В поисках решения этой античной кровавой тайны нам необходимо будет проверить по очереди все подозрения. Любопытно, что каждый из подозреваемых в определенные моменты сыграл ключевую роль в замечательной жизни Александра Великого. И начнем мы с самого начала — с того периода, когда отец Александра Филипп Македонский готовил свою армию к будущим завоевательным походам. И тут приходится заметить, что все поразительные достижения македонского военного искусства стали возможны только благодаря одному-единственному человеку. И звали его Антипатр. Итак, наш первый подозреваемый даже не присутствовал на поминальном пире в честь Гефестиона, но если вина лежит на нем, то преступление он совершил руками Иолая, своего сына.

Из тех, кто присутствовал на последнем пиршестве во дворце Александра Македонского 1 июня 323 г. до н. э., подозрения падают на восемь человек, каждый из которых потенциально имел мотивы и возможность сначала отравить царя, а затем через несколько дней дать ему яд повторно.

• Расследование убийства всегда имеет дело с поиском ответа на вопросы о мотивах преступления, способах его совершения и возможности совершить убийство. Как мы понимаем, список подозреваемых должен включать тех, кто имел возможность совершить убийство, т. е. людей, которые могли находиться на месте преступления в момент его совершения. Затем этот список надлежит сократить, оставив в нем тех, кто имел мотив совершить убийство и находился на месте преступления в тот момент, когда жертва погибла. И, наконец, требуется выяснить, кто именно из оставшихся подозреваемых имел возможность совершить преступление; в нашем случае — возможность приобрести яд и дать его жертве.

• На том пиру, когда Александр Македонский впервые почувствовал себя плохо, присутствовал узкий круг особо доверенных лиц. Список приглашенных включал только брата царя, его трех возлюбленных и семь самых видных полководцев македонской армии. Кроме них, в пиршественном зале находились два придворных летописца, телохранитель Александра, его лекарь, дворецкий, трое слуг и адъютант Медий, который выступал в роли хозяина и распорядителя.

• Если подозрения Олимпиады все же имели под собой почву, тогда человек, отравивший ее сына, в ночь на 1 июня должен был находиться на пиру. Мы можем с большой долей вероятности предположить, что все яства и питье сначала пробовались специальными служителями перед тем, как их подавали на стол. Кроме того, несмотря на свое очень плохое самочувствие, Александр начал поправляться, прежде чем его состояние вновь резко ухудшилось за день до смерти. Таким образом, получается, что скорее всего убийца потерпел неудачу в первой попытке убить Александра и должен был попытаться сделать это еще раз 10 июня. Из этого следует, что убийцу стоит искать среди тех, кто в этот день находился рядом с царем. Это значительно сужает круг подозреваемых, поскольку нам известно, что часть из них к тому времени покинула Вавилон.

• Среди тех, у кого имелись мотивы к совершению преступления, можно назвать восемь подозреваемых: все три возлюбленные царя, трое из его полководцев, брат Александра и его дворецкий. Барсина была наложницей царя, которую он бросил ради юной Роксаны. Сама Роксана испытала унижение, когда царь взял себе еще одну жену — персидскую царевну Статиру. Но и у Статиры мог иметься более чем веский повод убить своего мужа, так как это именно он захватил ее родину и убил ее отца.

• У двух наиболее значительных полководцев, Мелеагра и Пердикки, имелись свои причины желать смерти царя, поскольку он не скрывал своего намерения вскоре сместить обоих с их высоких постов. Командующий царской гвардией Селевк располагал прекрасной возможностью совершить переворот и захватить власть. Старший брат Александра Арридей считался одним из претендентов на престол, однако ему пришлось уступить власть Александру. Он, конечно, мог на долгие годы затаить обиду на брата и воспользоваться первой возможностью отомстить. И наконец, дворецкий царя Иолай мог выполнить инструкции, полученные от его отца Антипатра, правителя Македонии, которого Александр давно заподозрил в подготовке мятежа.

