Я добрался туда к самому открытию. За пределами гавани были привязаны две лодки, они только что прибыли после дня рыбной ловли, на их палубах кучами лежали сети. Рыбаки сгружали синие пластиковые ящики с уловом — на берег гавани, а оттуда к задним дверям биржи. Весь цикл от производства до потребления, в самое возможно короткое время на самое возможное короткое расстояние. Толпа собиралась внутри рынка, следя, как рыба поступает с лодок партиями минимум по килограмму, каждая партия на отдельном белом подносе.
Прилавок заполнялся: я видел морских угрей, и камбал, и красную кефаль, и морского ерша, безобразную иглистую оранжевую рыбу, которая, подобно тому как скорпена является главным ингредиентом французской ухи по-марсельски, считается главным компонентом буйабесси бурриды(ухи с чесночным соусом). Я отошел от прилавка — решил взглянуть на развешанные по стенам фотографии, изображавшие город Эль-Кампельо, каким он был в 50-х годах: скопление темных небольших лодок вдоль берега, за ними ряд невысоких домишек; женщины и девочки в грубых черных платьях, с узелками скрученных на затылках волос, каждая сидит, как в гнезде, на куче сетей и смахивает на гигантского паука в центре паутины; лодки флотилии со звучными именами: «Маруфина», «Лолика», «Фина-лавочник из Тероля», «Тоньи Кармен», трагически погибшая в 1954 году.
Ведущий аукциона — в белом халате с прикрепленным к голове микрофоном — расхаживал гоголем, объясняя, как все будет проходить, внимающей ему аудитории домохозяек-стряпух определенного возраста в цветастых летних платьях с короткими рукавами, из которых высовывались могучие ручищи. Одна женщина была в бата де каса —этот синий передник фактически является неизменным элементом наряда любой испанской домохозяйки. Толстопузый человек, явно владелец ресторана, дружески болтал с ведущим. Как и на каждом аукционе, публика состояла из покупателей и зевак. Последние заглянули из любопытства, быстрые беглые взгляды выдавали в них туристов; первые же пристально осматривали товар, и их круглые блестящие глазки-бусинки были такими же, как и у тех экземпляров, которых они высмотрели своим опытным взглядом.
Товар шлепал хвостами и вертелся на своих белых подносах. Ведущий аукциона поднял первый лот — летучую рыбу, новинку для рынка. Он поднял ее так, чтобы всем было видно: это создание смахивало на коробку, как первые летательные аппараты братьев Райт, оно оттопыривало крошечные крылышки, складывающиеся, как гармоника. Цена все падала и падала, но рыба так и не смогла взлететь в коммерческом смысле, и ее отложили в сторону, грустную, непроданную, не снискавшую любви. Неэффектные, некрасивые и немодные рыбы ушли за такую малую цену, что возникал вопрос, стоило ли вообще их добывать. Пепельного цвета морской угорь был продан за полтора евро, а килограмм акулы-катран мог стать вашим всего за один евро.
Одна женщина ушла, унося большую лампугу (обычную дораду), а потом вернулась за тремя килограммами красной кефали. «Разделайте ее на доске, отбейте, добавьте немного оливкового масла, чуточку лимона, и вот вам прекрасный ланч», — заливался соловьем ведущий аукциона. А теперь наступила очередь морского окуня, костлявой рыбки, необходимой для хорошего рыбного бульона, на основе которого готовят «котелок» — блюдо из рыбы с рисом, его обычно едят за воскресным ланчем в Эль-Кампельо. Конечно, сейчас, в пятницу вечером, весь город думал о выходных. И тут внезапно у толпы пробудился интерес. Со всех концов вверх потянулись руки. На каждом подносе лежало три-четыре этих мелких чудища — ведущий называл их «мелюзга». Захваченный общей лихорадкой, я предложил три евро за кило и с гордостью отволок их к прилавку для взвешивания и уплатил. Я отнесу их домой Марии Терезе и попрошу сделать для меня настоящий «котелок» завтра к ланчу.
