ними ставилась задача занять эти земли и не допустить их использования в качестве базы для мятежников из числа местных племен, которые продолжали поддерживать Бесса. Обезопасив этот регион, Александр оставил в Экбатанах Пармениона, чтобы тот контролировал дорогу от Средиземного моря на восток, а сам направился с главными силами армии на юго-восток Афганистана к городу, который македоняне называли Профтазия (современный Фарах). Именно там впервые прозвучало имя Селевка.
Столица Бактрии — город Бактра (или Балх, возле современного Мазари-Шарифа) располагался почти в 700 километрах к северо-востоку, и именно возле него Бесс сосредоточил свои главные силы и приготовился сразиться с Александром. Не вызывало сомнений, что Александр двинется на Бактру прямым и самым простым путем, который лежал через долину Фарах-Руд. Однако у Александра возник другой, значительно более честолюбивый план. Дело в том, что Бактра была известна своими мощными укреплениями, древними стенами. Кроме того, она располагалась в конце ущелья, где Александр не смог бы использовать все свои силы одновременно, а вражеские лучники получали возможность расстреливать его воинов еще на подходе. Словом, захватить крепость можно было только внезапной атакой. В связи с этим стоит упомянуть, что через центральную часть Афганистана тянется хребет Гиндукуш, а Бактра располагалась как раз на его северном склоне. Прямо напротив нее, только на другой стороне Гиндукуша, приблизительно в 250 километрах к юго-востоку, в те времена находился город Чари-ка (неподалеку от современного Кабула). И вот Александр принял решение провести армию через горные перевалы к столице Бактрии и захватить ее врасплох. План был, конечно, дерзкий, если не сказать безумный, а кроме того, он имел по крайней мере два очень существенных недостатка. Во-первых, пересекая заснеженные обледеневшие склоны Гиндукуша, воины Александра оказывались в таких условиях, которые просто невозможно себе представить. Подобного маневра до тех пор не совершал никто в истории войн, и царю нужно было очень заинтересовать своих солдат, чтобы сохранить хотя бы малейшую надежду на успех всего предприятия. Во-вторых, этот план мог увенчаться успехом только при условии полной внезапности. Стоило Бессу услышать хотя бы слово об этих планах Александра, и македонскую армию уничтожили бы сразу, как только она появится на перевалах. Поэтому Александр хотел быть уверен в том, что в его войсках не возникнет даже тени недовольства, а среди воинов нет ни одного вражеского лазутчика. В связи с этим Никанор заверил царя, что гипасписты могут дать ему гарантию в том, что все пойдет как надо: его люди схватят любого, кто будет болтать лишнее, а всех лазутчиков из лагеря выжгут каленым железом. Отметим, что очень скоро даже некоторые командиры македонского войска оказались жертвами гипаспистов, включая и самого Никанора.
Одним из наиболее опытных полководцев Александра, не считая Антипатра, который находился в Македонии, был Парменион. Его сын Никанор, как мы уже говорили, командовал гипаспистами, а другой сын, Филота, — кавалерией, которая вместе с Александром направилась в Бактрию. Вскоре после того как началась подготовка к походу против Бесса, агенты Никанора выяснили, что один из командиров Филоты открыто критикует планы царя. Когда того допросили, Никанор узнал, что его брат знал об этих разговорах, но хранил молчание, не желая выдавать подчиненного. Поскольку допрошенный был хорошим командиром, а Филота посчитал, что в его словах нет никакой серьезной угрозы, Никанор подверг недовольного командира взысканию, но не счел нужным упоминать имя брата в своем докладе царю. Это стало ошибкой, которой тут же воспользовался к собственной выгоде честолюбивый Селевк. Он направился прямо к Александру и проинформировал его не только о том, что Филота не доложил об упаднических разговорах своих командиров, но и о том, что Никанор покрывает брата. Конечно, Селевк, возможно, просто исполнял свой долг, однако он, несомненно, знал, что если его непосредственный начальник окажется под подозрением и будет отстранен от командования гипаспистами, то наиболее вероятной кандидатурой на его место станет именно он.
Сначала Александр решил спустить дело на тормозах и просто сделал Никанору и Филоте выговор за халатность. В конце концов, их отец был одним из самых авторитетных полководцев в армии, а их семья была верна Александру с самого начала его правления. Нет никаких сомнений в том, что Никанор был разгневан на Селевка, за то что тот совершил за его спиной, но ничего ему сделать, конечно, не мог. С другой стороны, Селевк узнал слабое место своего командира, которым мог при случае воспользоваться. Селевк понимал, что если сможет найти, или сфабриковать, доказательства того, что Филота сам критикует Александра, а не только закрывает глаза на дерзкое поведение подчиненных, тогда Никанор автоматически превратится не просто в человека, проявившего халатность, но в соучастника. Прошло не так много времени, и агенты Селевка нашли женщину, которая, возможно, по принуждению, заявила во всеуслышание, что Филота по разным поводам осуждает Александра. Этой женщиной оказалась персидская рабыня по имени Антигона, которая некоторое время была возлюбленной Филоты. Тем не менее Селевк понимал: пойди он прямо к Александру во второй раз с обвинениями против Филоты, не подкрепленными ничем, кроме слов рабыни, у царя может сложиться впечатление, что он просто клевещет на командующего конницей по каким-то своим причинам. И тогда Селевк разработал хитроумную комбинацию. Вместо того чтобы самому рассказывать Александру об обвинениях рабыни в адрес Филоты, он уговорил проинформировать царя одного из тех, кому Александр доверял больше всего. А именно — заместителя командующего конницей Кратера. Скажем прямо, особо уговаривать Кратера скорее всего не пришлось: в случае падения Филоты он получал не меньше выгод, чем сам Селевк. Если бы того сняли с поста командующего конницей, то на его место пришел бы именно Кратер. Итак, согласно Плутарху, когда Антигону привели к Александру, она поклялась, что ее любовник хвастался, что всеми своими победами царь обязан ему и его родственникам.