Глава 4. АНТИПАТР — НАЧАЛО ЗАВОЕВАНИЙ

Нам мало известно о ранних годах Антипатра, за исключением того факта, что он был сыном македонского аристократа. Впервые он упоминается в описании событий 368 г. до н. э., когда он в возрасте 31 года был одним из командиров в армии македонского царя Александра II. В ту пору на карте мира Македония представляла собой крохотное и крайне незначительное государство; его протяженность составляла всего 350 км с востока на запад и 200 км с севера на юг. Таким образом, в то время территория Македонского царства примерно равнялась территории современной Шотландии или штата Южная Каролина. На юге Македония граничила с Грецией. Народ, населявший Македонию, этнически отличался от греков, однако за долгие годы соседства македоняне переняли многие достижения греческой культуры и даже заговорили на языке эллинов. Зенит греческой цивилизации пришелся на предыдущее столетие, а теперь Эллада представляла собой множество независимых, клонившихся к упадку городов-государств, таких как Афины, Спарта или Фивы (не путать с Фивами в Египте). Несмотря на то что они постоянно враждовали, эти города-государства оставались значительно более сильными, чем Македонское царство, и представляли постоянную угрозу его существованию. К началу описываемых здесь событий более развитые, лучше вооруженные и лучше организованные греки уже оккупировали значительную часть территорий, некогда относившихся к Южной Македонии.

Однако опасность угрожала Македонии не только со стороны Греции. Начало воинской карьеры Антипатра пришлось на самый мрачный период в истории древней страны. Македонскому царю Александру Второму приходилось постоянно бороться с угрозой вторжения иллирийцев с запада и фракийцев с востока, так как их племена постоянно совершали набеги на территорию страны. Иллирия, располагавшаяся на территории современной Северной Албании, по своим размерам и численности населения не уступала Македонии, а Фракия, к которой относились территории современной Болгарии и северное побережье Мраморного моря, превосходила ее почти в три раза. К счастью для македонян, на территориях этих стран жили многочисленные разрозненные племена, часто враждовавшие между собой, что не давало им возможности полностью сосредоточиться на захвате соседних земель. Тем не менее в том году, когда Антипатр впервые появляется на исторической сцене, произошло событие, которое в конце концов изменило судьбу Македонии и привело к возникновению империи Александра Великого.

В те времена Фивы, находящиеся на юго-востоке Греции, располагали одной из самых сильных армий в Европе. В 368 г. до н. э. фиванцы захватили Юго-Восточную Македонию и заставили македонского царя принять мир на их условиях. По тогдашним обычаям, десятилетнему брату Александра Второго Филиппу пришлось отправиться в Грецию в качестве заложника. Вообще в античном мире обмен заложниками практиковался повсеместно как самое верное средство для того, чтобы предотвратить вооруженный конфликт, заключить мир или перемирие. Однако в этом случае, в общем-то, заурядное событие положило конец упадку Македонского царства, привело Грецию к утрате ею независимости и создало предпосылки для одного из ключевых поворотных пунктов мировой истории.

В Фивах с братом македонского царя обращались хорошо. Правда, за ним повсюду ходила охрана, но это не мешало Филиппу свободно гулять по городу. Во время этих прогулок талантливому мальчику наверняка не раз доводилось наблюдать за занятиями фиванских воинов и видеть всевозможные военные машины. Вскоре после его прибытия в Фивы известный греческий полководец Эпаминонд провел реформу фиванской армии, в результате которой она превратилась в самую сильную армию Эллады. Эпаминонд смело порвал с традициями и разработал совершенно новую военную тактику. Ранее в Греции сильнейшей считалась армия Спарты, однако Эпаминонд во главе своей новой армии нанес спартанцам решительное поражение, разгромив их в битве при Левктрах в 371 г. до н. э. К тому времени когда Филипп прибыл в Фивы, этот город-государство завоевал уже большую часть полуострова Пелопоннес, и будущий македонский царь мог своими глазами видеть, как Фивы положили конец военной гегемонии Спарты. Позволив ему это, фиванцы допустили роковую ошибку, за которую им вскоре пришлось заплатить собственной кровью.