Осторожно приподнявшись, Роджер снял трубку и попросил соединить его с Петерсоном. Ждать пришлось недолго.

– Алло, Красавчик! – проговорил знакомый голос. – Мне только что сообщили, что вы еще не показывались на работе.

– Верно, и шеф никак не возьмет в толк, почему.

– Я все написал во вчерашнем рапорте, странно, что он его не прочитал. Вы хотите узнать что-нибудь еще?

– Как там Мэри-Элин?

– Проснулась и, кажется, в хорошей форме. Тем не менее врач настоятельно посоветовал ей полежать в постели хотя бы до вечера. Что, разумеется, нисколько не помешает нам задать ей ряд вопросов.

– Так вы их еще не задали?

– Нет, я подумал, что вы предпочтете заняться этим лично.

– Что ж, займусь, и в первую очередь, – сказал Роджер.

На лестнице послышалось звяканье чашек, и Уэст подумал, что жена наверняка слышит этот разговор.

– Есть что-нибудь новенькое от Пила из Вест-энда?

– Нет, мы получили только его предварительный рапорт.

– А Донован подписал показания?

– Копию вчерашнего допроса.

– Вы не нашли в квартире ничего такого, что могло бы навести на след второго гостя О'Хары?

– Нет, но бесспорно одно: О'Хара сам открыл ему дверь. Похоже, что за весь вечер к нему больше никто не приходил. Мы расспрашивали соседей, но ни один из них не видел, чтобы возле этой квартиры болталась какая-нибудь подозрительная личность. Тем не менее мы все же продолжаем выяснять это дело, но только придется отложить его до вечера: днем большинство жильцов работает.

– Если О'Хара сам впустил к себе человека, которого мы разыскиваем, значит, они были знакомы... – скорее для себя, чем для собеседника, пробормотал Роджер. – Спасибо, Петерсон, зайду к вам, как только смогу.

Он повесил трубку в тот момент, когда Джанет толкнула дверь и вошла в спальню с подносом, на котором дымились две чашки чая.

– На сей раз ты не сможешь отрицать, что я тебя вывела-таки на чистую воду!

– Что?

– Тебе гораздо приятнее гоняться за подозрительными типами, чем спокойно сидеть дома! – Джанет рассмеялась и поспешно добавила: – Я пошутила... Но неужели тебе и в самом деле так необходимо ехать?

Роджер проглядел газеты.

– Они еще ни слова не написали о Мэри-Элин, – проворчал он.

За чаем Роджер подробно рассказал жене все, что знал об убийстве О'Хары. Джанет молча слушала. Сейчас она была совершенно спокойна и как будто избавилась от переживаний прошлой ночи.

– Мне нужно увидеться с этой девушкой и допросить ее, – подвел итог Уэст.

– Потому что, по-твоему, это никак нельзя доверить кому-то еще? А тебе не приходило в голову, что другие тоже вполне в состоянии поговорить с ней и извлечь из допроса все, что можно? Нет, мне бы следовало сразу сообразить, что ты так обращаешься со мной вовсе не потому, что устал от моей кухни... Все от твоей непоколебимой уверенности, что ты справишься лучше, чем кто бы то ни было!

– Короче, ты считаешь меня жутко самоуверенным типом?

– Ты попал в самую точку, мое сокровище! Хочешь еще чаю?

– С удовольствием. Я...

Телефонный звонок не дал ему закончить. Снимая трубку, Роджер шепнул: "Вероятно, опять Коппел..."

– Алло? Уэст у телефона.

– Проснулись наконец? – спросил Коппел.

– Только что.

– Ваша жена говорила о враче. Он у вас был?

– Еще нет, но не думаю, что он заставит меня весь день пролежать в постели. К тому же мне срочно нужно еще раз допросить Донована и съездить к девушке, которая, как мне сказали, тоже уже проснулась.

– Все это вы сделаете после того, как повидаетесь со мной.

– Хорошо, сэр.

– И не канительтесь слишком долго. Вы же знаете, что я терпеть не могу ждать!

Коппел повесил трубку, и Джанет, вопросительно глядя на мужа, протянула ему еще чашку.

– Как я рад, что на его прошлый звонок ответила ты! – сказал Роджер. – Можешь не волноваться, твои слова его ничуть не задели!

Немного помолчав, он задержал руку жены в своей и ласково спросил:

– А ты-то как, Джейн? Только честно!

Джанет долго смотрела ему в глаза. Спокойный, открытый взгляд жены сказал Роджеру, что она не станет отделываться полуправдой. При дневном освещении, хоть утро и было пасмурным, она уже не казалась ему юной, но, несмотря на глубокие морщинки, лицо ее оставалось для него по-прежнему привлекательным.

– Все в порядке. Сегодня утром я встала даже довольно легко, что случается очень редко. Иногда я просто не понимаю, что меня удерживает от того, чтобы завыть в голос! Нет-нет, – быстро добавила она, словно угадывая вопрос, готовый сорваться с губ мужа, – я и сама не знаю, почему. И не то чтоб я могла упрекнуть тебя в чем-то определенном... Скорее, это результат долгих печальных вечеров, проведенных в ожидании. Меня уже почти можно причислить к категории заброшенных жен...

– Да, – вздохнул Роджер, – я тебя понимаю, Джейн.

– Прошу тебя, только не пытайся обещать мне что бы то ни было! Для меня и так было огромным облегчением поговорить с тобой на эту тему. А кроме того, теперь я знаю, что Скуп...

Глаза Джейн наполнились слезами.

– Он был великолепен, – горячо проговорил Уэст. – Но нам надо поговорить обо всем этом подробнее, как только я выкрою несколько свободных часов.

– Мне бы тоже этого хотелось, но я понимаю, что сейчас ты должен полностью погрузиться в работу. Однако порой я просто...

Джанет не договорила, прислушиваясь.

– Что случилось, Джейн?

– Кто-то подошел к двери. Готова спорить, что они снова попытают счастья...

– Ты о ком?

– О репортерах и фотографах, которые с раннего утра осаждают наш сад. Мне пришлось заключить с ними соглашение, пообещав, что, если они прекратят галдеж до десяти часов, ты снизойдешь до коротенького интервью и сообщишь хоть какую-нибудь незначительную мелочь о ходе расследования. Надеюсь, ты не откажешься выполнить мое обещание?

– Нет, не откажусь, – вздохнул Роджер. – Попроси их только подождать еще двадцать минут, и тогда я смогу уделить им пять.

Джанет, облегченно улыбаясь, вышла из комнаты. Уэст услышал, как она спускается по лестнице.

Роджер принял душ, быстренько побрился и ровно через двадцать минут вышел на улицу. На тротуаре столпилось по меньшей мере полтора десятка репортеров обоего пола. К ним, разумеется, присоединилось и немало зевак.

– Всем привет! Как видите, я еще жив. Вопросы есть? Кто-то из журналистов весело расхохотался:

– Повернитесь, пожалуйста, в профиль, сэр. Я хочу сфотографировать ваш пластырь.

– Чем вас ударили? – спросил голос с сильным американским акцентом. – Или...

– Это работа Донована? – перебил его, судя по всему, француз.

– Да, он стукнул меня ногой. Впрочем, за это и арестован.

– Мистер Уэст, – крикнула женщина-репортер, – вы не очень-то искренни с прессой. Не может быть, чтобы вы и в самом деле ничего не знали о мотивах преступления!

– Уверяю, вас, мисс, что я, напротив, сказал чистую правду.

– Однако вам отлично известно, что О'Хара соблазнил дочь Донована, и этот последний...

– Нет, мэм! Мне это не известно. И на вашем месте я бы поостерегся печатать в "Миррор" подобные инсинуации. Доновану запросто может взбрести в голову подать на вас в суд за клевету.

– Вы шутите? – поддержал коллегу другой журналист. – Донован не посмеет судиться, даже если мы напечатаем крупным шрифтом, что он убийца.

– Вы напрасно пытаетесь добиться от меня подтверждения. Ничего подобного я не скажу. Меня и так наверняка ждут неприятности за разговор с вами. Тем не менее, хочу сразу уточнить, что еще не знаю ни мотивов преступления, ни того, что привело вчера Донована в квартиру О'Хары.

– Уж не хотите ли вы сказать, что причину убийства надо искать на стороне? – осведомился американец.

– Не исключено.

На этом Уэст покончил с интервью. Вернувшись в дом, он почувствовал чудесный запах жареного бекона. Значит, Джанет сочла егр достаточно окрепшим для плотного завтрака. А он и в самом деле здорово проголодался.