Появилась элегантная мурена, желто-бежевой мраморной расцветки. «Она тоже годится для бульона», — раскрыла секрет дама в синем переднике, которая теперь оказалась рядом со мной. Потом предъявили поднос с мелкими рыбешками, среди которых как-то затесалась огромная тигровая креветка. А потом жирную акулу-катран, больше похожую на сома. Ведущий поднял поднос, так что ее зубастая морда смотрела прямо на аудиторию и напугала маленького мальчика в первом ряду.
А теперь, дамы и господа, представляю вам звезд этого шоу. Дорада, или златоглавый лещ, издавна была абсолютным фаворитом испанской кухни. Но ее так безжалостно истребляли в Средиземном море, что сейчас эту рыбу редко увидишь на столе, и ее репутация сохраняется только за счет армии дорад, выращиваемых на фермах, уходящих за полцены и вполовину не таких вкусных. Единственный настоящий дикий златоглавый лещ на сегодняшнем аукционе был продан за двадцать один евро толстопузому владельцу ресторана. Когда объявили цену, дама в переднике больно толкнула меня в бок.
Летом 1991 года, когда Британия оказалась в тисках экономического кризиса и книга Питера Мейла «Год в Провансе» напомнила читателям, что на юге жизнь легче, я бросил свою работу в журнале и переехал на остров Ибицу. На следующие десять лет я поселился вместе с Начо в доме с видом на Средиземное море, на том отрезке береговой линии, которая как-то избежала безудержной застройки, уничтожившей все остальное вокруг.
Этот остров оказался микромиром испанской кухни в том смысле, что он делился на прибрежную зону, где кулинария была преимущественно морской, и внутреннюю островную часть, высокогорье, где развивалась совсем другая кухня, основанная больше на мясопродуктах, полученных в результате забоя свиней, и том, что выращивали в огороде. И ведь что замечательно: на клочке земли размером сорок на двадцать километров смогли возникнуть два мира, таких поразительно различных. Удивительно, но факт. В центре острова пожилые крестьяне, редко бывающие на побережье, могут угостить вас популярным блюдом из смеси мяса различных сортов. Его вначале отваривают, не доводя до кипения, потом тушат на сковороде под крышкой с чесноком и овощами. На побережье подавали рыбные похлебки-тушенки и крылышки ската с картофелем.
В исторической перспективе нищета и голод были уже на пороге островного сообщества, но благодаря развитию массового туризма жители острова за короткое время невероятно разбогатели. Веками они были нищими; теперь стали миллионерами. Однако прежде на их долю выпало немало испытаний. Волосы встают дыбом, когда слышишь рассказы о военных годах: республиканская милиция отнимала у несчастных все съестное, вплоть до зерна из подземных хранилищ, и местное население выживало за счет стручков рожкового дерева. Туристский бум оказался благословением (хотя в конечном итоге он и может обернуться страшным проклятием). Теперь островитяне могут отовариваться в гипермаркетах, как все люди: даже копченого лосося купить, если доходы позволяют, и помидоры из парника, и сыр рокфор.
Наша деревня была рыбацким сообществом, в ней еще сохранились приметы ее вековой зависимости от моря. Бухта с песчаным берегом, на котором пара отелей теперь приспособились к потребностям туризма, называлась у нас порт. По выходным деревенские ребята выходили в море на шлюпках ловить омаров и морского окуня и продавали улов нескольким ресторанам, расположенным на побережье. В меню этих простых заведений стояли блюда типичной косина маринера —морской кухни, практикуемой по всему средиземно-морскому побережью Испании, в нее входят почти неизменный набор блюд из риса с рыбой и устрицами, целым лещом или окунем, запеченными на соли, кальмары по-римски, каракатица, жаренная на решетке, с петрушкой и чесноком, ну и, пожалуй, несколько местных блюд.
Но все это — ресторанная кулинария. В быту местных жителей «стряпня из морепродуктов» была проще, более пикантна, основана на всем том, что удается тщательно отобрать из океана в непосредственной близости от деревни. Каждые несколько дней человек в белом фургоне появлялся на деревенской площади и продавал мелких рыбок, пойманных в этой местности любителем и, вероятно, нелегально. Дешевы они были необычайно, а возможность универсального применения делала рыбок такими популярными. Из них можно было готовить что угодно — жарить на сковороде, на угольях, варить с рисом, они всегда были вкусными, их белое мясо было ароматным без добавок, они походили на сардинок, только без масла и острых приправ.
