— Мы были там,— своим бесстрастным голосом произнес Аниц. Немного подумав, продолжил.— Давно назад. Смотрите…
Земляне обезумели от радости. Пред ними была родная планета, правда, населенная мамонтами, другими ископаемыми. Буйная растительность покрывала поверхность. Вдруг из чащи появился первобытный человек.
— Плейстоцен,— прошептал Борис.
— Вторая половина плейстоцена,— уточнил Алексей,— палеолит.
Первобытный предок стоял ссутулившись. Густая рыжая шерсть развевалась под порывами ветра. Выпятив огромную нижнюю челюсть, он издал какой-то неопределенный звук и, ощетинившись, зарычал, поспешно скрываясь в тени могучих деревьев.
— Мы не предполагали,— словно сквозь вату вновь услышали голос Аница,— что ваша цивилизация возникнет так быстро. Думали еще три-четыре века веков. Уму непостижимо: сильно прогрессирующая скорость развития.
— Путь, вы знаете туда путь! — не то вопросительно, не то утвердительно вскричал Алексей.
— Да, знаем. Поможем вам, человек гомо сапиенс Борис, человек Алексей.
III
Все решилось удивительно быстро. Наволийцы знали не только дорогу, но и смогли обеспечить землян энергией для полета. Естественно, возникал вопрос: почему они не путешествуют сами, не познают Вселенную? Ответ ошеломил космолетчиков.
В незапамятные времена высокоразвитая цивилизация Наволы смогла не только покорить пространство, но и сделать немало открытий, обнаружить планеты, где зарождалась жизнь, появлялись ростки будущего разума. Среди таковых значилась и Земля.
Но в космосе наволийцы были обречены. Покорителей пространства подстерегала неизвестная болезнь, связанная с их малой подвижностью в замкнутом корпусе корабля. Не хватало места для проявления эмоций, общения. Даже здесь, на планете, аборигены довольно часто меняют место жительства, они не могут продолжительное время пребывать в одном и том же месте — притупляется умственная деятельность, наступает апатия и преждевременная старость, угасают творческие начала. В звездо
лете даже несколько наволийцев не могли как следует пообщаться. Это угнетало, вызывало отрицательные реакции.
Побывавшие в космосе, чем-то походили на землян: становились малоподвижны, до предела рациональны. Процесс был необратимым, не поддавался лечению. Их потомство угрожало вырождению Наволы.
— Разумеется,— объяснил, пританцовывая, Аниц,— мы отказались от полетов, освоения космоса, тем более, что подобных нам по развитию обнаружить не удалось.
— Когда же это было?
— Около века* тысячелетий назад по вашему времени,— старец подпрыгнул почти на два метра, выделывая невероятные па.— Посещение Земли одно из последних.
Наволийцы просили землян остаться подольше, погостить еще, но Алексей и Борис рвались домой. Закон Наволы гласил: шионат свободен в своем выборе. Сделай, как лучше шионату. Единственным препятствием могла служить лишь угроза его жизни.
Проститься с космолетчиками пришли толпы пляшущих аборигенов. Вытирая слезы радости, Алексей решил произнести речь.
— Дорогие наволийцы! — дрожащим голосом сказал он.— Мы рады, очень рады судьбе за возможность познакомиться с вашей прекрасной планетой, чудесной вашей цивилизацией. С грустью и болью покидаем вас. Мы уже не надеялись возвратиться на Землю. Лишь мечта жила: хотя бы краешком глаза увидеть издали родную планету. И вдруг сообщение высокопоставленного Аница упало, как снег на голову, поразило, словно гром среди ясного неба. Улетая, навсегда берем с собой и частицу голубой Наволы…
Аборигены весело запорхали, запрыгали, бросив в сторону корабля венки дивных цветов.
Материализовавшись после прыжка, сразу бросились к экрану. Да, это была Солнечная! Но не успели полюбоваться нежно мигающей звездочкой родной Земли, как вдруг с ужасом ощутили, что звездолет вновь, без их вмешательства уходит в подпространство.
IV
Борис сразу опознал знакомую систему звезды-карлика.
— Не пойму, что случилось, ведь мы только что отсюда!
— Включай планетарные,— сказал Алексей.— Надо идти к Наволе. Вновь какая-то ошибка. Энергию можем взять только там.
