Джон повесил трубку, перешел в ванную и достал из аптечки коробочку, наполненную желтым порошком. Порывшись в карманах, он нашел спичечный коробок, выбросил из него спички и до половины насыпал порошка. Потом он вынул из ящика секретера палочку динамита, развернул обертку, добавил к порошку немного взрывчатки и, тщательно закрыв коробок, положил его в карман брюк. Бидо удивленно и грустно следил за действиями Джона.

– Я не могу отпустить вас одного с этими убийцами, сэр...

– И однако, мой бедный друг, ничего другого нам не остается! Но если у меня выйдет то, что я задумал, мы покончим с ними навсегда!

Ровно в два часа появились Лаба и Арамбур.

– Как вам удается входить в мой дом без звонка? – поинтересовался Джон.

– У меня просто-напросто есть ключ. А теперь поторапливайтесь. Во-первых, где бумаги, которые вы утащили сегодня ночью из Баттерси?

– В сейфе банка.

– Очень кстати. Нам все равно надо туда заехать: вы заберете свою коллекцию драгоценностей и подарите нам. Возьмите и деньги, но не слишком много, чтобы не привлекать внимания.

– Прежде всего вы ответите на один вопрос, – сказал Джон.

– И не подумаю.

– Ответите, или я не двинусь с места. Можете изрешетить меня, если угодно. И, клянусь, я не шучу! Как чувствует себя мисс Фаунтли?

Тонкие злые губы искривились в подобие улыбки.

– Успокойтесь, хорошо. Она со своей новой подружкой – маленькой ла Рош-Кассель. А теперь в путь! Я думаю, не стоит напоминать, что револьвер у меня в кармане и я не пожалею костюма, если вас придется пристрелить.

Сначала они поехали в банк. Джон небрежно спустился в подвал, вынул из сейфа драгоценности, мысленно поздравив себя с тем, что самые ценные вещи доверил бронированной камере лорда Фаунтли, и взял в банке две тысячи фунтов десятифунтовыми бумажками. Потом вернулся в черный "ягуар".

Машину вел Арамбур. Лаба, сидя рядом с Джоном, молча курил.

– Скажите, Лаба, как вы можете убивать просто так, не задумываясь зачем и почему? – спросил Джон с сочувственным интересом то ли исповедника, то ли психиатра.

– Вероятно потому, что мне самому совершенно наплевать на смерть, – просто ответил француз.

– Вам безразлично, жить или умереть? – удивился Джон.

– Да. – Черные глаза впервые взглянули на Мэннеринга без враждебности. – Вот уже много лет мне хочется только одного: вернуться в родной городок. Но невозможно – там меня мгновенно накроют... А стало быть...

– Но вы принимаете такие меры предосторожности...

– Мне безразлично, жить или умереть, но я не выдержу и суток тюрьмы. И вообще, хватит болтать. Наденьте-ка лучше очки.

Когда трое мужчин вошли в кабинет Грюнфельда в Ламбете, тот, сидя рядом с Минкс, пил кофе. Молодая женщина улыбалась. Джон заметил, что зрачки ее сильно расширены.

– Ну, что ты принес, Лаба? – осведомился Грюнфельд.

Лаба выложил на стол бумаги, деньги, драгоценности. Кольца покатились на пол. Минкс, а за ней Грюнфельд кинулись подбирать. Лаба невозмутимо наблюдал эту сцену, презрительно улыбаясь. Мэннеринг встретился с ним глазами.

– Что, Лаба, не очень приятно смотреть на этих двух гарпий?

Француз не ответил. Зато Грюнфельд подскочил как ужаленный и злобно рявкнул:

– Дай этому молодчику по физиономии, Лаба!

– Я могу убить его, патрон, но бить по лицу не стану. В конце концов, он храбрый малый, – спокойно проговорил француз.

– Тогда ты, Арамбур!

– А, электрик, – пробормотал Джон, – сейчас посыплются искры...

Не успел он договорить, как тяжелая лапа Грюнфельда с размаху саданула его по лицу. Один раз, два, три... Джон, стиснув зубы, молчал. Наконец, взяв себя в руки, он смог прошептать:

– А вы, Минкс, не вмешиваетесь? А ведь я когда-то защитил вас...

Молодая женщина молча опустила голову. Лаба подошел к Грюнфельду.

– Вы считаете, мы можем зря тратить время, патрон? Один вопрос, Мэннеринг: где Звезды? И все будет кончено.

Джон посмотрел ему в глаза.

– Ни за что на свете я не стал бы отвечать вашему жуткому хозяину, но вам... только я решительно не знаю, где эти чертовы Звезды, и сейчас мне вообще на все наплевать. Я пришел за Лорной, остальное не имеет значения.

– Ты что, воображаешь, будто я отдам тебе твою Лорну? Ты бредишь, мой мальчик, – хихикнул Грюнфельд.

– Значит, ее здесь нет? Вы провели меня?

– Да тут твоя Лорна! Гляди-ка, вот ее платочек. А уж молчунья! Ни слова не сказала. Зато француженка, та – наоборот. Какими только словами она нас ни крыла! Забавная девчонка, – Грюнфельд сально рассмеялся. – Главное, не беспокойся за них, я займусь обеими. И скучать не дам: быстро познакомлю с прелестями кокаина. Через месячишко станут похожими на Минкс... и готовыми на все за понюшку!

Гортанный голос продолжал что-то говорить, но Джон уже ничего не слышал. Ему казалось, он бредет в тумане, и туман все сгущается – вот-вот задушит. С тех пор как позвонил Грюнфельд, Джон стал опасаться за жизнь Лорны, но, оказывается, ей грозит еще худшая беда. Лорна и наркотики! О Боже! Мэннеринг хорошо знал молодую женщину, чтобы представить, как она борется до последнего. Но он также знал, что перед наркотиками не устоит и самый сильный характер... Джон вспомнил Минкс на коленях, умоляющую, ломающую руки... Лорна станет наркоманкой!

До него вновь донесся голос Грюнфельда.

– ...Я не забываю, что у ее отца одна из крупнейших коллекций драгоценностей во всей Англии. Нам будет чем наполнить карманы. А что до маленькой француженки, то она достаточно хороша собой, чтобы заменить Минкс, когда та выйдет в тираж, а при ее темпах это произойдет очень скоро!

Минкс с криком ярости бросилась на Грюнфельда и хотела вцепиться ему в физиономию, но бандит одним щелчком отшвырнул ее на ковер.

– Мы сейчас уезжаем из этого дома, Мэннеринг. У меня очаровательная вилла в деревне. Но перед отъездом я вас наконец-то уничтожу!

– Я хочу кое-что вам сказать, – как во сне проговорил Джон.

Теперь у него была только одна цель: выиграть время. Тяжеловес наверняка уже предупредил Бристоу, и если тот отыщет его след, то полиция явится сюда часа в четыре...

– Я хочу кое-что вам сказать, – повторил Джон. – Я дал полиции адрес Гарстона. Она заставит его говорить.

Грюнфельд мерзко рассмеялся.

– Успокойся, он теперь не много расскажет!

– Я дал также адрес в Баттерси. Сегодня в полночь полиция перероет там все вверх дном. У вас еще есть время перевезти товар...

Грюнфельд пожал плечами.

– Тем хуже для товара. Взамен у нас есть твои драгоценности, а скоро к ним прибавится вся коллекция Фаунтли. Одно вполне компенсирует другое...

– Раз вы собираетесь убить меня, Грюнфельд, дайте хотя бы попрощаться с мисс Фаунтли.

– Об этом не может быть и речи!

– А почему бы и нет, патрон, – вмешался Лаба, – если он предпочитает это рому и сигарете...

– Ты что, не видишь? Мэннеринг просто хочет выиграть время. Неужели надеется, что я передумаю?

Неожиданно тишину нарушило негромкое дребезжание. Грюнфельд страшно побледнел. Минкс испуганно вскрикнула. Один Лаба не дрогнул, а лишь крепче сжал пистолет.

– Что бы это могло быть? – глухо пробормотал Грюнфельд.

Лаба быстро вышел. Через полуоткрытую дверь было слышно, как он с кем-то разговаривает.

– Я должен предупредить хозяина, Лаба. Дом оцеплен полицией!

Мэннеринг не смог сдержать удивленного восклицания: он сразу узнал этот гнусавый, слегка тягучий голос! И в тот же момент на пороге появился Клайтон – драчливый петушок, Клайтон, только что назвавший Грюнфельда хозяином!

– Ты уверен в том, что говоришь, Ричард? – вне себя от страха воскликнул Грюнфельд.

– Еще бы!

– Все заперто, патрон, они не сумеют сразу войти, – заметил по-прежнему спокойный Лаба.

– В любом случае мы сможем улизнуть по реке, – сказал Грюнфельд, пытаясь взять себя в руки. – Я соберу все, что нам нужно, а ты, Лаба, отведи Мэннеринга вниз, прикончи его и тащи сюда женщин. Вы, Арамбур и Ричард, идите займитесь катером. И пусть никто не впадает в панику – время у нас есть. Пока еще эти господа взорвут двери! Им придется здорово повозиться!