– Благодарю вас за проявленную заботу, но почему, сэр Роберт, вы желаете об этом знать? – спросил Сесил, искусно маскируя вежливостью весь лед своего вопроса.

Дадли примирительно улыбнулся и пояснил:

– Потому что она начнет беспокоиться и сумеет довести себя до болезни. Наша повелительница станет спрашивать у меня совета, и потому мне нужно знать, чем ее успокоить. У вас, сэр, уже наверняка есть какой-то замысел. Вы всегда отличались предусмотрительностью. Я лишь спрашиваю, в чем он состоит. Разумеется, вы можете сказать, чтобы я занимался лошадьми и не лез в государственную политику. Но если вы желаете избавить Елизавету от ненужных волнений, вы скажете, какой ответ мне надлежит ей дать. А вы знаете, что она привыкла советоваться со мной.

– Покамест никто еще не брался короновать ее, – тяжело вздохнув, признался Сесил. – Между нами говоря, никто и не возьмется. Они все настроены против нее. Клянусь вам, у них тайный сговор. Я пока не решился бы называть это заговором, однако церковные противники Елизаветы знают: если ее не коронуют, она не может считаться законной королевой. Они думают, что тем самым заставят ее восстановить прежний обряд мессы. Положение отчаянное. Ни один епископ не желает признавать новую королеву Англии! Епископ Винчестерский находится под домашним арестом за свою проповедь на похоронах Марии. Оглторпа, по сути, ждет то же самое за его дурацкое упрямство во время мессы в королевской часовне. Он говорит, что лучше погибнет на костре, чем проведет обряд коронования. Едва приехав в Лондон, она успела надерзить епископу Боннеру, поэтому теперь и он ее заклятый враг. Архиепископ Йоркский сказал ей в лицо, что считает ее безнадежной еретичкой. Епископа Чичестерского Елизавета тоже отправила под домашний арест, и он зол как черт. Духовенство забыло все свои разногласия и объединилось против нее. Их не поколебать. Монолитны, как скала. Ни трещинки.

– Что же, эту скалу даже подкупом не расколоть?

Сесил покачал головой и сказал:

– Епископы проявляют удивительную принципиальность. Они не желают восстановления Реформации в Англии и не потерпят на троне королеву-протестантку.

– Сэр, если мы с вами не примем мер, возникнет угроза мятежа против королевы, и начнется он в недрах Церкви. – Лицо Дадли помрачнело. – От упрека в ереси до открытой государственной измены – всего один коротенький шажок, а мятеж князей-епископов едва ли сочтут таковым. Отцы Церкви – это сила. Они легко представят Елизавету в облике самозванки. У католиков достаточно претендентов на трон, которые поспешат занять ее место. Если Елизавете объявят войну, она обречена.

– Все это мне известно, – сказал Сесил, с трудом сдерживая раздражение. – Я прекрасно сознаю, в какой она опасности. Хуже еще не бывало. Пожалуй, никто не припомнит монарха, положение которого было бы столь же неопределенным. У короля Генриха имелись недруги среди епископов, но открыто ему противостоял лишь один из них. У покойной королевы даже в худшие времена их было двое. А вот принцессе Елизавете удалось обратить против себя всех сразу, и теперь каждый объявляет себя ее врагом. Обстоятельства, в которых мы оказались, – прескверные, и власть Елизаветы висит на волоске. Это я знаю. Чего я не знаю, так это способа заставить непрошибаемую католическую церковь короновать принцессу-протестантку.

– Королеву, – поправил его Дадли.

– Что?

– Елизавета – королева, а вы назвали ее принцессой.

– Она восседает на троне, но не помазана на правление, – угрюмо напомнил ему Сесил. – Я молюсь, чтобы поскорее настали дни, когда слово «королева» применительно к Елизавете будет означать полновластную правительницу. Но как я могу провести ее через обряд помазания, если никто не желает его совершать?

– Кое-кого можно было бы обезглавить. Но ей вряд ли удастся казнить их всех, – с неуместной порывистостью произнес Дадли.

– Несомненно.

– А если подбросить им мысль о ее возможном обращении в католичество?

– Епископы отнюдь не наивны. Они не поверят. Особенно после ее демонстративного ухода с рождественской мессы.

Дадли лукаво улыбнулся и предложил как бы невзначай:

– Если убедить их, что Елизавета собирается выйти замуж за Филиппа Испанского, они короновали бы ее, поверили бы, что с его помощью сумеют добиться компромисса. Отцы Церкви видели, как он приручил королеву Марию. Елизавета, находящаяся под влиянием Филиппа, – такой вариант их устроил бы.

– В общем-то, да, – не слишком уверенно отозвался Сесил.

– Вам достаточно выбрать троих и под строжайшим секретом объявить им, что Елизавета собирается замуж за Филиппа, – посоветовал Дадли. – Это самый надежный способ довести новость до всех нужных ушей. Сказать, что король приедет на свадьбу и займется урегулированием положения Церкви в Англии. Принцесса нравилась Филиппу и раньше. Он прямо-таки расцветал, когда ее видел. Все думали, что они поженятся, едва лишь тело ее сестры остынет в могиле. Можно пустить слух. Дескать, пока они всего лишь обручены. Последние пять лет Елизавета ходила к мессе почти ежедневно. Епископы это тоже знают. Когда надо, она умеет приспосабливаться. Напомните им об этом.

– Вы хотите, чтобы я строил политику на давних скандалах, связанных с принцессой? – Сесил саркастически улыбнулся. – Поддерживать ее репутацию бесстыдницы, спавшей с мужем своей сестры, когда та лежала при смерти?

– Бесстыдницы? Это вы про Елизавету? – Дадли расхохотался Сесилу в лицо. – Да она с детства не боялась стыда. Елизавета рано поняла: если проявляешь твердость и ни в чем не сознаешься, стыд долго не продержится. Плотские желания ее тоже не обуревали. Все эти скандалы, как вы изволили выразиться, за исключением истории с Томасом Сеймуром, никогда не были случайны. А вот поводья той истории действительно выпали из ее рук. Но после того как их амурные дела привели Сеймура на плаху, Елизавета крепко усвоила урок. Сейчас она управляет своими чувствами, а не наоборот. Вам не хуже моего известно, что дурочкой ее не назовешь. Она многое перенесла и, как видите, осталась жива. Такое удавалось не всем. Нам стоит у нее поучиться, например, тому, как использовать все средства, какие окажутся под рукой. У нее это всегда здорово получалось. Ее так называемый брак – наше самое мощное оружие, и мы обязательно должны пустить его в ход. Как по-вашему, что она делала все то время, когда флиртовала с Филиппом Испанским? Бог свидетель, ею двигали отнюдь не плотские желания. Она разыгрывала единственную карту, какая была в ее распоряжении.

Сесил уже хотел возразить, но прикусил язык. Что-то в жестких глазах Дадли напомнило ему глаза Елизаветы, когда однажды он предостерег ее, посоветовав не влюбляться в Филиппа. Услышав эти слова, принцесса бросила на него такой же ясный, циничный взгляд. Сесил был на десять с лишним лет старше и Елизаветы, и Дадли, которым не исполнилось и тридцати. Оба считались еще совсем молодыми, но успели пройти суровую школу. Ни у того ни у другой не было времени на сантименты.

– Епископ Карлайла мог бы ее короновать, – задумчиво сказал Сесил. – Конечно, он должен быть уверен в том, что Елизавета серьезно рассматривает Филиппа в качестве мужа. Мне придется его убедить, что тем самым он спасет ее от ереси.

– Кто-то обязан это сделать, иначе ей не быть королевой, – заметил Дадли, кладя ему руку на плечо. – Необходимо, чтобы ее короновал епископ, и не где-нибудь, а в Вестминстерском аббатстве. Иначе все это не более чем маскарад, но с трагическим концом. Вспомните Джейн Грей. Она стала королевой при схожих обстоятельствах. Ее правление продолжалось всего девять дней. А потом – Тауэр и плаха.

Сесил невольно вздрогнул и попятился в сторону, словно прикосновение Дадли было ему неприятно.

– Я вас понимаю, – сказал Роберт, чувствуя, что с фамильярностью перебрал через край. – Конечно, обстоятельства были не совсем схожими. Джейн умерла из-за амбиций моего отца. Вы вовремя вышли из той игры, оказались мудрее многих. Но поверьте мне, сэр Уильям, я не заговорщик. Я делаю свою часть работы и знаю, что вы справитесь со своей без моих советов.