— Ладно, вскоре выясним,— согласился Борис, направляя корабль к пятой планете.
Их встречали толпы аборигенов. Казалось, они и не думали покидать голубую лужайку. Когда земляне появились перед ними, беспокойство вылилось в неистовую радость. Все вокруг вдохновенно пустилось в порхающий пляс.
— С благополучным прибытием, дорогие братья по разуму,— выпрыгнул вперед Аниц.— Рады, что возвратились живы-здоровы, что никакой снег не упал вам на голову и не успел поразить гром среди ясного неба,— монотонно на одном дыхании бубнил он. Только глаза его заняли поллица, да невообразимые подпрыгивания выдавали крайнее возбуждение.
— Мы тоже рады,— сухо сказал Борис,— только…
Алексей дернул друга за рукав, прошептав:
— Много не говори. Я начинаю кое-что понимать,— и обратился к старцу.— Высокопочтенный Аниц, при чем здесь снег и гром?
— Как же,— ответил тот.— Вы сами, улетая, сказали, что мое сообщение о вашей планете упало вам на голову, как снег, и поразило — я бесконечно рад, что не совсем, не на смерть, как гром среди ясного неба. Какой ужас! Даже предположить не мог…
Оказывается, аборигены очень чутко отнеслись к предстартовой речи Алексея. Когда тот сказал, что покидает Наволу с грустью и болью, сердца их обливались кровью. Они явственно ощутили, что землянам грозит на родине, если только сообщение о Земле вызывает такие страхи. Одно это бросило по крайней мере десятую часть планеты в обморок.
— Почему же вы тогда нас отпустили? — со смехом спросил Алексей.
— Как же иначе? — бездушно произнес Аниц.— Вы же мечтали краешком глаза увидеть родную Землю. Вот мы и пошли навстречу. Желание шионата, тем более гостя, для нас превыше
всего.
Когда остались наедине, Алексей со злостью стукнул кулаком по креслу:
— Буквоеды! Полное, абсолютно полное отсутствие понятия живого слова! И эти инертные голоса…
— Не они, а мы виноваты,— остудил его Борис.— Давно же уяснили: смысл слов понимают буквально, а настоящий язык — именно те танцующие подпрыгивания, выражение глаз. Наверное, в этом у них, по нашим понятиям, и образность речи, и любовные страсти, и еще, и еще, и еще. А слова — только для конкретного, сухого, даже сказал бы, машинно-конкретного. Без лишних эмоций — четко и точно, как у нашего компьютера. Вот ежели бы ты станцевал что-либо по-ихнему, может, сразу поняли. •
— зз —
— С детства не люблю танцы,— ответил Алексей.
Около трех месяцев ушло на уговоры отпустить домой. Под всяческими предлогами перепуганные наволийцы откладывали возвращение землян, умоляли остаться навсегда. Здесь, на Наволе, им ничего не грозит, уверяли они, так и не приняв доводов, что и на родине жизни пришельцев тоже ничто не угрожает. Лилиц, опровергая их, притащил страшный фильм о ледниковом периоде на Земле, когда гибло, вымирало все живое. Не подействовало.
В конце концов земляне одержали верх.
— Только без лишних слов,— сказал Алексей Борису, когда все было готово к отлету.— Две-три фразы и хватит.
Толпа аборигенов со суженными глазами мерно раскачивалась возле «Смельчака» в глубочайшей скорби. Борис, памятуя о неудаче, в этот раз решил попрощаться сам.
— Спасибо за все, милые наволийцы,— взвешивая каждое слово, как мог суше, произнес он.— Благодарны вам, друзья. Прощайте.
V
«Смельчак» в третий раз оказался возле Наволы.
— Что они опять придумали? — начал было Алексей и вдруг хлопнул себя по лбу.— Послушай, как ты там сказал? Погоди- погоди… Ага, прощайте. Понял? Про-щай-те! Надо было говорить: до свидания! Для тебя эта фраза ничего не значит. А для них? Для них она означает нашу гибель, смерть. Теперь радуйся новой встрече, недотепа.
…Полгода их задерживали под разными предлогами. Перед очередным стартом Борис после мучительных раздумий отбросил заранее отрепетированную речь. Сказал только:
